Инфер 10 (СИ). Страница 36

— А может на них кого-то стегают кнутом на кухне — хмыкнул я и пузан аж задрожал, а его утроба снова забулькала — Давай по второму варианту.

— Я могу воспроизвести запись, дружище… но есть проблемка.

— Какая?

— Эти кристаллы всегда зашифрованы.

— И?

— Есть один умелец и я могу пригласить его сюда, но только ближе к полуночи. Он из ночной касты, а они сейчас спят. Да и не выйдут наружу при дневном свете. Никогда не выходят. Знаешь, они верят в…

— Значит вечером?

— Ночью! — пузан торопливо закивал — Я оплачу себе дорогу сюда. Лучшую лодку пошлю! Вообще знаюеще одного умельца и живет он не так далеко. Он чтит законы ночных птах и презирает дневное бдение, но если ему немного заплатить и угостить сладким вином, то…

— Ночью значит ночью. Сам доберусь — зевнул я — Все побрякушки и камни забирай за полторы сотни и деньги на бочку прямо сейчас. Знаю что могу выторговать больше… но не хочу возиться. Кристаллы давай сюда.

— Я могу сохранить их для тебя, дружище! Вдруг с тобой что случится? Работа у тебя опасная…

Я насмешливо оскалился:

— Да щас. Чтобы ты подменил их?

— Да за кого ты меня принимаешь⁈ Я Кит Птолх и…

Я снова перебил его:

— Так сделка или нет, Птолх?

— Сделка! — кивнул он — Сделка! Буду ждать тебя к полуночи, дружище Ба-ар! — он махнул рукой и за его жирным плечом тут же возникла широкоплечая женщина с тяжелым взглядом, ножом на бедре и сумкой на поясе — Хельга! Отсчитай моему другу Ба-ару полторы сотни песо.

Она не произнесла ни слова, но монеты отсчитывала удивительно быстро, выстроив перед мной пятнадцать столбиков. В тот же мешок она сгребла цепочки и камни. Кристаллы я чуть ли не силой забрал из не хотящих разжиматься пальцев Птолха, пару раз подбросил их задумчиво на ладони, выбрал одну пластину потемнее и протянул ее пузану. Тот мгновенно сцапал кристалл и сжал в кулаке.

— Чтобы тебе скучно не было — усмехнулся я — Ты же говорил что-то про не спящем днем умельца… Увидимся, Птолх.

— Увидимся! — он крикнул уже от входа в здание, сопровождаемый молчаливой Хельгой.

Из распахнутых дверей послышался звук закрывающихся дверей лифта, а я отвернулся к очагу, подставил спину лучам начинающего жарить солнца и сделал большой глоток кофе, размышляя над тем орать мне уже требовательно или пока подождать…

Нужный мне гоблин появился минут через десять, явно выманенный из своей тростниковой берлоги поднимающимися снизу ароматами. Вместе с другими обитателями доходного дома он загромыхал пятками по ржавой пожарной лестнице и не особо торопился, пока я не окликнул его:

— Эй, плотогон Ахулан! Топай сюда, ночной пожиратель манго…

Сказать, что этот тощий оборванец просиял, значит ничего не сказать — он засиял ярче утреннего солнца и, едва не снося со своего пути всех встречных с грохотом слетел по ступеням. Попытался перепрыгнуть лужу, но вместо этого плюхнул ногой в самую ее середку. Проорав что-то вроде извинения, он бегом достиг стойки и радостно заорал:

— Сеньор Ба-ар! Какая встреча!

Поморщившись от силы его крика, я предплечьем сдвинул со стола стопки монет, указал взглядом на скамью рядом и кивнул старому повару, успевшему прикинуться частью закопченной стены:

— Кофе усталому плотогону Ахулану, старик.

Тот и с места не сдвинулся, глядя на парня с безразличием старой ящерицы:

— А кто платит за кофе Ахулана?

— Я плачу за кофе Ахулана — ответил я.

— Ты платишь за кофе Ахулана? — изумился плотогон.

— Я плачу за кофе Аху… вы че сука издеваетесь что ли?

— Нет, сеньор — ответил пришедший в движение азиат — Просто никто не платит за кофе Ахулана. Никогда.

— Ахулан! Ты обрызгал меня, каброн! А-А-А-Й! — мускулистая ручища схватила плотогона за плечо и тут же разжалась после моего тычка в локтевой изгиб. Отдернув руку, высоченный амбал схватился за локоть и отскочил, а я, теряя остатки сдержанности, вежливо попросил:

— Свали нахер в траханные дали.

