Ох уж эта жизнь молодая да сельская! Или жизнь после жизни (СИ). Страница 22
- Она хорошая. Очень. Помочь готова всегда, добрая, не ругается. Раньше веселая была, а в последнее время и говорить-то перестала со мной. А я и не знаю - может обидел чем...
- Я тебе вот что скажу - я остановилась и внимательно посмотрела Алексию в глаза - Ничего рассказывать и вынюхивать про Анису я не стану, но... Но! Помогу вам поговорить друг с другом. Идет такая сделка?
- Идет-то идет... А вот пойдет ли тебе МОЕ решение твоей проблемы? - хитро прищурился он, задержав свой взгляд на моих ногах.
- Смотря како-о-е-е-е...
Этот садист взял меня за талию и забросил корове на спину на манер конного ездока. Ма-ма!
Понятно теперь почему он юбку мою разглядывал. Сначала прикидывал буду ли я прилично выглядеть верхом, а потом и меня прикинул вверх на корову. Я ошарашенно смотрела на рога коровы и не знала куда девать руки и за что схватиться. Ноги мои были прикрыты, а вот под попой ткань сбугрилась. Почти седло. Корова стояла будто и не заметила, что ее только что повысили до гордого скакуна.
- Аглаюшка, спокойно, милая. - прошептала я, а в сторону долбанного решателя проблем зашипела как змея - Ты что творишь? Здесь ведь ни стремян, ни поводьев. Как рулить? И, если ты не в курсе, то я тебя просвещу. Это не лошадь, а корова!
Алексий только расхохотался.
- Владияр как-то рассказывал, как корова ваша катала тебя маленькую на спине. Ну вот, - он приглашающе махнул рукой в сторону выхода - Вспоминайте детские годы! И про услугу не забудь.
Под скрежет моих зубов корова медленно развернулась и, покачивая широкими боками, повезла меня на выход. Шла медленно. Так что я устроилась более-менее удобно. Хоть не сваливаюсь и на том спасибо. Всю дорогу домой я бубнила себе под нос:
- Ну, юморист! Я тебе отомщу! Так отомщу - не помилую!
Аглая везла меня в верном направлении. Покачиваясь на ее спине, я изредка получала по ногам ее хвостом. Если бы не встречные люди, которые застывали с открытыми ртами, то наше возвращение домой могло бы сойти за легкую, верховую вечернюю прогулку.
Аглая-корова, с величием королевы скотного двора, гордо прошла через открытые ворота и остановилась у входа на скотник. Повернув голову вбок, она коротко взмумукнула. Я приняла это как приказ "слазь". Перекинула ноги на один бок и скатилась с коровы как с горки. Она ткнула меня носом в грудь и прошла на свое место. Будем считать, что меня одобрили.
Я разобралась с курами и овцами и только присела, как меня пронзила одна единственная мысль - а как корову доить? Лихорадочно вспоминая все, что видела в детстве и то, что успела подхватить здесь, я приготовила ведро, помыла руки и отправилась к скотине. Ну что может случиться? Мы, вроде бы, подружились... Или нет?
Как бы я себя не накручивала, все прошло благополучно. Я цела, корова тоже, ведро наполнено литров на пятнадцать. Хотя, Аглаюшка так укоризненно вздыхала, когда я приступила к этой экзекуции... "С кем приходится иметь дело" говорили ее вздохи. Боги, меня осуждает животное! Дожила. Да еще и овцы в соседней секции наблюдали за мной через деревянное ограждение. Ну чисто цирк с доставкой на дом!
После вечерней дойки я решила сходить на разведку к соседке. Та уже расправилась с домашними делами и сидела за шитьем. Увидев меня, Аглая бросила свое занятие и утащила меня на чайную церемонию. Она болтать, а я слушать и пить. Походу беседы я тихонько направила русло словесного поноса... то есть потока, в сторону загадочной Велеи.
Ничего загадочного здесь не было. По описанию соседки, я вспомнила высокую, фигуристую, рыжеволосую красотку с задатками конченой стервы. На ярмарке та вела себя по-хамски как с торговцами, так и с односельчанами. Могла кому-нибудь назло перекупить ненужную ей вещь или облить чем-нибудь прилавок с тканями, если ей там не оказали королевский прием.
