Военный инженер Ермака. Дилогия (СИ). Страница 90

– Всерьез, – мрачно ответил Елисей. – Не просто так я сюда вернулся. Со мной люди. Он много денег принесет, если будет работать не на Ермака, а на моего купца. Его знания стоят столько, что и не сосчитаешь. Мы с этого заработаем на всю жизнь.

Степан только покрутил головой.

– Ну, если ради больших денег… А потом что? Вы схватите его, а я как? Мне тут что делать?

– Мы отплывем подальше, чтоб когда начнут его искать, на глаза не попасться. Остановимся у Медвежьего острова. Знаешь такой?

– Конечно, – кивнул Степан.

– Лодку добудешь где‑нибудь?

Степан огляделся.

– У разведки есть лодка. Припрятана для особых случаев. Знаю где. Украду её и приплыву к вам.

– Когда?

– Через пару дней после того, как возьмёте Максима.

Елисей кивнул.

– Договорились. Мы берём Максима сегодня. Ты узнаешь, получилось у нас или нет. Потом ждём тебя у острова.

– А когда деньги? – спросил Степан прямо.

– Получишь на Руси. Не бойся.

– Надеюсь. А то рискую головой. Все, я пошел.

Степан кивнул и растворился в темноте леса. Елисей вернулся к костру, сел.

Бандиты обернулись на него.

– Ну что? – спросил Тюлень.

– Сегодня идём, – сказал Елисей. – Он пойдет вечером в лес. Все просто.

– Наконец‑то, – обрадовался Митка. – Надоело здесь сидеть.

– Действовать будем так, – сказал Елисей бандитам. – Ждем его у поляны в лесу. Он появляется – наставляем на него луки. Дергаться он не будет, хотя у него с собой пистолет. Связываем, кляп в рот, в лодку – и по реке.

– А если сопротивляться начнет? – спросил Харитон.

– Нас много, ничего у него не выйдет. Не думаю, что захочет стрелять. Но риск есть, да.

– А если за ним погоня пойдёт?

– Не пойдёт. Пока хватятся, пока соберутся – мы будем уже далеко. Ночью по реке нас не догнать.

– А этот, твой человек? – спросил Левонтий. – Он тут остается?

– Он приплывёт позже, через пару дней. Мы подождем его у острова, я покажу, у какого.

Тюлень почесал затылок.

– А можно его потом того… – он провёл пальцем по горлу. – Свидетели ни к чему.

Елисей усмехнулся.

– Посмотрим. Если будет нужно – уберём. Но сначала дело сделаем.

Савва вдруг заговорил, раскачиваясь:

– Грех это. Большой грех. Человека красть, продавать. Господь видит всё. Накажет.

– Заткнись, – оборвал его Митка. – Твой Господь нам золота не даст. А купец даст.

– Всё, ждем вечера, – приказал Тюлень. – Можно даже поспать. Харитон, ты первый на страже. Потом Левонтий.

Бандиты улеглись вокруг костра. Елисей тоже решил подремать, но не смог. Думал. План хороший, но что‑то его беспокоило. Слишком гладко всё. А когда слишком гладко – жди подвоха.

Вспомнил слова Степана про огненные трубы. Если этот Максим такое придумал, то он действительно стоит тех денег, что обещал купец. Может, и больше стоит. Надо будет поторговаться с Анисимом. Хотя попробуешь ему перечить, тебя тут же зарежут. Надо быть очень осторожным.

Недалеко закричала какая‑то птица. Пронзительно, тревожно. Елисей вздрогнул, потом успокоился. Это просто птица. Нервы. Сегодня всё решится. Либо они возьмут Максима и станут богатыми, либо… Нет, не думать о плохом. Всё получится.

Костёр догорал, угли покрывались пеплом. Где‑то далеко взвыл волк. Потом другой. Елисей натянул на себя шкуру и попытался заснуть.

Сегодня решится его судьба.

 Глава 17

Солнце клонилось к западу, когда бандиты вышли из своего убежища. Шли медленно, осторожно, стараясь не хрустнуть веткой и не зашуршать сухой листвой. Впереди шел Елисей, за ним – Тюлень, остальные следом.

До места добрались, когда солнце уже золотило верхушки деревьев. На опушке остановились, там, где лес переходил в поляну с высокой травой и кустами иван‑чая.

