Связь между мирами. Страница 9

– А, понятно.

– И откуда же ты, Поля, прибыла-то? У вас там и фотоаппаратов нет?

Дед снова изучающе взглянул на меня, а я на него. Несмотря на то, что взгляд его не выражал ни интереса, ни приветливости, мне вдруг нестерпимо захотелось хоть с кем-то поделиться тем, откуда я на самом деле. В конце концов, что они все могут мне сделать? Хуже, по крайней мере, будет вряд ли.

– Слушай, Орм, – прошептала я, наклоняясь к нему. – Я тебе могу рассказать, откуда я, только ты не удивляйся.

– Ну, удивишь ты меня навряд ли.

– Я из другого мира!

– Хм.

– Точнее, даже из другой Вселенной, – поправилась я. – Я с планеты, которая называется Земля.

– А, инопланетянка, значит. А на наших похожа как родная!..

– Ну ты мне, конечно, не веришь…

– Почему? Ты будешь дальше рассказывать-то?

– Буду… Ну так вот: у нас на Земле техника ушла далеко-о-о вперед! Фотоаппараты у нас снимают так, что в ретуши снимки не нуждаются.

– Достижение…

– Ну, Орм! Не ворчи! – по свойски отмахнулась я от него. – Еще у нас есть устройства, которые летают по небу и по космосу, а по земле у нас ездят… – я попыталась припомнить книги, где цивилизованные герои общаются с аборигенами в банановых юбках, и выдала:

– …Ездят самодвижущиеся колесницы!

– Да? – Орм поднял одну бровь, и в глазу под ней появился умеренный интерес. – А каким образом они самодвижутся?

Теперь уже дикарем себя почувствовала я. Вроде бы папа, ругаясь на машину, упоминал какую-то чертову коробку и проклятый кардан, а также какой-то цилиндр, который потек. Как цилиндр может течь?..

– Ну, автомобиль, то есть колесница, работает на двигателе внутреннего сгорания, – вяло забормотала я.

– И что в нем сгорает? – прервал меня въедливый дед.

– Бензин.

– А что это?

– Жидкость такая вонючая, ее получают из нефти. Она, значит, горит, а машина едет…

– Как едет?

– Ну, там какая-то система поршней толкает колеса, – угрюмо ответила я – перед моим внутренним взором почему-то стоял паровоз. – И еще, вроде, там что-то дает искру…

У Орма, кажется, был логический и ясный для пожилого человека ум. Подперев голову рукой, он попытался структурировать мои хаотичные сведения:

– Ты хочешь сказать, что как паровая машина работает на силе пара, так эта – на силе дыма? Но это странно, для меня, по крайней мере.

– Ну для тебя – конечно, – гордо отозвалась я.

– Погоди… Если этот бензин получается из нефти, то он, скорее всего, сильно горит или даже взрывается. Затем у тебя что-то и высекает искру: вы ездите на силе взрывов!

– Это может быть, – не стала спорить я, – у папы сколько раз выхлопная труба так стреляла – будто что-то правда взорвалось.

– Ну-ну, – прокряхтел Орм. – И чего еще там у вас есть?

– Еще компьютеры, то есть думающие и вычисляющие механизмы.

– А как они работают?

– На микросхемах, – сказал я несчастным голосом и посмотрела на него умоляющим взглядом. Орм вдруг отрывисто рассмеялся, даже холодный взгляд его несколько повеселел.

– Ладно, Поля, не просвещай, останусь неучем…

– Вообще-то, – неожиданно для себя выдала я, – меня зовут не Поля, а Полина, и я пользуюсь сокращением Лина, но когда прилетела сюда, решила им не представляться, а то стишком претенциозно.

– Правильно решила. Но Лина тебе больше к лицу. Так, значит, и буду тебя звать, неприлюдно. А вообще по тебе, конечно, видать, что ты инопланетянка. Я так сразу заметил, что что-то не то.

– А что?

– У тебя волосы двухцветные. У головы серые, а дальше желтые.

– Не серые, а пепельные и не желтые, а золотистые! – возмутилась я. – Ты, Орм, прямо как мой дедушка! Не двухцветные они, а просто я их осветлила краской, а от корней растут волосы естественного цвета.

– Краской? Это у вас еще одно достижение?

– Ну да, если у вас такого нету.

– От этой дури избавлены… Бывает, правда, кто седеет, корой полосатого дерева красится, получается коричневый, но белой краски нету.

