Крик Ворона (ЛП). Страница 13

Черт возьми.

Зачем мне вообще ее видеть? Никакой привязанности, помнишь?

После разговора с Призраком это оправдание теряет свою актуальность.

Мой взгляд задерживается на контуре ее лица и той непринужденной элегантности, с которой она просто сидит.

К черту это.

Я собираюсь перейти улицу и направиться к ней, когда к ее столику подходит кудрявый мужчина и поворачивается спиной. Судя по пальто, врач.

Первая мысль при виде него – сбрить все эти волосы и дать ему в морду.

Для мохнатого животного Чирио выглядит гораздо лучше, чем он, а мне даже не нравится эта собака.

Я все еще размышляю, с какой стороны его ударить и не сломать ли ему кости, когда Элоиза улыбается ему. Ее нос подергивается, а все черты лица светлеют. Она выглядит совсем не равнодушной.

Как будто кто-то включил рубильник, мое настроение меняется с раздраженного на убийственное. Все, что я вижу, – это кровь и потребность убивать. Как будто я только что принял «Омегу».

Какого черта она улыбается доктору Керли, хотя всегда была мрачной и отстраненной? Может, он ее любовник или еще какое-нибудь дерьмо?

От этой мысли по моим венам разливается жгучая ярость.

Я поворачиваюсь в противоположную сторону, прежде чем осуществить свои убийственные намерения.

Какая мне, к черту, разница, кому она улыбается? Будь то доктор Керли или гребаный уборщик, меня это не касается.

Ни капельки.

***

Остаток ночи я провожу, бродя по трущобам и разыскивая Пола. В трущобах хорошо умеют защищать друг друга. Особенно от полиции или иностранцев вроде меня.

Близится рассвет, а я все еще ни с чем. У меня поднимается давление, и жгучая потребность выплеснуть злобу на что-то или кого-то переполняет меня.

Добавьте к этому образы Элоизы, улыбающейся доктору, ебаному, Керли, и мое терпение достигает предела.

К черту все это дерьмо.

Я уже собираюсь начать угрожать людям пистолетом – и похуй, что они вызовут полицию, – как вдруг чья-то рука задевает мои брюки.

Бездомная женщина средних лет, лежащая на грязной земле, смотрит на меня. Она накрыта заплатанным одеялом. Морщины обрамляют выцветшие темные глаза и чрезмерно грязное лицо.

— Bout du pain (с фр. Кусочек хлеба)? — говорит она потрескавшимися губами.

— У меня нет хлеба, леди, — отвечаю я по-французски и приседаю перед ней. Убедившись, что привлек ее внимание, я лезу в куртку и достаю несколько евро. — Но есть вот это, если скажете мне, где находится Пол Ренар.

Она пытается выхватить деньги, но я держу их на расстоянии вытянутой руки. Ее невероятно длинные ногти, как у ведьмы из мультфильмов, царапают мою кожу.

— Нет, сначала информация.

— Я не знаю Пола, — отвечает она по-французски, избегая смотреть мне в глаза. Она лжет, как и все остальные. Но сомневается. Лучше исследовать это.

Я добавляю еще несколько евро и наклоняю голову.

— Значит, вы знаете Ренара? — Лис. Это фамилия и прозвище Пола в трущобах.

Ее глаза загораются, когда она смотрит на деньги, как будто это ее спасение. Возможно, так оно и есть.

— Он мертв, — пролепетала она.

— Что?

— Несколько дней назад. Хранилище взорвалось из-за неисправности газа. Несчастный случай. По крайней мере, так говорят другие бездомные. — Все это время она не отрывает взгляда от денег. — Проверьте морг, если не верите мне.

Мои мышцы напрягаются.

Если Пол мертв, значит, кто-то заметает следы. Это значит... что предатель все еще на свободе и ждет, чтобы напасть на меня.

Я чертовски уверен, что смерть Пола не была случайностью.

Я отдаю женщине деньги и встаю. Затем достаю запасной нож, пристегнутый к икре, и бросаю его ей. Бездомным женщинам приходится хуже всего.

Она недоверчиво смотрит на нож и деньги.

— Если кто-то обидит тебя, — киваю я на нож, — не думай. Сделай им больно в ответ.

