Опасная игра леди Эвелин (СИ). Страница 29

— Едва ли, — он вздохнул. — Но оба очень обрадовались, когда им попалась такая разговорчивая свидетельница. Мисс Кэтлин выложила им все про поклонника мисс Фоули еще до того, как они сами спросили.

— Чудеса, — я усмехнулся и подошел к рабочему столу с другой стороны, уселся в глубокое кресло. — Что говорит приставленный к ее квартире человек?

— Полнейшая тишина, — чуть сгорбив плечи, Мэтью рассеянно взъерошил себе волосы. — Ничего подозрительного. Никто не интересовался, никто там не бывал.

— Значит, тот, кому Кэтлин могла понадобиться, точно знает, что с ней произошло. И что в старую квартиру она не вернется в любом случае.

Звучало откровенно плохо.

И как дело, состоявшее из единственного эпизода пропажи мисс Фоули, разрослось до таких размеров?.. Сколько девушек мы ищем теперь? Девять, десять?..

И тут кое-какая мысль острой иглой вонзилась в сознание.

— Ты дал леди Эвелин наши документы, — жестко сказал я и почувствовал, как мгновенно зачесались кулаки.

Мэтью поежился и бросил на меня извиняющийся взгляд.

— Только самые безнадежные и нестрашные. Обычные показания родственников и друзей.

— Я говорил, что мы не будем больше втягивать ее в расследование, — чуть ли не по слогам проговорил я, чувствуя, как злость и раздражение прилили к горлу.

Он отвел взгляд, но его плечи напряглись.

— Она... Леди Эвелин очень просила.

И я сделал то, что никак от себя не ожидал. В два шага приблизился к Мэтью и схватил его за ворот сюртука и стиснул ткань в кулаках. Я даже тряханул его и увидел, как глаза помощника округлились. Из горла у него вырвался свистящий хрип.

— Не смей так больше делать. Никогда, — прорычал я, и он кивнул несколько раз.

Его ладони легли на мои запястья. Он попытался освободиться от моей хватки, но безуспешно. Подпольные бои для меня не прошли даром.

Я вглядывался в лицо Мэтью, и язык жгло от горячей злости, что клубилась внутри. Откуда она взялась — я не понимал. Но, Дьявол задери, меня бесила одна только мысль, что он делился документами с Эвелин, что обсуждал с ней дело, что слушал ее идеи, пусть даже сумасбродные, что вообще встречался с нею в моем особняке...

Я резко разжал хватку и отступил на шаг.

— Прости, — пробормотал глухо и выпрямил руки вдоль тела, и до боли в запястье напряг ладони, пытаясь обуздать желание вновь встряхнуть Мэтью и прижать к стене.

Помощник, помедлив, кивнул и нервным жестом поправил полы сюртука и воротник рубашки.

— Я дал ей обычные показания свидетелей. И все, — в его голосе явственно прозвучали обида и укор.

Я лишь усмехнулся.

— И тем не менее леди Эвелин смогла найти в них то, что пропустили остальные.

— Но что?.. — Мэтью подался вперед.

Я коротко рассказал ему о салоне мадам Леру и о том, что приставил Томми следить за бутиком в надежде застать там Эзру.

— Она удивительная, — выслушав, произнес Мэтью с блаженной улыбкой.

Сперва я не сообразил, а он, заметив мой вопросительный взгляд, пояснил.

— Леди Эвелин. Она удивительная, — и вновь улыбнулся как осел.

Заскрежетав зубами, я напряг ладони, не позволяя им сомкнуться в кулаки.

— Да, — глухим от раздражения голосом согласился я.

Мэтью, продолжая улыбаться, вернулся к бумагам, которые так и валялись разбросанными. Даже не догадывался, как после замечания об Эвелин он был близок к тому, чтобы вновь почувствовать мою хватку у себя на шее.

— Здесь послания. Для вас, — разобрав свои документы, Мэтью освободил занятую часть стола и увидел несколько писем и записок, которые я старательно игнорировал. — От Лорда-канцлера... — добавил он уже не столь уверенно, а потом и вовсе вернул конверты на место и повел плечами.

Да. Возможно — и я все еще не был в этом уверен до конца — обвинять сиятельного Лорда-канцлера в произволе и попустительстве на ежегодном заседании городского совета Лордов, членом которого я являются со дня, как Кронпринц пожаловал мне титул, было несколько несдержанно с моей стороны.