– Жаль, – вздохнула я.

– Чего жаль! Пускай свои растут! Что за безвкусица – волосы желтые. Серые тебе лучше подходят к лицу.

– Спасибо, – иронически сказала я.

– Не за что… Слушай, Лина, так ты, значит, к нам прибыла, а обратно когда собираешься?

– Не знаю, – пробормотала я, пряча глаза. – Хочу еще пока побыть. Мне тут у вас интересно…

– Оно по тебе и видно, что интересно-то: всю трясет от интереса.

– Это от холода.

– А холодно со страху. Не можешь обратно попасть, так и сказала бы.

– Не могу, – тоскливо сказала я и уставилась в мокрое окно. Тут меня осенило.

– Слушай, Орм! А может, это меня Дамнозис не выпускает?!

– Ну да! Тебя только ему и не хватало, – проворчал конюх. – Зачем ему это надо-то?

– А так! Из вредности! Нола мне сказала, что он сумасшедший и злой.

– А ей это сказала полиция, а ты за ними повторяешь эту пропаганду.

– Так что, ты считаешь, что они преувеличивают?

– Я считаю, что вначале надо думать своей головой, а потом уже чужой, – буркнул старик, встал, и, со скрежетом отворив дверь, вышел под мелкий дождь – отнести к емкости с водой миски из-под каши. Я сидела, обхватив упомянутую им голову руками. Голова думать отказывалась. На душе было мрачнее, чем на улице.

– Ненавижу дождь! – с надрывом заявила я вернувшемуся Орму.

– Ничего, авось распогодится, – зевнул он. – Иди-ка ты к себе в домик, а я подремлю. К вечеру пойдем коней забирать…

Я послушно встала и понуро направилась к себе в избушку.

ГЛАВА 7. КОНИ И КОГТИ

Под бульканье стекающего с крыши потока дождевой воды я, улегшись на кровать, на какое-то время задремала. И тут мне начал сниться кошмар. Мне чудилось, что на крыше моего домика сидит кто-то в черной одежде, с длиннющими волосами (лица я, к счастью, не разглядела), делает когтистыми руками уже знакомые мне по Лоцу движения, будто тянет за тонкую невидимую ниточку, а на небо с грохотом наезжает огромная иссиня-фиолетовая туча с просветом в форме надписи «Ха-ха-ха»…

Ну что же это такое! Действительно, только такому человеку как я, может сниться в одном мрачном сне другой кошмарный сон!

Я проснулась от собственного возмущенного вопля и, подскочив, свалилась с узенькой кровати на деревянный занозистый пол. Как ни странно, за время, пока я спала, все вокруг изменилось в лучшую сторону. В маленькой закопченной печке бодро горел огонь, на столе появилась миска с какими-то вареными фиолетовыми корнеплодами, похожими на свеклокартошку, а тучи за окном напрочь исчезли, открыв высокое бирюзовое небо. Надо же, Орм был прав! Может быть, у него, как у всех стариков, на перемену погоды что-нибудь ломило?..

За этими безмятежными размышлениями я уничтожила все вареные корнеплоды. Потом долго смотрела на водяные часы, силясь понять, сколько сейчас времени и, наконец, решила, что шестьдесят миллиардов мигов. Когда я оторвалась от часов, меня ждал еще один сюрприз – на деревянном ящике возле печки лежала аккуратно сложенная коричневая замшевая одежда – рубашка, куртка и брюки. Не без облегчения я сменила на них свой замызганный и измятый новогодний наряд, отложив его до лучших времен, и выбежала за дверь.

Низко стоящее зеленое солнце так радостно ударило мне в лицо, что я даже не заметила, что стою по щиколотки в луже. Чавкая по красноватой жирной грязи, ко мне направлялся неизменно хмурый Орм со своим вечным кнутом.

– Ормик, смотри, распогодилось! – закричала я.

– Ну, так а я что говорил, – заметил он, взглянув на меня с легким удивлением.

– Это ты мне печку разжег? Спасибо.

– Не на чем. Теперь учись сама разжигать, у меня других дел много.

– А одежду тоже ты положил?

– Еще чего! Она там со вчерашнего дня была – Нола небось притащила, чтобы тебе не было удобно на нее за десять хнык обижаться…

– Орм, да ладно тебе, в самом деле! Чего ты такой злющий! – укорила его я.