Десять тысяч дней осени (СИ). Страница 14

— Может ну ее нахрен, пешком дойдем?

— Ее завтра же заберут. Машина всегда пригодится. Ты говорил, там есть, где спрятать.

Алмаз оттопырил большой палец вверх.

— Гараж там супер. Никогда не найдут, хоть сто лет ищи.

В темноте уронили ружье. Дархан, светя фонариком, поднял его.

— Ты весь арсенал решил захватить?

Алмаз пожал плечами.

— Я же не знал, сколько их будет.

Противно и тревожно во дворе заскрежетали тормоза. Алмаз и Дархан едва успели подбежать к кухонному окну, чтобы заметить, как в подъезд споро врываются трое. Даже в тусклом свете фонаря было видно, как побледнела Шара.

— Не открывай. Постучат и уедут.

— Нет. Выломают дверь. Прячьтесь. Я их отошью. Быстрее.

Последнее слово она сказала шепотом, а через пару секунд град ударов обрушился на дверь.

— Эй, старуха, открывай скорее. Обыск делать будем.

Шара осторожно подошла к двери.

— Я уже спать легла. Что у вас? Раненый?

— Открывай. Алмаз наших бойцов отравил. Один умер. Да открывай скорее.

Немного подумав, Шара начала возиться с замками. Едва дождавшись последнего щелчка, в квартиру, грубо оттолкнув Шару ворвались трое. Ярко светя фонарями, стали осматривать коридор. Им все же пришлось остановиться, когда Шара встала на их пути.

— Старших уважать не учили? Ты мать дома тоже толкаешь?

Здоровяк с автоматом злобно посмотрел на Шару. Неуклюжий толстяк сделал вид, что смотрит в стену. Молодой парень с козлиной бородкой, сжав губы уточкой, затараторил.

— Тате, формальность это. Формальность это. Мы сейчас все осмотрим и уйдем.

Здоровяк злобно обернулся к нему.

— Че ты там бормочешь? Тебе Закир что сказал? — Он перевел взгляд на Шару, — слышь, бабка. Вам с Алмазом доверия нет. Алмаз уже у нас. Тебя тоже забираем. Пока не выясним, что да как, посидите в карцере. Собирайся по-быстрому. Да смотри, штаны не обосри от страха. Он засмеялся грубым, неприятным смехом. Шара залепила ему звонкую оплеуху, на что здоровяк ответил так, что несчастная женщина отлетела к шкафу. Толстяк с ужасом посмотрел на здоровяка.

— Алихан? Дебилсын ба?

Алихан злобно и вопросительно кивнул ему головой. Оторопевший толстяк спросил уже значительно вежливее.

— Ты с ума сошел что ли? Пожилого человека… это же наш врач…

Отпихнув толстяка, Алихан вцепился в горло Шаре. Та, захрипела, едва не теряя сознания.

— Я из тебя, старая курица, всю душу вытреплю. Вы моего племянника, суки, отравили. Говори, тварь, кому яд продали?

Дархан заметил, как мимо него пробежал Алмаз и наставив пистолет на троицу, закричал:

— Отпустил ее, сука! Быстро отпустил!

Договорить он не успел. Алихан отточенным приемом прошел Алмазу в ноги и подбросил так, что Алмаз с треском ударился головой об стену.Толстяк и козлобородый тут же принялись избивать его. Алихан же, оттащив их могучей рукой, прицелился в голову Алмаза из автомата.

Пбых! В крохотном коридоре ружейный выстрел гремел так, словно работала тяжелая артиллерия. Алихан, которого выстрелом отбросило к толстяку, еще пару секунд в недоумении смотрел на Дархана, затем обмяк, изо рта густой темной струей полилась кровь, толстяк с трудом сдерживал бездыханное тело.

Пбых! Выстрел развернул толстяка на сто восемьдесят градусов и заставил сползти по стене, оставляя широкий кровавый след на пенопленовых обоях.

Упав на колени, козлобородый запричитал:

— Агашка, умоляю, не убивайте… Не убивайте… Умоляю… Я никому не скажу… Никому… Нанурсун, нанурсун, хлебом клянясь, — он растопырил пальцы на руках.

Д-дуф! Парень с удивлением и какой-то подростковой обидой смотрел на Дархана. Из маленького отверстия на щеке узкой струйкой полилась кровь, глаз заплыл и провалился куда-то вниз. Парень повалился на бок. Дархан резко обернулся. Сжимая дымящийся пистолет Алмаза, Шара разглядывала мертвого парня.