Но я был зол. В столице творилось такое, что и сам Дьявол не разберется. Исчезали женщины, на черном рынке продавались магические амулеты, всякое отребье подняло голову, начало разгуливать по театрам в приличном обществе, а дознаватели и жандармы старательно смотрели в другую сторону.

Да. После моего выступления его идеалистический образ слегка пошатнулся. На носу переизбрание, Лорду-канцлеру теперь срочно требовалось все исправить. Заткнуть мне рот, например.

Но он ничего не мог поделать и исходил желчью.

Жаль, что не захлебнется ею и не избавит от себя мир.

Я был вне его власти. Титул мне даровала Корона. Благодарный за спасение репутации Кронпринц сделал меня потомственным графом в своем праве. Если бы он меня был когда-нибудь сын, он бы смог унаследовать титул... Но у меня никогда не будет семьи.

А человек, который поспособствовал тому, чтобы я родился на свет — назвать его отцом у меня не поворачивался язык — уже четырежды переизбирался на должность Лорда-канцлера, главы юстиции.

Все время, которое прошло со дня смерти предыдущего.

Герцога Невилл.

Отца леди Эвелин, казненного за измену.

Четырнадцать лет назад он спас мне жизнь.

Я был молод — всего семнадцать, и кровь кипела от гнева, гордости и юношеского безрассудства. Я был дерзким, упрямым и думал, что честь – это единственное, что у меня есть. Кажется, в этом я не так уж изменился.

Это был последний год обучения в кадетском корпусе. Последние недели. Я жил лишь мыслями о том невероятно прекрасном дне, когда я покину это место. И утратил бдительность. Непростительно расслабился и позволил себя подловить.

Один зажравшийся мальчишка, привыкший, что все дается ему без труда, назвал меня ублюдком. При всех. Сын лорда, человек, который родился с золотой ложкой во рту и был уверен, что каждый в этом мире должен склоняться перед ним.

Я ударил его, и это стало ошибкой.

Он предложил дуэль. Тайную. Конечно, я мог бы отказаться, но тогда… Одиннадцать лет в кадетском корпусе я отстаивал свое право быть там, быть среди них. Бастард своего отца, незаконнорожденный ублюдок. И вот конец был уже так близок... Я почти чувствовал, как пахла свобода за ненавистными стенами училища.

Я не мог все это потерять. Я не мог позволить годам, что я там продержался, быть потраченными напрасно.

И потому я согласился на дуэль. Хотя догадывался, что ничем хорошим для меня она не закончится.

В ту ночь нас было четверо. Я, он и два секунданта, такие же богатые сынки, как он сам. Мы вышли за пределы училища, в рощу, подальше от чужих глаз.

Я мог попросить Эвана, но не стал. Не хотел его втягивать, не хотел, чтобы из-за меня он рисковал всем.

В темноте слышался только шелест листвы и наши шаги по влажной траве. Я помню, как крепче сжал шпагу. И помню, как быстро начался бой.

Я не был плохим фехтовальщиком. Но он был быстрее. Опытнее. Он знал, что делает. Я едва успел парировать его удары, когда почувствовал, как холодное лезвие вошло в мою плоть, кровь хлынула на рубашку.

Я даже сейчас помню эту вспышку боли. На боку остался шрам. Напоминание на всю жизнь.

Дуэль можно было считать законченной, ведь сражались обычно до первой крови. Но моему противнику этого показалось недостаточно. Он усмехнулся и вновь на меня налетел. Еще тогда, когда я толком ничего не соображал и лишь смотрел на хлеставшую из раны кровь.

В тот самый момент вмешался герцог Невилл.

До нашего выпуска из академии оставалась пара месяцев, и он, возглавляя королевскую юстицию, прибыл с визитом, чтобы отобрать лучших из лучших для службы в жандармерии. Тогда это было невероятно почетно. Тогда этим гордились. До того, как Лордом-канцлером сделался другой человек...

И прежде чем мой соперник вновь успел поднять клинок, раздался резкий, властный голос герцога Норфолка: «Довольно».

Он вышел из тени, словно был там с самого начала. Я не знаю, сколько он стоял и наблюдал. Я не знаю, почему не вмешался раньше. Но я знаю одно – когда он сделал шаг вперед, тот дерзкий мальчишка, который собирался налететь на меня, уже раннего, стал белее снега.