Главная роль 8 (СИ). Страница 4

Утешение слабое: ниточки трех «попильных цепочек» привели не абы куда, а прямиком в мою личную Канцелярию. Вот это прямо очень плохо — этот орган вообще гниению подвергаться не должен, поэтому пришлось недрогнувшей рукой четверых провинившихся деятелей отправить прямиком в расстрельный список, предварительно лишив имущества, мундиров и дворянских титулов. Здесь пришлось утешать себя и нормальных работников Канцелярии тем, что даже в свите Иисуса нашелся Иуда. Напряглись мои «опричники» — да, честные и преданные, и вроде бы бояться нечего, но очень давно среди нас «Иуд» не находилось, и мужики уверили в собственную неприкасаемость и непогрешимость. Плохая ситуация, как ни крути, но с тех, кто ближе всего к рычагам государственной машины находится и спроса должно быть больше — именно так я им во время «тимбилдинга» в виде попойки и сказал. Точнее — напомнил, потому что с самого начала об этом всем без устали рассказывал, рассчитывая на понимание и повышение личной трудовой совести.

Пётр Семенович Ванновский, так благополучно досидевший на должности Военного министра до конца XIX века, по итогам проверки приуныл, и, поняв, куда ветер дует, сам попросился на пенсию.

— Проглядел, Георгий Александрович, — грустно вздыхал министр. — Нет мне оправданий, но возраст… — сделал паузу. — Каждый день что-то новое происходит, время стремительным паровозом несется, а я совсем не поспеваю за ним. Разрешите подать в отставку.

Хорошо, что сам предложил — после чисток, в ходе которых аппарат снизу и доверху перетряхивать пришлось (и это еще на других направлениях толком не копали), нельзя попросту сказать «Военный министр ничего не знал». Зачем он такой нужен, если «не знает»? Значит — непорядок в государстве снова. Значит и царь ничего не знает и не понимает, а привычно окружил себя блаженными, оторванными от реальности ворами. Нельзя не пороть «плохих бояр», особенно если именно с этого карьеру Помазанника когда-то и начал.

— От лица Российской Империи благодарю вас за долгие годы добросовестной службы, Петр Семенович, — грустно улыбнулся я. — Требовать от вас большего никто не в праве. От всей души желаю вам многих спокойных лет — вы их более чем заслужили. Знайте — в нашем доме вы всегда желанный гость.

Старый друг отца все-таки, значит автоматически считается другом семьи. Да и мне приятен — хороший мужик, много интересного знает и умеет рассказывать.

— Велите передавать дела Виктору Сергеевичу? — спросил Ванновский.

Кочубею? Так ему по выслуге лет пост министра не положен. С другой стороны… А кто слово против сказать посмеет? Особенно сейчас, когда славная Императорская Армия так качественно «залетела»? Виктор Сергеевич сейчас в самом расцвете сил, много лет при мне курировал и активно помогал армейско-флотским реформам, глубоко погружен в дела ВПК, и жалеть никого не станет — в силу специфики должности у него врагов гораздо больше, чем друзей. Более чем подходит.

— За это, Петр Семенович, я буду вам особенно благодарен, — благодарно кивнул я хитро улыбающемуся Ванновскому.

Умный старик. Последний винтик еще той, очень спорной, но определенно работоспособной Имперской машины, доставшейся мне в наследство от последнего настоящего русского самодержца.

Закончив наводить порядок на Черном море, я не стал останавливаться, и всю осень катался по западным границам Родины. По по-настоящему приоритетному направлению. Отсюда начнется стычка с Австро-Венгрией и Швецией. Здесь нам придется сложнее всего, и каждая спешно выстроенная в ожидании моего приезда (который ни для кого не секрет — нужно быть кретином, чтобы считать, что после обнаруженных в Причерноморье хищений я не захочу покопаться в других местах) «Потемкинская деревня» в виде подозрительно свежих укреплений, спешно проложенных железнодорожных путей и набитых даже с избытком складов заставляла меня кривиться от отвращения. Засуетились, черви алчные, клюнул-таки в изнеженный и упакованный в роскошный мундир зад жареный петух.

