Конец времен. Огненная царица. Страница 5

Съездить по делу, значит? Хорошо, братишка, ты съездишь, но не один – рядом будет заботливая сестричка Ху Фанлань. Одного я тебя не отпущу, один ты поедешь на отдых, где не надо будет никого убивать.

Ох, как он разозлился, любо-дорого поглядеть! Перестал разговаривать, смотрит на меня волком. Оцените каламбур: лис смотрит волком.

А вообще мне плевать на его подозрения и злость, я боюсь только одного: что он захочет убить учителя сам, в одиночку.

Впрочем, до этого вряд ли дойдет: по правилам брат не может ехать на дело один – инструкция запрещает. Мудрая инструкция, правильная, согласно ей мы не можем разлучаться все то время, пока идет операция, потому что только от этого зависит наша жизнь. Наша никчемная, собачья, лисья жизнь, да пожрут ее самые мерзостные из дьяволов!

Любой из хули-цзин, столкнувшись в честном бою с мастером-наставником школы Сокровенных Небес, обречен, его не спасет ни сила, ни ловкость, ни оружие – так уж предопределено. Однако два лиса, объединившись, уже кое-что могут. Например, по очереди отвлекая мастера, они могут попытаться сбежать. У одного лиса перед мастером нет ни единого шанса, у двух такой шанс появляется. Двое на одного. Негусто, но лучше, чем ничего.

Брат, конечно, все равно пытается улизнуть, однако я же его сестра и все его хитрости знаю с детства. Он неслышно подходит к двери: не скрипнет ни единая половица, не колыхнется воздух – и тут я вырастаю перед ним, словно из-под земли, невинно моргая ресницами.

– А как же инструкция, дорогой Юнвэй?

Он угрюмо оглядывает меня с ног до головы, разворачивается и идет обратно. Больше он со мной не разговаривает.

Плевать, дорогой и любимый брат, лично мне все равно. Главное достигнуто: пока я рядом, ты не сможешь навредить учителю. А я буду рядом все время.

Брат сидит в кресле и делает вид, что читает журнал. До чего они глупые, эти мужчины, со своей маскировкой – журнал-то женский. Я делаю вид, что навожу красоту. Человеческая косметика мне без надобности, я красивее всех местных королев красоты, вместе взятых, но у этой косметики есть один плюс – она меня маскирует, делает похожей на бесцветных человеческих женщин. Волшебный огонь, пылающий в моем теле, как в сосуде, теперь почти не виден.

По радио говорят, что в городе объявлено чрезвычайное положение: по Москве носится грузовик, водитель-наркоман обезумел, и остановить его не удается. Власти просят горожан по возможности никуда не выезжать и даже не выходить из дома. Я думаю, что по городу катит сама смерть, и мне становится не по себе. Сколько людей могут погибнуть невинно!

Брат, конечно, слушает эту новость безразлично – что ему какие-то люди? Сейчас он уснет от скуки. Ах нет, я ошиблась… Он поднимает голову, глядит на часы и встает.

– Кажется, пора, – говорит он.

Я тоже поднимаюсь, улыбаясь ему самой обаятельной из моих улыбок. Даже жалко, что он мой брат – любой другой лис умер бы сейчас от вожделения.

– Едем, конечно, вместе? – говорю я, думая, что он опять пойдет на попятный. Но нет, Юнвэй кивает.

– Вместе, – говорит он, глядя куда-то мимо меня.

Что такое, мои улыбки не действуют? Впрочем, спохватываюсь я, они и не должны действовать, ведь это мой брат.

Мы выходим из дома. День пасмурный, на стоянке возле подъезда вяло поблескивает стеклами арендованный джип. Лендкрузер, фи! Я взяла бы как минимум порш-кайен, а лучше ламборгини, красный, со стремительными линиями.

Однако брат, конечно, прав: ламборгини слишком бросается в глаза. Другое дело лендкрузер, мощный, но неброский, грязно-серого цвета, как немытый асфальт, – такой цвет отлично сливается с любым местным пейзажем, машину почти не видно, и это правильно: незачем мозолить людям глаза. Миссия у нас слишком важная, чтобы рисковать попусту.

Мы садимся в машину. Внутри она выглядит посимпатичнее: тонированные стекла, салон хайтек, стального цвета мягкие сиденья, даже экран телевизора над верхней панелью. Машина большая, рассчитанная на крупногабаритных европейцев. Мы с братом спокойно можем улечься здесь спать, и еще место останется. Но сон придется отложить до другого раза.

