Сердце с горьким ядом (ЛП). Страница 21

Но мне становится легче, когда я говорю:

— Пойдешь с нами.

И я вижу, что ей тоже становится легче. Она неуверенно, но с облегчением улыбается и кивает.

Наша группа направляется в гостиную, Давина слегка отстает, наблюдая с края комнаты, пока Коул и Эрикс двигают мебель, освобождая место для портала Эдии. Я на мгновение задерживаюсь, наблюдая, как она раскладывает на полу сосновые иглы, обугленные травы и кости, прежде чем идти за сумками. Пишу мистеру Хассану записку, вырванную из блокнота, с извинениями за испорченные простыни. Оставляю ее на кровати, проводя рукой по поверхности матраса, будто моя кожа может впитать воспоминания.

Когда я возвращаюсь к остальным, Эдия уже читает заклинание, широко раскинув руки. Черный вихрь галактик раскручивается по ее зову, и я с восхищением смотрю на подругу.

— Она и целительница, и путешественница? — спрашивает Давина, останавливаясь рядом со мной и наблюдая, как с пола поднимается мерцающая черная сфера. Я поворачиваюсь к ней с гордой улыбкой и слегка киваю. — Мама была путешественницей. В мое время их было очень мало.

— Сейчас еще меньше, — говорю я. — Большинство были уничтожены со времен твоей эры.

Я не уточняю, но это висит в воздухе. Правда в том, что большинство этих ведьм пали от клинков Жнецов. Их убивали за преступления, сфабрикованные только для того, чтобы сокрушить их силу и подчинить ковены. А если не Жнецы, то люди. Страх человечества перед неизвестным обрек многих сильных ведьм на страдания и костры.

Давина сглатывает и отводит взгляд, прежде чем исчезнуть в портале. Эрикс и Коул следуют за ней, поблагодарив мистера Хассана и взяв у него пакеты с едой с благодарными улыбками. Эдия обнимает старика и смотрит на меня долгим понимающим взглядом, прежде чем шагнуть в мерцающую черную сферу.

— Я не знаю, как тебя отблагодарить, — говорю я старику, сжимая его руки. В моих глазах появляются слезы. Я вижу, как они блестят и в его глазах.

— Azizati. Я уже говорил. Из всех бессмертных существ вампиры – мои любимые. А ты – больше всех.

Сердце расцветает, как цветок, в груди. Хочется спросить, почему. Но и не хочется. Я не уверена, что оправдаю его ожидания. Просто хочу принять его слова, будто я их заслуживаю.

— А как мы отплатим за твои услуги?

— Жнец позаботился об этом.

Я закатываю глаза.

— Конечно, еще бы.

Старый аптекарь улыбается.

— Я скажу твоему Жнецу, куда ты ушла, когда он вернется.

Я фыркаю и поднимаю глаза к потолку, прежде чем посмотреть на старика.

— Скажи что угодно, только не Равелло. Буквально что угодно. Рейкьявик⁴. Лима⁵. Середина Сахары.

Мистер Хассан широко улыбается. Он точно скажет ему про Равелло. Возможно, даже точный адрес. Не удивлюсь, если он прицепил ко мне GPS-маячок. С меткой: «Вампирша ЗДЕСЬ».

— Почему? — спрашиваю я.

— Как думаешь?

— Потому что ты безумный старый романтик, вот почему.

— Может, чуть-чуть.

— Ты же понимаешь, что это из-за него меня бросили в темницу и пытали, да?

— Разве, azizati? Потому что он также единственная причина, по которой ты сейчас стоишь здесь.

Хочется сказать: «Да, это все его вина», но я молчу. Улыбка аптекаря становится немного печальной. Сердце сжимается, и я стараюсь не думать о том, что тысячелетия забрали и у него.

— Может, твой Жнец делал плохой выбор. Может, он делал единственный возможный выбор. А теперь пытается сделать лучше.

— Это... загадочно. И не особо помогает.

Аптекарь смеется и поворачивает меня к порталу, подталкивая к темноте.

— Удачи, shakhs shabun. Я буду думать о тебе.

Я улыбаюсь через плечо, не сводя глаз с мистера Хассана, пока тень сферы не поглощает пространство за мной, и шагаю в теплую ночь Италии.

