Порядок подчинения (ЛП). Страница 85

«Спасибо, капитан», — сказал Панченко, почувствовав рассеянное внимание Тычины и завершая за него свой брифинг. Тычина кивнул и сел на свое место. Обращаясь к персоналу, Панченко сказал: «Дамы и господа, я не знаю, что мы там обнаружим. На самом деле мы можем пробыть здесь довольно долго. Главный выход, похоже, цел, но, возможно, ему был нанесен ущерб, и эвакуационные туннели могут быть нашим лучшим вариантом; Мои люди сейчас проверяют их, и они должны скоро доложить. Если нам удастся выбраться, мы можем рискнуть и вскоре эвакуироваться в Одессу — при условии, что они смогут выкопать нас отсюда. В любом случае, я хочу, чтобы вы все помнили, что мы воины, комбатанты и члены Военно-воздушных сил Украины. Мы будем использовать любое оружие, которое найдем там, чтобы вступить в бой». Он сделал паузу, вглядываясь в лица вокруг себя, и, наконец, остановил взгляд на Павле Тычине. «Это ясно, капитан?»

«Да, сэр», — твердо ответил Тычина.

Панченко повернулся к своему офицеру разведки для брифинга, но прежде чем он успел начать, где — то за пределами конференц-зала зазвонил телефон — это был первый телефонный звонок, который они услышали за много часов. Техник связи подскочил, чтобы ответить на звонок. Он на мгновение прислушался, прикрыл трубку рукой, затем крикнул: «Сэр! Спасательная команда у внешней двери! Дверь цела, и они запрашивают разрешение на вход!»

Не успел Панченко открыть рот, чтобы заговорить, как Тычина вскочил на ноги и бросился к двери. Панченко крикнул: «Капитан! Займите свое место!» но это не помогло. Специалисту по связи Панченко сказал: «Очистите зону безопасности и метеостанцию, и весь персонал, включая капитана Тычину, должен надеть защитные костюмы и респираторы до того, как будут открыты эти двери. Всем остальным находиться в центре связи или за его пределами». Он распустил персонал и поспешил вслед за Тычиной.

Как он и ожидал, к тому времени, когда Панченко добрался до зоны безопасности сразу за противовзрывными дверями, двери были открыты, коридор был заполнен встревоженными людьми — ни на ком из них не было защитных костюмов от химического облучения или респираторов — а Тычины нигде не было видно. «Я приказал очистить эту зону и разрешил персоналу носить защитное снаряжение», — сказал Панченко старшему мастер-сержанту. Он не мог быть слишком сердитым, потому что ему тоже не терпелось подняться наверх.

«Извините, сэр, они бросились к двери, как только она была открыта», — ответил старший сержант. «Капитан — Феникс — приказал мне отойти в сторону».

Феникс — Панченко слышал, как это имя бормотали по всей базе и в командном центре. Усилия Тычины по отражению первого российского воздушного налета начинали приобретать почти мистические масштабы. Тихий, довольно замкнутый молодой пилот превращался во Львове в своего рода легенду. Без сомнения, вскоре это распространилось бы по всей Украине — если бы Тычина пережил свой гнев и жажду мести.

«Я отдал приказ и я ожидаю, что он будет выполнен, сержант», — раздраженно сказал Панченко, — «независимо от того, что вам скажет капитан Тычина. Теперь очистите этот коридор.»

Пока мастер-сержант выполнял его приказы, к Панченко подошел человек в серебристом костюме пожарного — не подходящем для химического / ядерного воздействия, но обеспечивающем ограниченную защиту. «Вы здешний командир, сэр?» Панченко кивнул. «Старший прапорщик Усенко, Двадцать ноль четыре артиллерийского батальона Семьдесят второй мотострелковой дивизии, из Киева. Я очень рад найти вас, сэр.»

«Спасибо, что вытащили нас отсюда», — сказал Панченко с облегчением. «Насколько плохо там, наверху?»

Усенко пожал плечами. «Плохо? Нам не нужно было вас вытаскивать, сэр. Несколько строений и самолетов были охвачены огнем, а бензоколонка горела в результате бомбардировки — вот почему я так экипирован, — но в остальном база цела».

