Драйвер (СИ). Страница 82

Все эти здания являются княжеской собственностью, и в них расположены государственные службы, именуемые местными приказами. А на первых этажах раскинулись лавки, таверны и кофейни, придавая площади незабываемый колорит и антураж. Пространство площади, свободное и одновременно защищенное, как бы приглашает проводить на ней больше времени.

Некоторые особо поэтично настроенные знакомые сравнивали площадь с раковиной, не знаю, возможно, они и правы, но я напрочь лишен способности к стихосложению, мой конёк — это торговля, и я видел огромные перспективы в этом направлении.

Изначально в Крым меня влекла возможность закупить местную соль, которая намного отличалась в положительную сторону от производящейся в Италии, экзотические специи и местную мебель, мода, на которую добралась и до итальянских городов, но пожив на месте, я понял, что перечень товаров, которым можно торговать, значительно шире. И как ни странно, одним из пунктов стояла еда. Еда в Крыму была восхитительной. Я наслаждался свежими морепродуктами, нежным мясом и ароматными фруктами. Особенно мне понравился местный десерт под названием "Чак-чак", который представлял собой сладкую пасту из теста, обжаренную в масле и политую медом, которую подавали вместе с волшебным напитком, именуемым местными «кофе».

Кроме того, князь озаботился новыми видами фруктов, которые привозили со всех сторон света. Местный ботанический сад недалеко от Феодоро можно воистину считать новым чудом света. Каких растений там только нет! Некоторые из них в свежем, сушёном или вяленом виде можно было приобрести во время моциона на территории ботанического сада, а некоторые уже стали возделывать местные земледельцы и предлагать на продажу. Я вижу в этом огромные перспективы, и, если на то будет воля божья, то, возможно, мне удастся сделать свой род одним из самых богатых в Рагузе.

Сечень 1188 года

Феодосийский Университет

Леонардо Боначи

За несколько лет жизни в Крыму Леонардо стал практически своим, пусть он местами смешил жену и друзей произношением некоторых слов, но местный менталитет в него въелся на уровне крови и рефлексов. Над головой никто не стоял и не подгонял, и от этого занятие математикой приносили ему удовольствие и счастье. Первая книга под названием «Коммерческая арифметика или двойная бухгалтерия» разошлась среди местных купцов и чиновников, как горячие пирожки на ярмарке. За эту работу Лео, как предпочитала звать его жена, получил не только благодарность князя и купцов, но и значительное денежное вознаграждение, несмотря на то, что основную идею Леонардо получил буквально на блюдце при личном разговоре с князем. Особенно его радовало, что всегда сдержанный отец на этот раз не скрывал своей гордости его достижениями.

Следующий труд, которому молодой профессор кафедры механики и математики Крымского университета планировал уделить время, был также связан с повседневной деятельностью и носил рабочее название «Практическая геометрия».

Он уже начал собирать материал для новой работы, плотно общаясь с зодчими, механиками, корабелами, кормчими и еще с огромным количеством профессий, где оказались востребованы знания элементарной геометрии.

Особенно интересным оказался вообще-то простой вопрос, заданный в одной из частных бесед князем: «Можно ли идти на парусе против ветра?».

Ответ на него до сих пор для Леонарда не очевиден, но математическое обоснование может стать одним из бриллиантов его исследований. Правда, князь заранее уточнил, что результаты работы в начале будет известны неширокому кругу людей, чтобы обеспечить княжеству превосходство в кораблестроении.

Леонардо хоть и был самолюбив и ценил общественное признание своих заслуг, но прекрасно понимал всю важность для княжества этих исследований и их секретный характер. Понимал это и князь, выделив и людей, и средства на опыты. Именно Юрий предложил начальные опыты проводить на моделях, и для этой цели в Левкополье был построен огромный бассейн, где Лео со своей командой и обосновался.