Правила, по которым я жил, живу и всегда буду жить.

Я пробираюсь сквозь запах отходов и рвоты, пока не возвращаюсь к своему мотоциклу. Затем набираю номер, чтобы получить давно ожидаемую услугу. Если Призрак здесь, то она, должно быть, приехала с ним.

— Вы позвонили единственной и неповторимой Селесте, — говорит она на идеальном французском, как секретарша или еще какая-нибудь хрень. — Я могу сделать все, что угодно, за соответствующую цену.

Я сажусь на свой мотоцикл.

— Я прошу об одолжении.

Наступила долгая пауза. Вероятно, она взвешивает все «за» и «против». Влияние Призрака. Селеста – представительница второго поколения, она попала в «Преисподнюю» в тот же день, что и Родос. Только теперь его жизнь снова стала снобистско-аристократической, а она продолжает быть демоном в аду Аида. Призрак предпочел ее из всех наших стажеров и стал своего рода наставником.

— Если это значит, что мне не заплатят, то нет. Извини. У меня много контрактов. О, черт. Здесь такой ужасный прием, Ворон. Я...

— Я сказал, что звоню по просьбе, Селеста, — я прервал ее. — Помнишь, как я спас твою задницу в тот день в этой гребаной Сибири? Ты бы умерла, если бы я не пришел.

Она щелкнула языком.

— Спас – это преувеличение, тебе не кажется? Просто случайно оказался там.

— Все равно считается. — Я надеваю шлем.

— Отли-и-и-и-ично, — она застонала. — Чего ты хочешь? Просто чтобы знал, я ненавижу делать то, за что мне не платят.

— Да мне плевать, — говорю я. — Имя: Пол Ренард. Не так давно его хранилище было взорвано. Мне нужны полицейские отчеты. Отчеты из морга. Любые улики, которые могут привести меня к тому, с кем он был связан.

— Это может занять несколько дней. — Она говорит рассеянно. — Но я достану их для тебя, Ворон-Воронок. Даже постараюсь ускорить процесс, если пообещаешь мне маленькую услугу взамен.

Мои глаза сужаются. Селеста никогда не просит о маленьких одолжениях. Обычно они приносят огромные неприятности.

— И что же?

— Не бери контракт на Родоса.

— Почему?

— Потому что они мои! — она смеется. — Я могу убедить Аарона вернуться. Если он откажется... я приму контракт Аида и прикончу его.

— Ты не можешь покончить с Аароном, Селеста.

— Почему, черт возьми, нет? — она огрызнулась, словно обдумывала этот вариант.

— Потому что я тренировал вас обоих и знаю, до чего вы оба можете дойти. Но уровень безумия Аарона отличается от твоего. Если провоцировать его, то можно погибнуть.

— Это мы еще посмотрим. — Она вешает трубку.

Я качаю головой и завожу двигатель. Не знаю, почему чувствую себя долбаным отцом, не желающим, чтобы его дети убивали друг друга. Я учил этих ублюдков держать оружие и стрелять. Говорил им, что либо они убивают, либо умирают. Научил их всему, что знал, не потому, что мне приказали, а потому, что хотел, чтобы они выжили.

И ради чего? Чтобы стать убийцами и обернуться друг против друга.

Это бесконечная реальность для нас. Даже те из Родосов, которые вернулись к своей элитной аристократической жизни, не могут не убивать. По разным причинам, но они все равно убивают.

Слова Призрака снова обрушиваются на меня. Обещание чего-то другого за пределами бесконечной череды убийств.

Возможно ли это для кого-то вроде меня?

Поскольку образ того, как я убиваю доктора Керли, не выходит у меня из головы с тех пор, как Элоиза улыбнулась ему, то очень сомневаюсь в этом.

Глава 8

Я улыбаюсь Ксавье, не веря тому, что только что услышала.

— Правда?

Он сидит рядом со мной за маленьким столиком в самой популярной среди туристов кофейне города. Это примерно в пяти минутах ходьбы от больницы. Когда он попросил устроить наш перерыв здесь, а не в больничном кафетерии, я с неохотой согласилась. Хочу кое-что проверить, и Ксавье – идеальный кандидат. Никогда не думала, что у него есть для меня такая новость.