«Целы? Как это возможно? В нас попали, прямое попадание… Наши дозиметры зарегистрировали очень высокий уровень радиации».

«Рассеялись», — ответил Усенко. «Русские атаковали ядерным оружием малой мощности, взорвавшись на большой высоте над выбранными целями. Они вызвали лишь кратковременные отключения связи, несколько повреждений от взрыва и "

«Потери, Усенко … а как насчет потерь?»

Глаза Усенко на мгновение опустились в пол, затем поднялись на Панченко с измученным, затравленным выражением. «Слишком рано говорить, сэр», — ответил он. «В каждом целевом комплексе, пораженном субатомным оружием, было несколько первоначальных жертв, в основном из-за ослепления, ожогов средней тяжести и шока — по моим оценкам, потери и ранения составляли менее половины процента. Оружие практически не причинило серьезного ущерба — ни кратеров, ни пожаров, ни радиоактивных осадков. Но, как вы определили, уровни кратковременного нейтронного излучения были чрезвычайно высокими, и незащищенные люди могли получить смертельную дозу. Ожидается, что в ближайшие сорок восемь — семьдесят два часа потери будут очень высокими.»

«Вы хотите сказать мне… вы имеете в виду, что там, наверху, все еще есть люди, живые?»

Усенко выглядел так, словно ему дали пощечину. Он беспокойно переминался с ноги на ногу, затем кивнул головой: «Э-э… сэр, почти все, кто находился в помещении во время нападения, те, кто не страдал от слепоты или избыточного давления, выжили. Лица, находящиеся на улице, но защищенные от вспышки и избыточного давления, также выжили или были только ранены. Но все они получили бы огромные дозы радиации, намного превышающие смертельные уровни. Персонал здесь, в командном центре и в других подземных или экранированных помещениях, вероятно, в безопасности, но остальные… возможно, мы ничего не сможем для них сделать».

«Боже мой… есть ли сейчас опасность радиоактивных осадков или облучения? Безопасно ли выпускать персонал моего командного пункта на улицу?»

«Российские истребители патрулируют район, в основном разведывательные самолеты, так что на данный момент мы в безопасности от любых новых воздушных атак, а что касается радиационной угрозы, то она безопасна, да, сэр», — ответил Усенко. «Опасности радиационного отравления нет, как и радиоактивных осадков. Однако, вероятно, будет лучше, если ваши люди будут проинформированы о том, чего им следует ожидать там, наверху. Мы попросим весь доступный персонал оказать помощь в оказании медицинских услуг и в морге.» Усенко сделал паузу, затем указал в сторону коридора, ведущего на поверхность, и спросил: «Сэр, это был капитан Тычина — «Феникс»? Я надеялся, что он все еще жив. Я знал, что он не может умереть. Я хотел пожать этому человеку руку».

Панченко вглядывался в темноту за противопожарными дверями своего командного пункта, молча молясь за своего молодого пилота. Тычине и всем им понадобятся все силы, которые они смогут собрать, чтобы пережить эту катастрофу.

Тычина был полон решимости пробежать все полтора километра до часовни, но ужас от того, что он увидел, был подобен вакууму, который высосал всю энергию из его тела. Несколько зданий и сооружений были сожжены дотла, в основном старые деревянные конструкции и уродливые рекламные щиты с «вдохновляющими» сообщениями на них, которые были столь обычны для бывших советских военных баз, и казалось, что все окна в поле зрения исчезли — не просто разбиты, а полностью унесены ветром. Затем он заметил грузовики с бортовыми платформами — десятки из них, выстроившихся в ряд перед зданием штаба, центральной базы офис персонала и другие административные здания. Его внимание привлек груз в грузовиках. Сначала казалось, что они разгружают столы или медицинские принадлежности, чтобы организовать сортировку, но когда он присмотрелся повнимательнее, то обнаружил, что они загружают тела в грузовик. Нижние ряды тел были в темных пластиковых мешках для трупов, но, очевидно, у них очень быстро закончились мешки для трупов, потому что средние штабеля трупов были покрыты простынями, а штабеля над ними были покрыты одеждой, а некоторые вообще не были прикрыты. Каждый бортовой грузовик был уставлен кузовами в четыре или пять рядов высотой, более двухсот на каждой платформе.