Кроме того, неожиданно для самого учёного, в нем возникла страсть к готовке новых блюд. Каждый вечер, после работы, он с женой отправлялся на рынок, чтобы пообщаться с продавцами и выбрать свежие продукты для ужина. Этот процесс был для него не просто покупкой, а настоящим ритуалом, в котором переплетались истории, споры, смех, экспрессивная торговля, дружеские подколы.

Со временем он освоил местные рецепты, добавив к ним свой итальянский взгляд на кухню. Его перфекционизм порой вызывал любопытные взгляды родных, например, когда он пытался приготовить плов, адаптируя его под свои итальянские привычки. Досталось и классическим итальянским блюдам, которые он тоже переделал под местные реалии и продукты. Тем не менее, никто не мог отрицать, что его эксперименты приносили радость, и вечера за столом становились праздником дружбы и взаимопонимания. Леонардо любил говорить в шутку, что, если его выгонят из математиков, от откроет небольшой ресторан и будет готовить там в свое удовольствие. На этой почве они сошлись с молодым князем, который тоже любил иногда выпустить пар на кухне, и даже создали совместное блюдо «пиццу», по-крымски наполненное грибами и баклажанами. Эти компоненты прекрасно росли на княжеском огороде.

Сечень 1188 года

Домослав из племени ратарей

Сидя в протопленном доме, Домослав привычными движениями мастерил прялку. По секретной технологии, как до этого делали его отец и дед, а до этого их отцы и деды. Секрет был в том, что делалась она из дерева и его корня. Это позволяло делать прялку, представляющую собой цельную конструкцию, которую невозможно было ни сломать, ни расшатать. Из корня делалось донце (на нем сидела пряха), а ствол становился столбом для поддержания ткани, иногда и рогаткой для плетения сетей.

По этой же технологии можно было сделать крепкие лавки, выбирая для них подходящую часть ствола. После его распила сучки укорачивали до одной длины. Такие лавки делались без единого гвоздя, при этом они отличались невероятной устойчивостью и надежностью, но сегодня Домослав сосредоточился на прялке.

Рядом сидел старший сын Мунк и помогал отцу перенимая науку. Теплый свет от печи перемешивался с резким светом из окон, окутывая место, где они мастерили, погружая его в уют и создавая спокойную атмосферу для работы. Легкий запах соснового дерева напоминал ему о родительском доме, о детских воспоминаниях, когда рядом с ним сидел отец, и точно так же, как он сейчас, расписывал детали своего ремесла. Каждый удар резца вызывал в его душе мелодию, сквозь которую пробивалась ностальгия. Благодаря простым движениям, бесформенный кусок дерева постепенно принимал форму прялки, а с ней возрождались и воспоминания. Он смотрел на сына, прижимавшего будущую прялку к столу, и указывал на мелкие огрехи, стремясь довести свое детище до совершенства, ведь как бы ни была работа идеальной, всегда оставался маленький недостаток, который следовало исправить, словно те недочеты в жизни, которые порой оставались незамеченными, но всегда давали о себе знать в самый неподходящий момент.

— Не спеши, сын, — Домослав направлял сына, помогавшего ему, слыша в своём голосе отголоски голоса своего отца, который давно так же передавал семейный секреты ему. — Каждый шаг важен, когда создаешь что-то, иначе ты просто наполняешь воздух шумом, а не созиданием.

Обернувшись, он заметил, как солнечный свет пробивается сквозь окошко, создавая теплые блики, что убаюкивали и отстраняли прочь все заботы. Сразу же нахлынули воспоминания о том, как с семей они покинули старые земли у Эльбы и по зову русского князя Юрия, пересекли моря, чтобы обрести новый дом.

Князь не обманул: их ждали, и ждали не просто так, а с тщательной подготовкой. Пять огромных, круглобоких кораблей приняли на борт около ста семей ратарей из Велетского союза, их скарб и домашний скот. В основном это были женщины, старики и дети. Мужчин разместили на трёх боевых галерах, сопровождавших парусники. Время в пути прошло с пользой, мужчины освоили азы матросского ремесла. Да и воинские навыки подтянули, заодно освоили русский, который хоть и был похож на их родной язык, но иногда говорившего было сложно понять.