Военный инженер Ермака. Дилогия (СИ). Страница 58

Будто сразу подул холодный ветер, небо помрачнело, покрылось тучами. Город сначала замер, услышав то, что все ожидали услышать, но во что в глубине души все‑таки не верилось. Наступила тишина. Перестали звенеть пилы, кузнечные молоты. Люди начали собираться у острога.

– Значит, придется повоевать, – развел руками незнакомый мне казак. – Ну что ж, дело привычное.

Я тоже пошел к острогу. Наверное, сейчас будет какое‑то совещание, на котором я должен присутствовать.

Так и случилось.

В большой избе начали собираться все начальники – Ермак, сотники, староста и остальные. Скромничать и ждать приглашения я не стал, зашел вместе со всеми.

Когда все зашли, дверь закрылась, Ермак оглядел нас мрачным взглядом.

– Ну что, – сказал он. – Начинается потеха. Прохор, расскажи, что знаешь.

Командир разведки Лиходеев поднял голову.

– К полудню здесь будет передовой отряд Кучума. Всадники. Не очень большой… хотя их уже больше нас, полтыщи точно есть. На город они, конечно, лезть не будут. Но убить кого‑нибудь им очень хочется.

– Убирай своих за стены, – произнес Ермак. – В округе им будет не спрятаться, когда полчище татар сновать здесь будет.

– Уже дал команду, – кивнул Лиходеев. – Людей надо беречь. Хотя некоторые говорят, что их в лесу не найдут.

– Не надо нам такого, – отрезал Ермак. – Да и какая от них польза будет там?

– А за ними идут основные силы, – продолжил Лиходеев. – Тысяч десять их, не меньше. Собрал Кучум всех, кого мог. Идут с обозом, но быстро. Только пыль стоит над степью, к облакам поднимается. Через несколько дней будут здесь. Первый отряд ненамного их опередил. Не стал Кучум его сильно отпускать, побоялся, а может, задумал чего.

– Быстро собираем все с огородов за стеной, – сказал Ермак, повернувшись к старосте. – Врагов кормить нельзя.

– И не будем. Отправил всех, кого можно, – ответил Тихон, – а Матвей послал с ними казаков для охраны. Быстро соберем, до полудня точно успеем. Когда боязно, у людей сил прибавляется. Никто не хочет стрелу в спину из леса получить.

– С рудника людей забрать. Стреляные деревянные пушки тоже занести. Незачем врагу рассказывать об оружии, которым его однажды победили.

– Конечно. Эх, жаль, того, что мы там построили, но делать нечего. Хорошо хоть железа и руды запас сделали большой. А пушки здесь приспособим куда‑нибудь в виде бревен, только чтоб все не знали, что это такое.

– С едой у нас как?

– Хватит. И еды, и даже воды, если вдруг нас удастся от реки оттеснить. Измором нас не возьмут! Да они и не будут стоять здесь долго. Они так не делают. Тут не Европа. Пойдут валом, ждать не будут.

– Объяснить еще раз людям, что если упадет огненная стрела, тушить ее только песком. Водой только, если изба загорелась. И вообще по двору не шастать, особенно детворе. Стрелы будут лететь навесом над стенами, как тучи.

– Уже объяснял, но еще повторю. И людей пошлю, кто у меня в помощниках, пусть лишний раз глянут, все ли готово. А то кто‑нибудь махнул рукой на все, а от его избы остальные могут заполыхать.

– Хорошо, – согласился Ермак. – Главное, как начнется, пусть твои люди, кто не на стенах, следят, чтоб пожары не пошли. Это главное сейчас. Если будет совсем плохо, пусть и бабы, какие побоевее, помогают. Деваться некуда.

– За наших баб я ручаюсь! – заверил Тихон. – До них некоторым казакам далеко. Ухватом машут лучше, чем те саблей. Многие и черта лысого не побоятся, а перед своей бабой, особенно когда и впрямь виноваты, робеют.

Собравшиеся дружно загыгыкали. Шутка немного разрядила обстановку. Один из сотников негромко сказал другому «это он про тебя говорит», тот в ответ со смехом несильно двинул его кулаком в плечо. Даже Ермак улыбнулся.

Правда, ненадолго.

– У всех все готово? – сдвинув брови, сурово спросил он, повернувшись к командирам боевых подразделений.