Бандиты без лишних слов расползлись полукругом, заняли позиции. Каждый нашёл себе укрытие – кто за стволом дерева, кто в густой траве, кто за кустом. Митка устроился слева, его худая фигура почти слилась с корявой берёзой. Тюлень залёг справа, его огромное тело скрылось за зарослями орешника. Харитон и Левонтий заняли центр. Савва лёг рядом с Елисеем за поваленным стволом.

Все, кроме Елисея, достали луки, положили стрелы на тетивы. Ждали.

Елисей лежал, вжавшись в землю, и думал о том, что они пришли слишком рано. В траве, конечно, можно спрятаться, но для опытного глаза их укрытия будут заметны. Трава примята, да и их можно при желании разглядеть.

Савва рядом беззвучно шевелил губами – молился. Его драная ряса пахла кислым потом и грязью.

«Если Максим все‑таки выстрелит, то пусть лучше в него», – мрачно подумал Елисей. «Надоел этот сумасшедший, никаких сил не осталось».

Солнце опускалось всё ниже. Длинные тени вытянулись по поляне. Комары начали свою вечернюю атаку – вились над головами людей, кусали немилосердно. Митка морщился, но не смел пошевелиться, чтобы отогнать их.

«Но все‑таки надеюсь, что он стрелять не будет», – думал Елисей. – «Чёрт его знает, что у этого человека на уме. После выстрела он умрёт, но что толку от мёртвого? И дозор сюда прибежит»

Елисей снова пожалел, что ввязался в это дело. Слишком много может пойти не так.

Небо начало окрашиваться в розовые и оранжевые тона. В траве зашуршало – пробежала мышь. Птицы устроились на ночь, тихо переговаривались. Где‑то ухнула сова.

Солнце коснулось горизонта. Золотой свет залил поляну.

Внезапно в отдалении послышались шаги. Из‑за деревьев вынырнула фигура.

День выдался тяжёлым. С утра – в кузнице, к обеду – на руднике, к вечеру – опять кузница. Железо сегодня шло плохо, приходилось много перековывать. К тому же один из новеньких приложил к раскалённому металлу деревянную линейку. Измерить хотел! Та мгновенно вспыхнула и восстановлению не подлежала. Завоняло гарью немилосердно, она ведь была пропитана маслом и даже покрыта воском. Я смотрел на этого умника и недоумевал: как можно до такого додуматься?

К вечеру усталость навалилась свинцом. Руки не поднимались, в голове гудело. Из дел оставалось одно: пойти в лес, нарвать цветов для Даши. Она просила больше не ходить, говорила: опасно, татары могут быть рядом. Я кивал, соглашался, но всё равно тянуло. Хорошо, когда в избе цветы. И красиво, и запах стоит.

– В последний раз, – каждый день говорил я ей. – Сегодня точно в последний!

Она поняла, что бороться со мной в это вопросе бесполезно.

Я захватил пистолет, накинул кафтан и пошёл к воротам.

Стемнело ещё не до конца: полоска заката держалась над лесом, но в низинах уже сгущались сумерки. Караульные не спрашивали, куда я иду. Они вообще редко это делали, а я с недавних пор все‑таки большой (ну, почти) начальник.

Лес встретил тишиной. Под ногами хрустела прошлогодняя хвоя, пахло сырой землёй и корой. Лениво гудели комары. Я шёл знакомой тропой. Корни тут выпирают из земли. Помнил каждый поворот, каждую яму – однажды зацепился, споткнулся, и чуть не упал. С тех пор хожу осторожнее.

Дятел стучал где‑то в кронах. Птицы переговаривались перед сном – коротко, по‑деловому.

На поляне рос иван‑чай. Я сорвал несколько цветков. Дальше нашёл купальницу, колокольчики, таволгу. Собирал понемногу.

Темнота наступала быстро. Я пошел дальше, к дальнему краю поляны, и тут меня встретили.

Они вышли из‑за деревьев одновременно, будто по команде. Пятеро. Луки натянуты, стрелы направлены мне в грудь. Я замер с букетом в одной руке, другая машинально метнулась к пистолету.

– Не дёргайся, – прошипел худой с нервной ухмылкой. – А то ляжешь.

Я медленно поднял руки, выпустив цветы. Они рассыпались по траве – иван‑чай, колокольчики, зверобой. Всё, что собирал для Даши.