Отъезжаем от стоянки, выезжаем на Ленинский проспект, разворачиваемся на светофоре и летим в сторону области. Мимо нас проносится гигантский древний космонавт, у ног его лежит яйцо доисторического ящера.

– Куда мы? – спрашиваю я.

– Скоро узнаешь, – отвечает брат. Лицо у него загадочное и слегка торжествующее.

Такой ответ мне совсем не нравится, а еще меньше мне нравится его физиономия.

– Не доверяешь мне? – говорю я напрямик, и вид у меня оскорбленный.

Когда хочешь кого-то обмануть, лучше делать вид, что это тебя обманывают. По счастью, мысли мои он читать не может. Как и я его, впрочем, но уже к сожалению.

Юнвэй так на меня глядит, что сразу ясно: не доверяет. Но сказать вслух все-таки не решается. У нас, хули-цзин, родственные связи прочнее земного притяжения. Преодолеть законы физики можно, преодолеть наши законы – нет. Иногда люди гордятся своей любовью к родственникам; бедные, они просто не знают нас. «Крепка, как смерть, любовь», – сказал один древний мудрец. Наша родственная любовь сильнее смерти.

Что бы ни случилось, брат готов умереть за меня. Как, впрочем, и я за него. Наверное, рано или поздно это придется сделать, но не сейчас, нет, не сейчас.

Я гляжу по сторонам. Мы выехали на Киевское шоссе, пересекли кольцевую автодорогу и едем прочь от города. Несемся мы быстро, джип глотает километр за километром. Я скашиваю глаза на брата – и вместо его лица вижу свое отражение в темных зеркальных очках. Он открывает бардачок, шарит в нем, вытаскивает еще одну пару и протягивает мне.

– Зачем это? – говорю я.

Брат только ухмыляется.

– Солнце, – отвечает он и умолкает.

Никакого солнца нет и в помине, но очки я послушно надеваю. Неизвестно, что будет дальше, лучше не раздражать его попусту.

Я надеваю очки, и меня словно током бьет. Они, конечно, тут не при чем – я замечаю, что перед нами едет черный БМВ. Он слишком похож на машину учителя Тая. Надеюсь, что ошиблась, гляжу на номер – нет, никакой ошибки, это он.

Мое сердце падает: Юнвэй что-то готовит, а я и не знаю, что. Спокойно, говорю я себе, нельзя себя выдать. Ах, братец-братец, я тебе это припомню… Но что же он придумал?

Мы сбрасываем скорость и пристраиваемся в хвост к черному БМВ. Наших лиц он не увидит – стекла тонированные, а вот нам видно все.

На переднем сиденье рядом с учителем сидит какой-то парень, видимо, один из учеников. Это меня немного успокаивает: миссия наша строго секретна, убить учителя Тая при свидетелях мы не можем.

Правда, есть и другой вариант: вместе с учителем убрать свидетеля…

Брат все время поглядывает на часы. Ждет чего-то?

Часы у него хорошие, брегет. Суточный календарь, второе время, ремешок из крокодиловой кожи… Все-таки он щеголь, ему надо было переродиться человеком, среди лис мало кто может оценить его вкус.

– Надеюсь, ты не натворишь глупостей, – говорю я ровным голосом. – Вокруг полно людей, им незачем знать о наших разборках с даосами.

– Не беспокойся, все будет чисто, – отвечает он.

– Чисто – это как? – спрашиваю я, прикидывая, что он задумал. Стрелять мы не можем: в борьбе с даосами огнестрельное оружие запрещено. Не помню, откуда взялся такой запрет, но и мы, и даосы блюдем его свято. Если доходит до убийства, убиваем незаметно, скрытно и тайно, не вмешивая в свои дела полицию и власти.

В любом случае, действовать сейчас надо наверняка, иначе мы себя раскроем, и тогда охотники и дичь поменяются ролями.

– Увидишь, – говорит он.

Увижу… Конечно, увижу, только будет поздно. Надо срочно узнать, что он готовит. Расспрашивать его, уверена, бесполезно. Попробую раскачать ситуацию.

– Глупо ехать так открыто, – говорю я. – Мы у него на хвосте уже пару минут. Не боишься, что он нас заметит?

– Когда заметит, будет поздно, – ворчит брат. Терракотовое его лицо не дрогнет, тем не менее он все-таки выжимает газ и обгоняет БМВ. Пролетая мимо, я успеваю бросить взгляд в салон.