Крик Ворона (ЛП). Страница 31

Я кладу ладонь на свой плоский живот, и, хотя это очень маловероятно на таком раннем сроке, чувствую жизнь под своими пальцами.

Еще больше слез бежит по моим щекам от осознания того, что Ворон никогда не увидит своего ребенка. Тем не менее, я предпочитаю не унывать.

Даже если Ворона больше нет, он оставил мне драгоценный подарок, ради которого стоит жить.

Три месяца спустя,

Голова раскалывается, мышцы кричат от боли.

Холодный воздух щиплет кожу, когда я, пошатываясь, выхожу на улицы Лондона. Медицинская бригада Родосов пыталась подлатать меня после столь длительных пыток, но я все еще ходячее месиво. Я двигаю челюстью, пытаясь понять, вывихнута она или нет.

Эти ублюдки Родесы.

Они даже хотели убить меня. Если бы Аарону не пришла в голову идея о совместной работе по устранению Аида, я бы уже был мертв.

Я провожу рукой по лицу и вздрагиваю от боли в раненой руке. Что бы ни делали Родосы, все эти пытки и боль – ничто по сравнению с моей конечной целью. Я бы сделал все это снова. Меня будут бить и пытать до потери сознания, если это будет означать защиту единственной жизни, которая имеет для меня наибольшее значение.

Я застегиваю куртку и останавливаю такси. Травмы сами по себе гораздо хуже. Добавьте к этому холод, и все станет просто неебически плохо.

С бесконечной осторожностью, стараясь не задеть раненый бок, я проскальзываю внутрь машины и говорю водителю адрес отеля. По мере того как мы выезжаем из претенциозного района высшего класса в район рабочего класса, улицы наполняются запахами индийских и экзотических специй. В такие моменты я скучаю по своему мотоциклу. Но я не смог бы сесть за руль, даже если бы захотел.

Я опускаю голову на искусственную кожу и смотрю в окно на пасмурное небо. Так не похоже на то ярко-голубое небо в Марселе.

В тот день я должен был умереть вместе со Штормом. Когда мы упали с обрыва, я уже был готов отправиться в ад, но тут появился Призрак. Он буквально вытащил меня из бьющихся волн, пока Селеста заботилась об Элоизе.

Через некоторое время я проснулся и обнаружил, что не умер. Но было бы гораздо лучше, если бы Аид продолжал думать, что я погиб. Во-первых, он убьет меня за то, что я уничтожил Шторма. А во-вторых, если он узнает, что я защищал Элоизу, то пошлет остальных своих убийц, чтобы убить нас обоих.

Поэтому я решил помочь Призраку, пока он защищает Элоизу. Я смогу вернуться к ней только после того, как с Аидом будет покончено. Я протяжно вздохнул. Если, конечно, я ей еще нужен после всего этого.

Или если останусь в живых.

Заниматься делами от имени Призрака – значит противостоять Родосам, а пока эти ублюдки были нашими учениками, они стали чертовски упорными. Они изрядно измотали меня пытками. Однако мне удалось заключить с ними сделку. В обмен на всю информацию, которую я знаю об Аиде и о причине их похищения, они пришлют своих личных охранников, чтобы усилить охрану Элоизы.

Родосы не должны противоречить Призраку. В конце концов, мы все работаем над одной целью. Вместо того чтобы вцепляться друг другу в глотки, «Нулевой команде» и Родосам пора объединиться, чтобы разрушить преисподнюю Аида.

И надеюсь, что возвращение к Элоизе не займет много времени. Я провожу рукой по лицу, отгораживаясь от сгущающихся на горизонте облаков. Боль, совсем другая и более сильная, чем физическая, охватывает мою грудь.

Я знаю, что Призрак защищает ее – он регулярно присылает мне отчеты, – но я ничего не могу поделать с пустотой, засевшей глубоко внутри меня с тех пор, как я оставил ее. С тех пор, как заставил пережить боль, заставив поверить, что я мертв. Я не жалею об этом. Это единственный способ уберечь ее. Но это не значит, что это не чертовски больно.