Те дружно закивали. Как я понял, действия на случай нападения на город были распределены уже давно. Правда, с тех пор появились еще и огнеметы.

Ермак будто прочитал мои мысли.

– Максим, напомни всем еще раз про огнеметы. Как действовать, чтоб все работало, и чтоб врага пожечь, а не своих.

Об этом я уже говорил, когда испытывали огнеметы, и потом. Но Ермак прав, лучше повторить. В бою можно забыть многое. Эмоции и рефлексы вытесняют разум… а чтоб этого не случилось, надо повторить еще раз.

Я даже встал, чтоб меня было лучше видно.

– Огнемет хорошо действует на пять сажень. Этого хватит, чтоб достать врага даже за рвом. А если качать очень сильно, то и дальше огонь пойдет. Но делать этого не надо! Когда пламя далеко бьет, горючая жидкость расходуется быстрее. Ее и так хватит только на полминуты, а вдали так еще меньше. Да еще и сами свои рогатины перед рвом пожжем, татары спасибо скажут. Огнеметы запускать только если большая толпа ров преодолеет и на стену полезет. И только по команде, чтоб все сразу! Попробуем татар напугать. Так‑то они не боятся, что на них со стен летит все, что можно, но такого огня еще не видели. Надо зацепить как можно больше врагов, прежде чем они начнут бояться огнеметов.

– И чтоб стены не пожгли, – исподлобья произнес Ермак. – Хоть мы их глиной и промазали. Одно дело – огненная стрела, а другое – это. Неправильно кто что‑то сделает, и заполыхают стены.

– Все будет, как надо, – заверил артиллерист Семен. Огнеметы были отданы в его ведение.

– Говорил своим. Все понимают. Дам команду вовремя. Я в таких делах соображаю. Из пушек они привыкли стрелять с пониманием – чтоб враг был не далеко и не слишком близко, чтоб успеть перезарядиться… тут надо головой думать!

– Хорошо, – сказал Ермак. – Главная наша надежда – как раз на огнеметы. Если кто выстрелит раньше, чем нужно, подведет всех. Поэтому пусть потом не обижается, если выживет. Порох экономить. В начале Кучум пустит бросовых воинов, «ялангучи», как они у татар называются. Брони у них почти нет, их задача – заставить потратить порох, порубить рогатины, да заполнить хворостом ров. Их стрелы легко возьмут, поэтому в начале бить больше из луков и арбалетов. А как основные пойдут, тогда налегаем на пищали да пушки.

– Все, расходимся. Посчитать своих, чтоб все вернулись. Как придут, закрываем ворота. Если у кого хватило ума далеко уйти – назад через стену по веревке полезет, как татарин.

На этом разговор закончился, и мы вышли из избы.

Около острога стояли жители города. Казаки, стрельцы, работники, женщины, дети. Лица у всех были серьезные. Страха в глазах нет, тоски – тоже, а серьезная суровость – здесь, вот она. Понимают, с чем скоро столкнутся. До того, как мы вышли, разговаривали между собой, потом замолчали и повернулись к нам.

Местных я не увидел никого. Все – вогулы, остяки, сибирские татары, купцы, рабочие, рыбаки, то есть те, кто только что жил в городе, ушли. Это не наша война, молчаливо сказали они. Русские, разбирайтесь сами. Шансов у вас немного, но если вдруг победите, мы вернемся и жизнь начнется по‑прежнему. А если не победите, и город отойдет к Кучуму – мы тоже вернемся.

Ермак остановился, посмотрел на людей и поднял руку, чтоб привлечь внимание, хотя особого смысла в этом не было.

– Идут татары к нам, – негромко сказал Ермак, но в тишине голос его дотянулся до самых дальних уголков города. – Их много. Очень много. Но мы готовились, и мы победим. Отступать нам некуда. Стоять будем до конца. Если не справимся, пощады не будет. Помощи нам ждать не от кого. Надеяться можно только на свои руки. Мы сражаемся за Русь, но она – далеко.

Люди молчали. Я смотрел на лица и пытался понять – все ли готовы сражаться? Неужели никто сейчас не жалеет, что пошел в сибирский поход, или что не вернулись, когда стало понятно, что бросили людей те, кто организовывал экспедицию?

Но не нашел ни одного боязливого или сомневающегося лица. Даже дети, вмиг повзрослевшие, глядели сурово и жестко.