Драйвер (СИ). Страница 27

***

Мёд, который выставили приезжие, оказался забористым, праздник, спонтанно начавшийся на главной площади города, мгновенно распространился на весь город, приезжие дружинники радовались, что их длинный поход завершён, а местные тому, что пришло время им возвращаться домой и скоро они увидят родных и близких. В сущности, если подумать, люди радовались двум диаметрально противоположным событиям.

Тем тяжелей было пробуждение, Матвей проснулся от того, что ужасно хотелось пить, во рту словно собачья свадьба пронеслась. Хорошо, хоть голова не раскалывалась, а ныла, словно побитая хозяином собака. Со второй попытки Матвей смог встать и осмотреться, он и еще пара десятков воев, явно перебравших на вчерашней пирушке, расположились в крепком амбаре на сене.

Посредине амбара стоял крепко сбитый стол. Матвей подошёл поближе и по запаху определил, что в стоявших на столе бочонках, по одному на каждого, плескался божественный напиток. Выпив в один присест больше половины отведённой нормы рассола, Матвей почувствовал, что жизнь налаживается, еще бы найти место для оправления естественных потребностей, и жить совсем стало бы хорошо. Поэтому он подошёл к двери и принялся стучать.

- Ну что случилось? - донесся из-за двери подростковый голос.

- По ветру треба, - пояснил Матвей.

С той стороны двери замолчали, и когда Матвей уже отчаялся получить ответ, за дверью зашумело, и другой голос, явно принадлежавший матёрому мужику, произнёс:

- Выходи и не балуй! После чего двери открылись.

Выйдя на белый свет, Матвей с удивлением заметил, что уже глубокий день. Вокруг царила привычная городская суета. Матвей потянулся, аж суставы затрещали.

Было свежо, солнце, закрытое дымкой с трудом, пробивалось сквозь неё, типичная погода в это время в этих местах. Вои которые выступали в роли присмотра были незнакомы, наверняка из прибывших вчера. Матвей попробовал разговорить их. Но те по большей частью отмалчивались или отвечали односложно.

После того как от сделал свое дело его опять отправили в сарай. На вопрос Матвея за что и когда их выпустят ответ был один – ждите воеводу он придёт и разберётся. Оказавшись в сарае Матвей начал усиленно вспоминать где же вчера, они так набедокурили, что сегодня их делом должен заниматься воевода. На память ничего не приходило, но отношению воинов что их охраняли он понял, что до смертоубийства не дошло, так как в целом на него реагировали не как на врага. Пока Матвей размышлял стали просыпаться и другие мужики, разместившиеся в сарае. По большей части они повторяли действия Матвея с небольшими отклонениями, причиной которых стал Матвей так как каждый вновь проснувшийся считал своим долгом задать ему сакральный вопрос – Где Я?

Наконец дверь широко распахнулась и в сарай вошла группа вооружённых воинов, впереди шёл статный ратник, со смутно знакомым лицом, одетый в добротные, но без затей доспехи.

- Меня зовут Юрий, князь Юрий.

- Это какой? – выкрикнул из задних рядов местный балабом Довмонтом, так-то он был мужиком незлобивым, но любил показать свою важность и свой гонор.

- Сын Андрея Боголюбского, гордой изрёк молодой князь, а по рядам любителей хмельного пронёсся ропот удивления. – Князь Тмутараканьский и Суздальский, теперь Олешье под моей рукой, по закону, по отчине и дедине оно моё.

- У меня для вас есть предложение, кто пожелает может пойти ко мне в дружину, семи я думаю мы сможем привести, тем же, кто желает вернуться домой препятствия чинить не буду, но оружие вы получите только на лодьях. Думайте трошки, а потом поговорите с моими воеводами после чего и принимайте решения. Сказал и вышел, оставив ошеломлённых воев разбираться в своих желаниях и хотениях.

Ноябрь 1185 года

Окрестности Олешья

Собрание старейшин бродников

- Князь Юрий взял под свою руку Олешье, он прислал нам весть, в которой предлагает или идти под его начало, или откочевать подалее от Олешья и не озорничать на расстоянии трех дней перехода до города.