Амбал набычился, но заглянул мне в глаза и… сделал шаг назад.

— Тоттоджи! Да ты чего? Я же извинился! — крикнул опомнившийся плотогон — И еще раз извини! Разбогатею — угощу пивом!

Обиженный амбал махнул рукой, пробурчал что-то невнятное и пошаркал к пожарной лестнице, а Ахулан повернулся ко мне, сцапал поставленную на стойку кружку и с широченной безмятежной улыбкой заявил:

— Да он бы меня не сильно вдарил. Так… подзатыльник… Ну может кулаком в губы сунул бы разок. Он добрый. Вот отец его мне как-то зуб выбил и нос сломал — я еще мальчишкой был и попался ему под руку, когда…

— Ты денег заработать хочешь? — спросил я.

— Да! Хочу! — он и до этого бросал быстрые взгляды на сбитые стопки монет, а сейчас намертво прикипел к ним блестящими глазами — Мне бы хотя бы несколько песо за седня заработать и считай дети сыты. Вот только это…

— Это?

— Плот мой совсем развалился, амиго! Лодку я тоже так и не выкупил. Сегодня хотел наняться носильщиком паланкинов. Ну а чем я других хуже?

— Да ничем не хуже — успокоил я его — Носи на плечах чужие ленивые жопы на здоровье. Но не сегодня.

— Не сегодня? А детей кормить чем?

— Этим — я толкнул в его сторону несколько монет, и они мгновенно исчезли в цепкой пятерне — Это подарок.

— Подарок⁈ Плотогону Ахулану⁈

— Подарок — кивнул я.

— Плотогону Ахулану? — кажется старый азиат впервые проявил какие-то эмоции и это было удивление.

— Подарок — подтвердил я — Плотогону Аху… Так… — сделав максимально глубокий вдох, я ткнул пальцем в вок и велел — Сделай-ка еще… погоди, старик… а ну, Ахулан, похвастайся, гоблин, скольких ты там наплодил?

— Троих! — с гордостью ответил скособоченный тощий гоблин, успевший допить кофе и теперь вытряхивающий на высунутый язык последние капли.

Я повернулся к повару:

— Сделай пять двойных порций жареного риса с мясом и яйцами. Я плачу. И не надо переспрашивать про то плачу ли я за плотогона Ахулана! Как будет готово — плотогон заберет и оттащит семье.

— Понял?

— Понял! — тощий гоблин аж засветился — Я от всей души и сердца сердечно за заботу о моей семье…

— Уймись. Я это не по доброте душевной делаю и не из заботы от твоих хребтогрызах делаю, а чтобы время твое освободить на весь день. А о семье заботится должен ты сам, и никто больше. Короче, ты нанят с утра до ночи. Сегодня. А что будет завтра — покажет день сегодняшний. Дошло?

— Дошло!

— Теперь слушай как деньги зарабатывать будешь, плотогон. Сколько ты там должен за свою лодку?

— Сорок песо. Деньги большие, да, но там накапало процентов как с больного хера текучего и…

Я толкнул в его сторону еще четыре стопки монет:

— Теперь ты мне должен и придется отрабатывать. Выкупаешь лодку. Кормишь семью. И отправляешься в город. Ты безобиден, тебя наверняка многие знают…

— Да весь город меня знает, сеньор! Я же трудяга! Раньше грузы доставлял, людей возил…

— Вот этим и займешься — кивнул я и поманил его пальцем, не обращая внимания на внимательно слушающего наш разговор старого повара. Когда гоблин наклонился поближе, я продолжил инструктаж — Вози грузы, зарабатывай, работай около мест, где бурлит всякая мелкая движуха, а пока везешь их, слушай внимательно, о чем они говорят и запоминай. Понял?

— Конечно, сеньор! Так зачем просто слушать? Я и поспрашивать могу — язык у меня бойкий.

Подтянув его к себе, я воткнул указательный палец ему под кадык и, дождавшись легкого чуток испуганного хрипа, медленно произнес:

— Не задавай никому никаких вопросов, плотогон Ахулан. Вообще ни одного. Не проявляй интереса, не спрашивай ни о чем. Веди себя как пыльный придаток пихательного шеста.

— Почему же не спрашивать, сеньор? — просипел он, скосив глаза на мою руку — Я помочь хочу. В благодарность.

— Потому что если спросишь не того — зарежут и отправят на дно крабов кормить — буркнул я.

— Это да… у нас народец такой…

— Запоминай все услышанное. Работай. А вечером я буду под этим самым навесом есть жареную говядину с чесноком. И ты мне расскажешь все, что услышал за день.