Игра в сердца. Страница 3

– Привет, Прю! – запыхавшись, говорю я.

– Эбигейл, – произносит она таким тоном, будто я не знаю, как меня зовут. – Я уже думала, ты не ответишь, – недовольно добавляет она. Я смотрю на часы – 7:18. Она звонит в 7:18 в субботу! А ведь я вчера поздно легла: читала важные исследования о положительном влиянии домашних животных на людей, проживающих в домах престарелых. Она этого не знает, конечно. В общем, не выспалась я, а недовольна почему-то она.

– Извини, Прю. Я… – лучше скажу, что я была в туалете, чем правду. Я знаю Прю, она наверняка считает потребность в сне недостатком хорошего сотрудника. Сама она вряд ли спит, подозреваю, что она вампир. По крайней мере, внешне может сойти за вампира – вид у нее весьма колоритный.

Абсолютно прямые и абсолютно черные волосы, строгое каре до подбородка, прямая челка, бледная перламутровая кожа, кроваво-красная матовая помада (всегда, даже после чашки утреннего кофе), идеальные черные стрелки, густо накрашенные ресницы и гардероб, почти целиком состоящий из черных вещей с редким вкраплением ослепительно-белого. Помните Мию Уоллес из «Криминального чтива»? Это Прю, только Прю под полтинник и она не танцует. Я ни разу не видела, чтобы ее кожа начинала дымиться на солнце, но это лишь потому, что я ни разу не видела ее за пределами ее кабинета, а в кабинете нет окон.

Мне даже не приходится врать, что я была в туалете: Прю меня прерывает.

– Заходила в социальные сети? – она реально так говорит. «Социальные сети» и прочие подобные протокольные обороты.

Прю имеет в виду мои ленты «Твиттера», «Инстаграма» и «Фейсбука» [2] . То есть не мои, а Анастасии Треплер (у Эбби Джонс почти нет подписчиков). Наверно, их разрывает от комментариев, раз она звонит так рано в субботу. И нет, ленты я не проверяла, я же спала.

– Нет, пока нет. Я как раз собиралась… – Вообще-то я собиралась заказать мороженое во сне. Да даже если бы я встала раньше и сегодня был бы вторник, я редко обновляю эти ленты. Я их даже не веду: за соцсети Анастасии отвечает прыщавая стажерка, которую наняла Прю.

Ну ладно, допустим, я несправедлива и стажерка нормальная, пусть даже и с прыщами. Она прекрасно справляется со своей работой, и мне не приходится штудировать курсы «Продвижение в соцсетях для чайников» и тратить свое время на написание высокоэффективных кликбейтных заголовков, что бы это ни было.

– Там огонь-пожар, – говорит Прю. – Новый пост про «Волка» – просто бомба. Один из лучших твоих постов, Эбигейл.

– М-м-м, спасибо. – Комплиментов от редактора Мао не дождешься, так что я наслаждаюсь, пока могу.

– Угу, – бормочет Мао вместо «пожалуйста». – Короче, мне написал исполнительный продюсер.

– Продюсер? Продюсер «Волка»? – О боже, это плохо, это очень плохо. Неужели я перегнула палку? Я всегда переживала, что рано или поздно это случится и мой острый язычок доведет меня до судебного иска. Боже-боже-боже, надеюсь, меня не уволят! Или, как сказала бы Прю, не «освободят от служебных обязанностей».

– Именно. – Сердце уходит в пятки, и я жалею, что вчера так щедро поливала острым соусом лапшу. Похоже, та готова вырваться наружу.

– Продюсерам понравился твой пост. Они радовались, как котята, которых искупали в тазу с жирными сливками. – Пытаюсь мысленно представить себе эту тревожную картину и одновременно кричу: «О боже мой! О боже мой!»

– Правда? Так значит, мне ничего не грозит?

Прю смеется, хотя ее смех больше смахивает на кашель курильщика – кар, кар, кар! – Нет, нет, что ты. Напротив, – да, она реально употребляет слово «напротив» в устной речи, – они в восторге от шумихи. Говорят, что благодаря твоему посту этот сезон обещает быть самым рейтинговым.

Раскрыв рот, я разглядываю узор на покрывале – серые завитки, – и тут Прю сбрасывает настоящую бомбу.

– И еще они спрашивают, не согласишься ли ты участвовать в шоу.

Что. За. Фигня.

Что за фигня?