- Да что он о себе возомнил, - сразу возбудился Плоскиня, самый молодой из атаманов. – Мы его деду не кланялись, его отцу не служили и ему не будем.

Кошевой недовольно зыркнул на молодого атамана, который не по чину перебил его, но тот даже ухом не повёл, так как славился своей отбитостью на всю голову даже среди бродников, для того чтобы приобрести такую славу среди людей такого сорта надо было очень постараться.

Пётр Шарий поморщился от такого демарша молодого атамана, лично он для себя давно принял решение идти под руку княжича, возраст уже не тот, чтобы жить как перекати поле, пора о семье и продолжении рода подумать, да и княжичу недолго до князя осталось, судя по тому, что удалось узнать Петру, тот был не промах, справедлив и не прижимист, а главное - у него еще не имелось свиты из бояр, а это значит, что при усердии и благосклонности Макоши, он, простой атаман бродников может стать рядом с княжеским престолом. Пётр уже переговорил со своей ватагой, из ста семи человек его точку зрения разделили девяносто три человека, остальные решили податься в другие ватаги в поисках удачи и богатства.

По большому счёту, круг был чистой формальностью, все атаманы были оповещены заранее о предложении и каждый сделал свой выбор, но традиции - страшная сила и их чтут даже тогда, когда в них нет смысла. Все заранее знали, о чем будет идти речь и каждый для себя давно все решил и даже успел согласовать свои позиции с союзниками, но несмотря на это простым общением дело может не ограничится.

Как узнал Пётр, существовала группа атаманов, которая была недовольна тем, что часть бродников может уйти под руку таврического князя, поэтому Круг обещал быть жарким.

Глава 9

Ноябрь 1185 года

Владимир

Город стоял сонный, заторможенный. Князь с воеводами и дружиной оправился примучивать мордву, может, и до булгар доберётся, это как сложится. Вместе с князем уехало и большинство бояр. Город, как и княжество, оставленный на княжну и старого тысяцкого боярина Ивана Хромого, казалось, уснул в ожидании более подходящего времени. Несмотря на теплую зиму, с торговлей не ладилось. Тысяцкий был хорошо известен среди местного люда, в первую очередь, своей прижимистостью, граничащей со скупостью, казалась, эти его черты передались и городу, оставленному ему на попечение. Княжне же, несмотря на её властный характер, было несколько не до управления княжеством, она ждала первенца. А так как боярин был болен и не молод, то отдавал предпочтение работе с бумагами в хорошо протопленном тереме. Реальные же дела он оставил на своих более молодых помощников.

Возможно поэтому вернувшуюся дружину никто не встречал. В порту, несмотря на то, что река ещё не покрылась льдом, было пустынно. Никто из чиновников княжеского стола даже не соизволил выйти к вернувшейся полутысяче, по правде сказать, из пяти сотен воинов домой вернулось чуть больше половины: кто-то погиб, кто-то решил принять предложение князя Юрия. Но всё равно, князь не брезговал лично встретить дружинников, вернувшихся из далека, а тут… Но даже ни это возмутило воинов, а то, что даже никто не почесался, что это за корабли подошли к городу, а вдруг это норги или варяги? Совсем стража без князя обленилась. Спокойно выгрузившись, даже не заинтересовав стражу, дружинники получили увольнительную с приказом собраться в казарме к вечерней службе.

Ноги несли Матвея к знакомой слободе, вот и дом, доставшийся ему от погибших родителей. Не княжеские хоромы, но добротный пятистенок. Подходя к дому, Матвей насторожился, сердце учащенно забилось. Из трубы дома не шёл дым, значит печь не топили, по такой погоде это было странно. Во дворе было тихо. Обычно во дворе всегда кипела жизнь: куры, собаки, свиньи создавали невыразимый шум. Калитка была чуть отворена. Матвей рефлекторно положил руку на меч и нырнул во двор. Во дворе было пусто, как и в доме, из которого было вынесено всё до последней плошки. То ли хозяева постарались, то ли добрые соседи.