Сколько процентов «распиленного» они вернули материальной частью? И как в будущем станут компенсировать «личные» убытки? Просто смириться и начать жить честно такие деятели не смогут — тут я иллюзий не питаю. Стоит Августейшему вниманию переключиться куда-то еще, как все здесь дружно выдохнут, утрут пот со лба со вздохом «Пронесло, слава Богу!» и примутся жадно озираться — где тут можно чего открутить для себя любимого?

Замылить мне глаза «Потемкинскими деревнями» я не дал — «зондер-команда» гофмейстеров копала как проклятая и не щадя себя. Если где-то что-то прибыло, значит где-то что-то убыло. Вот стоит на складе ящичек с пищевым концентратом. Лишний ящик, которого по описи здесь быть не должно. Откуда он взялся? Отслеживаем цепочку, и находим ушлого интенданта на Урале, который в свете грядущей Высочайшей проверки западных рубежей Родины за мзду помог переместить часть вверенного ему добра на чужой склад под честное офицерское обещание вернуть. Пожалуйте на каторгу, уважаемый.

Само собой, не обделили мы своим вниманием и подрядчиков. «Белый список» оных сократился на треть, и жалобное блеянье «ну нельзя было „откатик“ не дать Его Высокоблагородию, они бы с меня шкуру спустили» здесь не помогало. Существует же установленная законом процедура — если требуют взятку, идешь в КИБ или в Казначейскую палату, где честно все рассказываешь, и потом коррупционера хватают «на горячем». Да, страшно — вдруг высокопогонный урод связи нерушимые в верхах имеет, но увы, здесь уже ничего не поделаешь — закон суров, но на то он и закон.

Зато флот в этих местах меня очень приятно удивил почти полным отсутствием хищений и общей добросовестностью. Неудивительно — ему сильнее всех из-за «подвига Рожественского» досталось, и если на Причерноморье общий субтропический «релакс» служак коррозией присыпал, здесь, на Балтике и около нее, остались одни идеологически заряженные товарищи. Ну и до столицы близко, что прямо сказывается на количестве и качестве всяческих проверок.

Ну а в преддверии зимы и в ходе оной я принялся объезжать Центральные губернии и Урал, делегировав младшему брату Мише почетнейшую и ответственнейшую миссию покататься по Зауралью. Это займет у него весь следующий год. Помимо проверок, мы с ним плотно подумали и над торгово-экономическими проблемами тех мест. Миллиард рублей — столько Мише было разрешено проинвестировать в Зауралье в случае обнаружения узких мест и вообще на свое усмотрение. Я помню, насколько живительным получилось мое Путешествие, подкрепленное кучей денег, и надеюсь на хорошие результаты от Путешествия братика. Да, так хорошо не получится — эффект низкой базы почти исчерпан — но все равно лишним не будет.

Ну а для себя я запланировал потратить весь первый год XX века на глобальные проверки той же торгово-экономической сферы жизни Империи по эту сторону Урала. Война уже совсем скоро, господа, поэтому давайте не расслабляться!

— «Жители села Морковкино, також как и деревней Ручейки, Липово, Березкино и хуторов…» — товарищ Зубатов поднял глаза от бумаг.

— Пропустите, — одобрил я.

Много на Руси поселений, перечислять замучается.

— «…Больше года терпят бесчинства, воровство с разбоями да прочие непотребства со стороны обосновавшегося в окрестных лесах цыганского табора». Таких докладов, Георгий Александрович, только за последние полгода у нас больше двадцати скопилось, из разных губерний, — пожаловался Зубатов.

— А полиция что же? — спросил я, затянувшись трубкой.

Снег за окном красивыми хлопьями падал на погрузившуюся в вечернюю темноту и сияние электрических огней Москву, треск камина щедро дарил тепло и уют, и я со смаком почухал пятисантиметровую, аккуратно подстриженную бороду. Обходят меня возрастные изменения стороной, лишь едва различимые контуры «птичьих лапок» у глаз наметились, а это, как ни крути, странно, невзирая на плотный до сих пор мистический ореол почти святого вокруг меня. «Странное» в головах рано или поздно рискует мутировать в неприятные и даже опасные мысли, вот и решил волосяным покровом из спарки «усы, бакенбарды и борода» маскироваться.