За такое короткое время она стала всем. Воздухом. Солнечным светом. Жизнью. Теперь она – моя причина жить. И я готов на все, абсолютно на все, чтобы сохранить дыхание этой жизни.

Даже если это означает исчезнуть навсегда.

Такси останавливается перед обшарпанным отелем в неизвестном переулке рядом с трущобами Лондона. Я даю водителю дополнительные чаевые и выхожу.

Оказавшись в своем номере, я бросаю свой вес на кровать, которая протестующе скрипит. Я закрываю глаза и представляю, что нахожусь в том старом особняке с Элоизой. Ее тело обхватывает мое, а ее прекрасное лицо находится в нескольких вдохах от моего.

С губ срывается горькая улыбка. Я так чертовски скучаю по ней, что одно только представление о ней приносит невыносимую боль от ее потери.

Призрак даже не присылает фотографий. Знаю, что это рискованно, но я надеялся, что он даст мне хоть что-то, за что можно ухватиться, кроме «с ней все в порядке», которое он твердит мне каждый день.

В каком-то смысле это даже лучше, что он не присылает фотографий. Эта тоска была бы намного хуже, если бы я мог видеть ее лицо и не иметь возможности прикоснуться к нему, видеть ее смех и не слышать его, видеть ее улыбку и не целовать ее.

Придется ждать, пока Аида не исчезнет. Или я погибну.

До тех пор она будет оставаться постоянной, запретной частью моих снов.

***

Три дня спустя я все еще лечу свои раны и даю им зажить.

В номере отеля пахнет антисептиком и антибиотиками. Родосцы были достаточно щедры, чтобы прислать мне лекарства.

После того как чуть не убили меня.

Чертовы засранцы.

Я воздерживаюсь от морфия, несмотря на боль в порезанных руках. Я лучше перетерплю боль, чем стану зависимым от любого гребаного наркотика.

«Омега» вышла из моего организма. Призрак и несколько человек из «Нулевой команды» тоже работают над полным выведением из организма этого дерьма.

Мне больше не придется смотреть, как они умирают.

Самое страшное? Аид – умный ублюдок. Призрак сказал, что отправил его и еще четверых из команды управлять мафиозным бизнесом. Его владелец сидит в тюрьме, но заплатил Аиду кучу денег, чтобы тот поддерживал его бизнес на плаву. Аид знает, как сильно Призрак заботится о «Нулевой команде», поэтому держит пятерых других членов в заложниках в одиночных камерах «Преисподней», пока Призрак и остальные не принесут результаты.

Я помогаю Призраку из тени, пока у нас не появится возможность уничтожить Аида.

Перед дверью раздаются шаги. Я достаю пистолет, вскакиваю с кровати и направляю оружие навстречу. Кто, черт возьми, преследует меня в безымянном отеле?

Дверь открывается. Внутрь заходит Аарон со скучающим выражением лица.

На нем дизайнерский темно-синий костюм, одна рука в кармане. Черная грива его волос зачесана назад, что придает ему вид аристократа, которым он и является.

— Серьезно? — он пинком закрывает дверь и встает посреди комнаты, осматривая старый ковер и пожелтевшие обои. — Этот грязный отель – единственное, что ты можешь себе позволить?

Я держу пистолет наготове.

— Не все мы такие грязные богачи, как ваша светлость.

— Глупости. У тебя было достаточно контрактов на убийство, чтобы уйти на пенсию богатым.

Элоизе эти деньги нужны больше, чем мне.

Я сажусь, все еще сжимая в руках пистолет, но Аарон не обращает на него никакого внимания. Я спрашиваю:

— Есть ли причина для визита?

Его глубокие черные глаза смотрят на меня. Между зрачками и радужной оболочкой нет никакого перепада цвета. Это дико.

— Хочу спросить о том, что ты сказал на днях.

— Это «иди нахуй»?

Он сверкает глазами.

— Это про твою медсестру.

Я крепче сжимаю пистолет.

— Что с ней?

— Ты всегда говорил нам отбросить наши чувства, и все же отказываешься от всего, чтобы защитить эту женщину, — его голос понижается, он смотрит в окно, кажется, потерявшись где-то.