Шли торопливо, но осторожно. Двор, темный, как колодец, встретил их лютой прохладой осенней ночи. Нагруженные, словно мулы, они остановились лишь на минуту — распотрошить машину приехавших. Дархан стоял и удивлялся, как же ловко брат и пожилая, скорее даже старая женщина обшаривают салон, вскрывают багажник, рыщут под креслами. Словно заправские вертухаи, они в пару минут осмотрели все от выхлопной трубы до решетки радиатора — ножи, какая-то снедь, батарейки, электроника, ткани, аптечки, баллоны с хлоркой, инструментами. Алмаз и Шара точно знали где искать и что брать с собой. Дархан же зорко следил за темнотой, сжимая в руках привычный для него АК. Врагам он больше не поднадобится. Для них же после случившегося каждый лишний ствол увеличитничтожные шансы на спасение. Нет. Не так, совсем не так Дархан бы организовал свое бегство. Но тут, в темноте, в круговерти казалось бы ненужных хлопот он понимал, что именно Алмаз и Шара играют первую скрипку. Остановились грабить машину — значит так надо. Не включают фонарь, спешат куда-то дворами и палисадниками — вероятно на то есть причина. Шарина «Нива» скрывалась в жестяной пристройке у соседнего дома. Ключ от массивного замка (а именно его Шара искала так долго в квартире) провернувшись со скрипом и скрежетом, разомкнул дужку. Дернув двери, они вошли в затхлый гараж. Нива была мятой, битой, но вполне на ходу и старая Шара неплохо управлялась с механической коробкой. Фары не зажигали, хотя машина и тарахтела на всю округу. Алмаз накинул и защелкнул замок. Возможно и зря, но Дархан понимал, что вряд ли может так же ловко вмешаться в эту синхронную, отлаженную работу двух коллег, а может быть учительницы и ученика? Он не знал, кем они друг другу приходятся, но понимал — в таких тандемах рождается единение. Они жили тут годы, может десятилетия. Они знали эту вселенную лучше Дархана. Для него же события последних суток скорее напоминали кошмарный, несуразный, фальшивый сон. Сон, в котором он уже давно ничего не понимал и перешел черту, когда хотелось бы что-то разузнать и спрашивать. Нелепица и абсурд — лучшие убийцы рационального мышления.

Они долго плутали по тихим безлюдным городским улицам. Алмаз шепотом, словно кто-то их мог услышать, командовал — налево, направо, в тот переулок. Шара водила неплохо, только вот скорость приходилось держать самую малую. Быстрее по темным улицам ехать было нельзя. По пути им не попалось ни одной машины. Едва завидев светящиеся фары, они тут же ныряли в ближайшие переулки или просто сгоняли машину к обочине и накрывались припасенной для такого дела камуфляжной дерюгой. Впрочем патрули, а может и запоздалые граждане, не особо интересовались «Нивой». Таких, разбитых, советских вдоль обочин и в заброшенных дворах стояло немало. Дархан, сжимавший автомат, прекрасно понимал, чем кончится стычка с партулем. Деваться им было некуда и даже Шара умела стрелять. Пронесло. Они выкатили на широкую улицу, где Алмаз попросил поменяться с Шарой. Механику водил он безобразно, машина ревела и урчала, но гнала сквозь ночную мглу туда, где, казалось, не было просвета, лишь сплошная стена исполинских деревьев да арык шириною в метр. Остановив машину у арыка, Алмаз вытащил из забитого грязью стока две широкие деревянные доски. Поставил их перед «Нивой» острожно переехал, затем убрал в багажник.

— Дальше куда? Там же дере…

Раздался противный скрежет. Левым боком «Нива» все же зацепила огромный тополь. Алмаз выскочил из машины, осмотрел тополь, ножом сделал несколько срезов коры, вернулся в машину. Дархан, смотревший в заднее окно, хихикнул.

— Да они тебя по протекторам вычислят. Чего следы путать?

Ничего ему не ответив, Алмаз двинул машину в какие-то невероятные дебри, которые когда-то были дворовым футбольным полем. Продравшись сквозь дебри, он обогнул разрушенный, явно нежилой дом и подкатил к покосившимся жестяным воротам подземного гаража. Недолго повозившись с запорами, он открыл ворота и, загнав машину внутрь, тут же запер ворота обратной стороны и покатил вниз.

— Как фары включить?

Вместо ответа Шара наклонилась к рулю и дернула рычаг переключения света. Тусклый желтый луч пронзил пыльную темноту. Они ехали вдоль ряда железных дверей и решеток. Какие-то были открыты, какие-то оставались запертыми на замки. В одной из клетей, за решеткой стояла древняя иномарка. Здесь было пусто, безжизненно, отличное место для машины, на которой не собираются ездить в ближайшее время. В самом конце тоннеля Алмаз круто повернул направо, покинул машину, отпер решетку. Снова поехал и уже не останавливался, пока не уперся в груду тары из-под молока.