Ученик Истока. Часть I (СИ). Страница 31

— Чего ты на них с эдакой любовью глядишь? — спросил кузнец, заметив, как Макс неотрывно пялится на клюющих невидимые зёрнышки пеструшек возле порога.

— Давно не видел живых куриц в их естественной среде обитания, — ответил парень задумчиво.

— А что, в вашем мире птицу не держат?

— Держат, конечно, но только в совсем глухих деревнях. Там, где легче вырастить самому, чем добраться до районного магазина. А так — к прилавку их доставляют уже ощипанными и без головы, в городе никто живности не держит… Ну, кроме котов каких-нибудь, собак там, попугайчиков…

На мгновение ему почудилось, словно одна из куриц поняла смысл его рассказа и покосилась на Путника крайне недоверчиво своим чёрным навыкате глазком. Но Максим зарёкся удивляться чему бы то ни было в этом новом и странном мире — сомневается и сомневается квочка в правдивости услышанной истории, ему-то до этого какое дело. Впрочем, в следующую же секунду она вернулась к своему увлекательному занятию и больше на разговаривавших двуногих внимания не обращала.

— Попугайчиков? — переспросил Каглспар, хлебнув из крынки. — Это что ещё за звери?

— Птички такие, — парень как мог изобразил пальцами размеры волнистых попугаев. — Обычно маленькие, но некоторые наши смельчаки умудряются и большие породы заводить. Они, если считать с хвостом, во-от такие вырастают, — и он отмерил длину попугая ара.

По блеску в карих глазах Макс определил, что гигантские домашние птицы сильно его собеседника заинтересовали.

— А чем эдакая животина кормится?

— Кормом, — пожал плечами Путник и, увидев выражение лица напротив, воскликнул: — Да серьёзно! У нас есть зоомагазины, туда корм для птиц уже в упаковках привозят, а из чего его делают на заводе — понятия не имею.

— На… заводе?

— Это большая такая производственная территория, — пояснил как мог Макс. — Там много чего делают, в зависимости от того, какой завод чем занимается. У нас в мире практически всё на заводах производят — еду, мебель, машины…

— Как та, что тебя сюда отослала?

— Ну… Такие, как та, что меня сюда «отослала», как ты выразился, на заводах только собираются. А делаются они в гаражах.

Жалко, что некому было оценить его шутку. Она показалась парню достаточно смешной, чтобы озвучить в присутствии какого-нибудь другого Путника, но кузнец из другого мира, что называется, «не выкупил».

— И чегой там с этими кормами?

— Кормами. Да ничего особенного: наверное, какое-нибудь зерно, какие-нибудь витамины…

— Вита… ась?

— Витамины, — юноша для проформы стряхнул с верхней ступеньки крыльца несуществующие пылинки и неторопливо уселся на солнышке, подставляя ласковым ещё пока лучам крепкие бледные руки. — Это… как бы тебе объяснить…

Здоровяк, обратившись в слух, примостился неподалёку.

— Вот смотри: поел ты, скажем, яблок. Яблоки состоят из разных микроэлементов.

— Подлеток, ты ноне с кем балакаешь? — выпученные глаза Каглспара говорили сами за себя: он не понимал ровным счётом ни единого словечка.

— Не перебивай, сейчас объясню. Вот есть у тебя яблоко: в его состав входит много всего. Вода, углеводы, жиры, клетчатка там, и витамины. Про воду не надо объяснять?

— Нету в яблоках никакой воды, — категорически замотал головой кузнец. — Там токмо сок!

— Так сок-то из чего состоит? Из воды и глю… ну, сахара, короче. Витамины — тоже компонент условного яблока. Благодаря ним у нас организм нормально работает. Каждый витамин отвечает за конкретное какое-то свойство: в яблоках, например, витамин группы А. Это значит, благодаря нему хорошо работают глаза.

— О как, — глубокомысленно изрёк Спар.

— Самый классный, отвечающий за зрение, витамин — это бета-каротин. Название сложное, но фиг с ним. Он содержится, например, в морковке. Правда, без жиров он толком не усваивается, поэтому просто так жевать морковь и надеяться, что улучшится зрение — бессмысленно. А вот вприкуску со сметаной — уже другой разговор. Поэтому и важно знать органическую химию — чтобы питаться эффективно и полезно. Хотя… — Макс усмехнулся. — Что-то мне подсказывает, что в вашей стране нет проблем со здоровым питанием.

