Военный инженер Ермака. Дилогия (СИ). Страница 88

В тот вечер я решил сорвать кипрей. Высокие стебли качались на ветру, лиловые цветы светились в косых лучах закатного солнца. Я нагнулся, выбирая самые красивые, осторожно срывал, чтобы не помять лепестки.

И тут почувствовал – на меня смотрят.

Ощущение было неприятным – будто чужой взгляд давит между лопаток. Сердце екнуло, холодок пробежал по спине. Я медленно выпрямился, делая вид, что продолжаю рассматривать цветы. Правая рука скользнула к поясу, где под полой кафтана был спрятан пистолет – тот самый, с колесцовым замком, доставшийся мне в качестве трофея при битве у рудника.

Не оборачиваясь, я сделал пару шагов в сторону, словно в поиске цветов, и оказался за толстой берёзой. Прислонился к стволу, прислушался. Тишина. Только ветер шелестит листвой да далеко каркает ворона.

Выждал ещё немного, затем осторожно выглянул из‑за дерева, вытащив пистолет.

На тропе, шагах в тридцати, стоял человек. В сумерках фигура угадывалась смутно, но лицо оказалось знакомым – среднего роста, неприметное. Он не прятался.

– Свои! – негромко крикнул он, поднимая руки, показывая, что без оружия. – Это я, Степан Кривцов.

Я вышел из‑за берёзы, опустив пистолет.

– Что здесь делаешь? Следишь за мной?

Степан покачал головой, лицо оставалось спокойным. Теперь, когда он подошёл ближе, я разглядел его лучше – русые волосы, негустая борода, внимательные глаза. Из разведки Прохора Лиходеева. Грамотный, вроде бы при Строгановых даже писцом служил.

– Нет, что ты, – сказал он ровно. – Просто проходил мимо. Вернулся из дозора, услышал, что в лесу кто‑то есть. Решил проверить – вдруг чужой. Лиходеев велит за всем необычным присматривать.

– Необычного в том, что я цветы собираю, мало.

– Это точно, – усмехнулся он. – Даше несёшь?

Я кивнул. Спорить не хотелось, но что‑то в нём настораживало. То ли слишком пристальный взгляд, то ли то, как бесшумно он подошёл.

– Ладно, не буду мешать, – сказал Степан. – Только осторожнее. Вчера следы видели в двух вёрстах отсюда. Может, охотники, а может, и татарские лазутчики.

Он пошёл по тропе в сторону города, а я остался стоять с букетом в одной руке и пистолетом в другой. Чувство тревоги не отпустило. Слишком уж удачно он оказался здесь, именно сейчас. И главное – я не слышал, как он подошёл. В лесу каждый шаг слышно: хруст веток, шелест листьев. Разве что крался…

Я подождал, пока Степан скроется, и тоже пошел в город.

Даша ждала в избе. Увидев букет, улыбнулась, но тут же нахмурилась, заметив моё лицо.

– Что случилось?

– В лесу встретил Степана Кривцова из разведки. Такое впечатление, что он за мной следил.

Она поморщилась.

– Знаю его. Не нравится он мне. Смотрит как‑то… будто всё время что‑то высматривает. И молчит много. Молчуном его зовут.

– Мне тоже не нравится, – признался я. – Но пока ничего за ним плохого не замечал.

Наутро я рассказал о встрече Прохору Лиходееву. Тот внимательно выслушал, потер подбородок.

– Степан хороший разведчик. Со странностями, но не обращай внимания. Он на всех непонятно смотрит. Но в бою пока не подводил.

Ну хорошо, подумал я. Может, действительно устал от работы, вот и мерещатся повсюду враги.

Глава 16

Лодка бесшумно ткнулась носом в мягкий ил и сразу потонула в тени камыша. Елисей Скрыпник ступил на землю первым и провалился до щиколотки. Глина потянула сапог к себе и не хотела отдавать.

Пахло сыростью и речной тиной. На берегу рос ивняк, камыш, повыше – сосны и ели стеной. До Кашлыка несколько верст. Как раз то, что нужно.

– Вылезайте, – сказал он тихо. – Ну, давайте.

Бандиты выбрались не спеша. От долгого сидения в лодке ноги становились ватными. Тяжеленный Прохор Тюлень провалился чуть ли не по колено и от злости фыркнул.

– Прячем лодку, – сказал он. – Тут, в камыши.