ГЛАВА 14

— Почему у вашего рода так много клубов? — спрашиваю я, одергивая платье, облепившее мои ноги, и слегка пошатываясь на каблуках после двух бутылок вина, выпитых с головокружительной скоростью в Вилле Датура. Ведьмы ковена Датура оказались очень гостеприимными: усадили нас выпить, предоставили гостевой дом на территории, дали нам одежду и наложили заклинание, чтобы скрыть крылья Эрикса на время нашей вылазки в Клуб «Caelum». Они явно торопились указать нам направление к Кассиану, что наводит на мысль — его короткий визит уже успел всем надоесть.

Что, впрочем, неудивительно.

Эдия смеется и вцепляется мне в руку, пока мы ковыляем по крутым улочкам Равелло. Ночной воздух пропитан ароматом цветов и оживленной итальянской речью.

— Может, мы, ведьмы, просто любим танцевать. Или выпить. А может, и то, и другое.

— Подтверждаю. Оба варианта верны, — говорю я, снова поправляя платье.

Эдия шлепает меня по руке.

— Хватит его теребить.

— Оно чертовски тесное.

— Так и задумано.

— Будто меня в него нарисовали, господи.

Каблуки мне велики на полразмера, платье — минимум на два размера мало. Вырез спереди глубокий, сзади — еще глубже. Черное, с блестками, едва прикрывающее задницу и кинжал, притороченный к бедру на пределе анатомических возможностей. Идеально для клуба. А еще может служить салфеткой.

— Ты выглядишь сногсшибательно. Тесно — это хорошо.

— Твое не обтягивает, а ты выглядишь потрясающе, — парирую я, кивая на ее сверкающее бирюзовое платье. Вырез соблазнительно открывает грудь, а ее темная кожа будто светится в лунном свете. Ее наряд тоже короткий, но явно удобнее.

— Ну, знаешь... Не помешает напомнить Кассиану, чего он лишился за эти века. Если хочешь убедить его пойти за тобой, даже если ради его же блага.

— Это... очень плохая идея.

Эдия смеется и прижимает меня к себе, оглядываясь на Эрикса и Коула, за которыми следует Давина. Затем ее взгляд устремляется к фонарям клуба «Caelum» — массивному каменному зданию, нависающему над морем под звездами.

— Что это значит? — спрашиваю я.

— Ты про что?

— Вот это.

Эдия делает невинное лицо.

— Этот взгляд. Эта улыбка, — настаиваю я, указывая на ангела и демона позади нас.

Эдия пожимает плечами.

— Да ничего! Просто проверяла, не проявились ли крылья Эрикса.

Я фыркаю от смеха.

— Что?

— Конечно. И точно не потому, что ты мечтаешь оказаться между демоном и ангелом, как начинка в бутерброде.

Эдия громко хохочет — слишком громко, выдавая себя. Ее кожа слишком темная, чтобы разглядеть румянец, но я чувствую, как кровь приливает к ее щекам.

— Не мечтаю, — шипит она.

— И как это назвать? «Демангелведьм»?

Эдия не может сдержать усмешку.

— Нет. Правильный термин — «демангелсосветпалочковедьм».

Мы заговорщически ухмыляемся друг другу, и я немного крепче сжимаю Эдию. Голоса, смех и музыка льются по улице, как вода. Сегодня мы — часть этого мира. Обычно смертные существуют где-то рядом, но сейчас, среди этого оживления, я чувствую, что жизнь все еще может быть прекрасной — даже для таких, как мы. Я задумчиво улыбаюсь и смотрю на звезды, пока мы идем в тишине.

— Как ты? — внезапно спрашивает Эдия, понизив голос и похлопывая меня по руке.

Улыбка сходит с моего лица.

— Так себе, если честно. Не стоило пить вторую бутылку, — признаюсь я, прикрывая отрыжку кулаком. Голова гудит с тех пор, как я очнулась на полу у мистера Хассана, а смешивать эликсир с алкоголем мне не хотелось — я выбрала последнее. Боль то накатывает, то отступает, но не исчезает. И дело не только в ней. Я чувствую себя... не собой. Вино должно было отвлечь или хотя бы дать повод для отвратного самочувствия. Что ж, получила второе.

— Я имела в виду, как ты себя чувствуешь из-за встречи с Кассианом, — говорит Эдия, хотя и оглядывает меня обеспокоенным взглядом. Думаю, мы обе надеялись, что процедура в Каире волшебным образом все исправит. Но в магии есть забавная вещь. Иногда она совсем не волшебная.