– Прости, не поняла… Они хотят, чтобы я снялась в шоу? В «Одиноком волке»? Как приглашенная ведущая или…? – Я представила, как помогаю волчицам прогонять их реплики, расфуфыренная, как Эффи Тринкет из «Голодных игр».

– Да нет же, – фыркает она, будто ничего глупее в жизни не слышала. – Как волчица. Только тайно, под прикрытием. Если будешь знать об участницах всю подноготную, это добавит постам огонька.

Бред какой-то. Нет, этого не может быть. Прю меня разыгрывает. Сейчас она как скажет: «Да ладно тебе, я же прикалываюсь» и снова закаркает – кар, кар, кар! Но она ничего не говорит.

– И я же тебе главного не сказала – знаешь, где будут снимать следующий сезон? В Сиднее. Это в Австралии.

Последнее уточнение можно было не делать: я прекрасно знаю, что Сидней – столица Австралии [3] . И давно мечтала там побывать. Собственно, с тех пор, как узнала, где он находится.

Я, кажется, чего-то не понимаю.

– Они везут шестнадцать девушек и одного парня в Австралию? – спрашиваю я изумленно. Я догадывалась, что у шоу приличный бюджет, но такое путешествие точно влетит в копеечку.

– Не совсем. В Сиднее будет всего двенадцать волчиц, половина из них – австралийки. Короче, – продолжает она, пока я пытаюсь переварить услышанное, – продюсеры хотят с тобой познакомиться, естественно, чтобы понять, с кем имеют дело. Я уже сказала, что понадобится привлечь стилиста и чуточку тебя подправить – а может, и не чуточку. – Что ж, спасибо, редактор Мао, вы очень добры. Я закатываю глаза. Слава богу, она меня не видит. – В общем, жду тебя в офисе в понедельник. Прямо с утра.

На протяжении всего разговора с Прю я будто кружилась на карусели и только теперь наконец прихожу в себя. Нет, я не буду участвовать в «Одиноком волке» в качестве волчицы. Это исключено. Это же мой самый страшный кошмар, хуже, чем не успеть за тележкой мороженщика во сне. Чтобы я предстала перед камерами? Как участница шоу, где за одного парня соревнуются двенадцать девчонок? Ну уж нет. Нет, нет и еще раз нет.

– Прю, слушай, я, пожалуй, откажусь.

На том конце провода повисает тишина – самое напряженное молчание за всю историю существования напряженных молчаний. Я мысленно взываю к Кадму, древнегреческому богу литературного мастерства, надеясь, что тот спасет меня от неминуемой судьбы.

– Эбигейл, – с досадой отвечает Прю, из ее уст мое имя звучит как раздраженное фырканье, – ты, кажется, ошибочно решила, что я звоню тебе спросить, хочешь ли ты сняться в рейтинговом телешоу, что поможет, во-первых, укрепить партнерство между нашим журналом и телекомпанией и, во-вторых, повысить наши охваты в десять раз.

Ну и крыса ты, Кадм.

– Так вот, уверяю тебя, это не просьба. Я звоню поделиться потрясающей новостью и сообщить, что ты участвуешь в сиднейском сезоне «Одинокого волка» в качестве волчицы. Конечно, если продюсеры при взгляде на тебя не испугаются и не сбегут, сверкая пятками.

Упс. Без последнего комментария можно было и обойтись, но чего еще ждать от редактора Мао. Видимо, я разозлила ее больше обычного.

– Тебе все ясно?

– М-м-м… да. Да, конечно, – слышу я свой лепет.

– Вот и славненько. Жду тебя в понедельник в девять утра, ни минутой раньше, ни минутой позже. И прошу, Эбигейл…

– Да, Прю?

– Оденься прилично. Насколько это возможно, разумеется.

– Будет сделано, – покорно отвечаю я. В трубке повисает тишина: Прю отключилась, не попрощавшись. Еще одна ее характерная черта.

Бросаю телефон на колени и снова смотрю на часы. 7:24. Всего восемь минут назад я спала, а теперь, вероятно, стала одной из волчиц и буду участвовать в «Одиноком волке». Но это не точно. Вдруг продюсеры и впрямь посмотрят на меня и сбегут, «сверкая пятками», как выразилась Прю.

А может, я возьму себя в руки и велю продюсерам и Прю засунуть свое предложение в одно место? Мне ведь не нужна работа, верно?

Ах, Кадм, похоже, мне крышка.