Велея старше меня на год, а значит, что ей уже восемнадцать. Выходит - перестарок по местным значениям. На это девушке было, мягко говоря, плевать. Она искала свою жертву. Выходить замуж за местных сельских парней она и не собиралась. Да и Алексий, по словам Аглаи, ей не нужен. Велея искала богатого и власть имущего жениха. Желательно городского и тюфякового характера, чтобы можно было власть его прибрать к своим ручонкам. Поэтому она ездила с отцом во все поездки в город и искала себе выгодную партию. Купец Барият, папа Велеи, только потакал капризам доченьки. Все ж единственный ребенок в семье.
Гормональный бунт, нереализация своих гипертрофированных ожиданий, завышенная самооценка и общее недовольство от простой жизни. Такой себе психологический анализ приятной на вид девицы. Хотя, быть единственной дочерью одного из крупнейших (во всех смыслах) купцов пяти сел в округе, это почти королевское положение. Только без власти над людьми. Составив такой нелицеприятный портрет об одной из селянок, я вернулась к себе домой.
Уже стемнело, а папа еще не вернулся. Может сходить?
Пока я маялась сомнениями, кто-то громко затопал в сенях. Нечленораздельно что-то объясняя друг другу, в кухню вошли пьяные вдрызг папа и староста. Ну как вошли... Запнулись о порог и влетели парочкой синих голубей! Хорошо что хоть не сизых. Не хватало еще синяки с них сводить.
И вот, обнявшись, лежат они мордами в пол, но продолжают порыкивать и мычать. Аглая-корова одобрила бы их мычательный дуэт. Возможно, даже приняла бы за песню.
Я подошла к этим собутыльникам и, присев, подняла голову отца. Он спал. Староста тоже. Блин, я в культурном шоке! Это ж надо было пройти в таком состоянии полсела, рухнуть на пол и уснуть! Синхронно. А звуки, издаваемые ими, были просто храпом.
Еле-еле я перевернула папу на спину, сняла с него сапоги и, тяжело пыхтя, потащила за руки в его комнату. Папа лежит на полу на спине, руки вверх. Я стою, смотрю на него и собираю остатки сил чтобы взвалить его на кровать.
- Да что ж ты такой большой и тяжелый?! И почему я такая маленькая и слабенькая?!
Ругаясь как только могла, я посадила отца, а потом, рывками, закинула его на кровать. Если у него и не было синяков по возвращении домой, то сейчас я ими его обеспечила!
- А теперь - стриптиз!
Намурлыкивая мелодию из репертуара Саманты Браун, я стянула штаны и рубашку с родителя. Похихикивая над этой сценой, укрыла папеньку одеялом и вышла на кухню. И остолбенела. Про старосту я забыла пока хлопотала. Ну, уж этого колобка я точно не подниму. Пришлось спустить с чердака тюфяк, расстелить его вдоль печи и закатить туда Трофима Гордеевича как бревно. Почти. Почти бревно и почти закатила. Из-за большого живота старосты прицел сбился и до колен ноги его оказались на голом полу. Я это расценила как знак - сапоги снимать не стала.
- Все! Я иду в баню. Всем оставаться на своих местах. - хотелось добавить "работает ОМОН", но это было не в тему.
Наскоро ополоснувшись чуть теплой водой, я замоталась в полотенце и вышла из бани. Ночью стало холодно. Все ж почти середина осени. Зябко и сыро. Черное небо мерцало мириадами звезд. Луна беззастенчиво заглядывала в окна и освещала мне путь.
Идя по мосточкам к дому, я составляла план на завтра. Надо бы максимально поработать над шалью, которую я хотела преподнести в дар на свадьбу. Папа решил, что пара стульев молодоженам не помешают, а Василена приготовила разнообразные косметические настойки. А раз так, то следующие пару дней до торжества, я проведу над своей затеей.
Входя на кухню, я застала премилую картину. Щенок, виляя хвостиком, вылизывал лицо старосты. Трофим Гордеевич мотал головой из стороны в сторону и возмущенно похрапывал. У себя в комнате я соорудила из корзины и старого одеяла лежанку и уложила туда спать собаку. Сама же еле ворочая конечностями добрела до кровати. Наконец-то этот день закончился.
Подготовка к свадьбе.
Утро наступило беспощадно рано. Нет часов с будильником, но есть петух. Эх, Петруччо! Как бы я тебя не ухандокала, как несколько твоих механических аналогов в бытность мою студенческую.