– Они здесь редкие, – не согласился Елисей. – Будет видно, что в них что‑то есть. Надо наверх. Там густые заросли. Хоть лодка и тяжеленная.

Внимательно посмотрев по сторонам, бандиты согласились с ним.

– Хорошо, – кивнул Харитон.

Лодку, выгрузив вещи, с трудом, но подняли и потащили дальше на берег.

Савва Губарев, не изменяя себе, забормотал:

– Господи Иисусе, спаси и сохрани… от стрелы летящей… от язвы притаившейся…

– Заткнись! – чуть ли не хором прикрикнули на него. – И без тебя тяжело!

Лодку протянули саженей на двадцать от кромки воды, в разросшиеся кусты. Земля под ногами там будто пружинила из‑за толстого слоя прошлогодней хвои и прелых листьев.

– Вроде не видно, но лучше еще и ветками обложить, – подумал вслух Елисей.

Через несколько минут понять, что тут находится лодка, стало возможно, только если знать о ней.

– Ждите, я отлучусь ненадолго, – сказал он.

– Куда это? – хмыкнул Бритва.

Он отлично знал, куда, но посчитал нужным все‑таки сказать.

– К городу, – помолчав, ответил Скрыпник. – Буду узнавать, как нам найти того, за кем мы приехали.

… Елисей Скрыпник стоял в густом ельнике и смотрел на Кашлык. Прищурился, разглядывая знакомые стены. Что‑то изменилось. Сильно изменилось.

Перед стенами тянулся частокол из рогатин – заостренных кольев, воткнутых в землю под углом. Но не целый – во многих местах колья были поломаны, повалены, обгорели. Черные, обугленные остовы торчали как гнилые зубы. Явно был штурм, и жестокий.

Появился ров перед стеной. Край рва был будто оплавлен от сильного жара. Огонь тут использовали, много огня.

Сами стены почернели от копоти. На парапете следы от стрел – десятки, сотни зарубок и сколов.

Но город стоял. На стенах мерно ходили часовые с пищалями. В поле горел костер. Из‑за частокола поднимались дымки от печей – значит, жизнь в городе продолжалась.

На угловой башне Елисей разглядел пушку. Даже две – одна смотрела на реку, другая на дорогу. На соседней башне еще одна. Здесь было все, как обычно.

«Был штурм, – подумал Елисей. – И серьезный. Кучум, наверное, приходил со всем войском.»

На поле перед городом – выжженная земля. Черные круги от кострищ, вытоптанная трава, которая только начинала пробиваться зелеными ростками. Там стоял лагерь осаждающих. Судя по размеру – несколько тысяч человек минимум. Может, даже десять. Огромное войско.

Елисей присмотрелся внимательнее. Вон там, у леса, виднелись свежие холмики – татарские могилы. Много холмиков. Значит, потери у татар были огромные. По меньшей мере, сотни человек.

«Как же они отбились?» – изумился Елисей.

Внизу, у пристани, покачивались на воде струги. Рыбаки чинили сети. Женщины стирали белье. Обычная жизнь, только следы недавней войны везде видны.

Из ворот выехал небольшой отряд – человек десять всадников. Поехали вдоль реки, наверное в дозор. Елисей издалека узнал одного по кафтану – Савва Болдырев, сотник. Значит, живы старые командиры. Ермак, наверное, тоже жив – без него отряд бы развалился.

«Надо будет все выяснить у Степана,» – решил Елисей. «Если он, конечно, живой».

От этой мысли Елисей вздрогнул. Бандиты спрашивать не будут, виноват он или нет, что похитить Максима не удалось. В этом случае у него только один путь – вернуться к Ермаку, состряпав какую‑нибудь правдоподобную историю. А тех, кто с ним приплыл, хорошо бы убить… Вопрос, как. Навести на них казаков, сказав, что приплыли люди грабить местных – и те мигом разберутся с Тюленем и его друзьями. Ермак, чтоб подозрения в разбоях не упало на его отряд, с такими поступает очень сурово. Но есть большой риск, что кто‑то из пятерки попадет к казакам живым (до поры, конечно), и все расскажет. И про себя, и про Елисея, и про цели появления здесь. Тогда будет плохо, и даже очень.

Солнце клонилось к закату, длинные тени ложились на выжженное поле. Скоро стемнеет. Пора идти к условленному месту – к расщепленной молнией сосне. Там должна быть весточка.