— Да, едим мы здорово, — ещё не до конца разобравшись и в половине услышанного, подтвердил кузнец и поспешил сменить тему: — Где ты шлялся? Днём с огнём тебя не доищишься.

— Решил прогуляться по деревне, — парень махнул рукой в сторону идеально побеленных домиков на той стороне тракта и вновь, не осознавая истинной причины такого перепада настроения, нахмурился. — Хотел посмотреть, как местные живут.

Спар проследил за его взглядом — с минуту они молча рассматривали раскидистую облепиху в чьём-то саду, — после чего, привыкший доверять Путникам и их предчувствиям, невероятно проницательно считал чужое волнение.

— И как оно? Поглядел?

— Поглядел, — кивнул Макс. — Не понравилось.

Кузнец фыркнул — впрочем, не только удивлённо, но и несколько настороженно.

— Эк! И что ж тебе не любо?

— Да как-то всё… слишком, понимаешь?

— Не уразумел.

Сложно объяснять другому человеку то, чего сам не осознаёшь в полной мере. Парень прищурился, в задумчивости вытянув губы трубочкой, причмокнул с досадой и запустил в волосы руку.

— Вот в том и проблема, Спар, — признал он нехотя. — Что я тоже… «не уразумел». Просто плохое ощущение от этого места. Не так выглядят нормальные деревни: где-то, может, у сарая доски должны были отойти, где-то забор просесть, где-то курицы дорогу обосрать. А тут… идиллия какая-то.

— Так то разве дурно, что за порядком следят? — кузнец отмахнулся. — Вы, Путники, к грязи и вороху, быть может, привыкшие. Но здесь люди живут честные, работящие и за домом смотрят как за святыней.

— Да я же не говорю о том, что везде обязательно должна быть разруха…

И тут Максим примолк.

А действительно, почему хоть где-нибудь да обязан оказаться какой-нибудь недочёт? Юноша не хотел кривить душой и признавался в этом честно, что определённые ожидания от сельской местности — да что там определённые, вообще все — у него в сознании сложились по образу и подобию деревень из родной страны. Половина заброшена, другая угасает на глазах — в государстве, где годами не могут починить единственный пешеходный мост через реку, соединяющий деревню и продуктовый магазин, где пенсионерам приходится по пояс заходить в ледяную воду зимой, чтобы купить хлеба, крохотные селения по определению не могли выглядеть так, как здесь.

Но в Паберберде же всё по-другому. В Паберберде монархия, здесь каждый клочок населённой земли облагорожен и окружён заботой не только местного населения, но и правящей династии. Здесь нет всеобщего стремления переехать в большой город, здесь люди — по-прежнему крестьяне, живущие тем, что смогут вырастить или поймать. И если Путник правильно помнил уроки истории, в средние века крестьян было процентов восемьдесят от общего населения каждого королевства, на вот таких вот маленьких сёлах держалась — и держится и здесь, судя по всему — экономика целой страны. Так почему их дом — их святыня, выстраданная ежедневным тяжким трудом на полях и на пастбищах, должна у стороннего наблюдателя вызывать жалость или тоску?

«Да потому что здесь идеально, — шепнул на грани слышимого правдивый голос Стёпы в его голове. — А идеального не существует».

— Ладно, поедем-ка, Максим, — поставив кувшин на порог, сказал здоровяк, вышел из-под спасительного крыльца на яркое утреннее солнце и сладко потянулся. — Немного осталось до Эпиркерка. Останавливаться нигде нужды нету, так что, быть может, даже к ночи доберёмся…

— Не смей, — парень сплюнул трижды через левое плечо и постучал по деревянному дверному косяку. — Ни слова про безопасный маршрут без остановок. Сглазил уже.

— О-хо-хо, так ты, подлеток, в приметы веришь? — глаза кузнеца блеснули. — Не ведал я, что они у вас есть, в вашем мире.

— Есть, и много, — Макс нахмурился: он понятия не имел, только ли в России существует такой культурный феномен, как примета, а потому привирать не стал: — Про другие страны ничего сказать не могу, сам не в курсе, но в моей в них до сих пор верят. Хотя у прогрессивного общества они считаются пережитками прошлого.