Контур забвения (СИ). Страница 15

— Что это ещё за хор мальчиков-кастратов, Симба? — я снова перешел на бег. Стоять и слушать завывания неведомого урода было некогда, нужно сваливать.

— Источник сигнала: биомеханоид Скольп. Возможная причина: гибель подчиненных юнитов. Скольп настолько тесно связан с подопечными, что испытвает физическую боль при их гибели.

— То есть, у нас тут, прости господи, чувствительный руководитель?

— Уточнение: болевая реакция вызывает всплеск активности. С высокой вероятностью произойдет переоценка угрозы со стороны носителя. Вероятность вызова подкрепления стремится к ста процентам.

Я витиевато и заковыристо выругался. Замечательно. Убил двух собачек — и теперь за мной будет охотиться вся их родня? Странно, мне казалось, что этот день сильнее уже не испортить…

— Вот бы ты что хорошее сказал… — пробурчал я, на бегу пытаясь перезарядить обрез.

Впереди — тупик. Набирая скорость, снова ныряю в раззявленную пасть подъезда. Шаткие ступени, перекошенный проем, заваленный коридор. Бегу, скользя по пыльному полу, выпрыгиваю в пролом в стене, приземляюсь в хищные кусты, срываясь с места, прежде чем они успевают отреагировать, перепрыгиваю бетонный блок…

Сзади гремит что-то тяжелое. Звук, будто бетон треснул. Твою мать! Скосив взгляд на карту, вижу быстро приближающуюся красную точку. За ней — еще одну. Собратья убитых геллхаундов спешат отомстить. И, такими темпами, у них вполне может это получиться…

Влетев в узкий двор-колодец, я пробежал вдоль остатков детской площадки, зацепил локтем трубу… Впереди — кирпичный забор. Я разгоняюсь, прыгаю, переваливаюсь через стену и снова приземляюсь на ноги. Удар в пятки, хруст в колене, но бежать могу.

Над головой — мерзкое жужжание Окулюса. Тварь механическая! Вот бы мне немного времени и полноразмерный дробовик вместо обреза, с радостью бы с тобой пообщался, хрень летающая… Но чего нет — того нет, а потому прости, бежать надо, дела у меня… Важные, неотложные. Например — не дать сожрать себя парочке адских гончих.

Ноги горят, дыхание рвется, но я не останавливаюсь. Впереди — пролом в ограде, темный провал между домами. Других вариантов, кажется нет, нужно туда. Бегу, проламываюсь через кусты, на этот раз — вполне обычные, без плотоядных замашек, миную пролом и на миг останавливаюсь.

Впереди раскинулась заброшенная промзона — ржавые контейнеры, сорванные крыши цехов, покосившиеся заборы и бетонные пятна на земле, где когда-то были дороги. В воздухе — стойкий запах масла, озона и гнили. Техногенное кладбище. Позади слышится вой, причем его источник гораздо ближе, чем мне хотелось бы. Что самое отвратительное — воющему геллхаунду отвечает второй, вот только он находится сильно правее и дальше.

В клещи берут, сучьи дети…

Я рванул вперед, что было сил. Асфальт под ногами превратился в кашу из грязи, щебня и ржавого железа. Над головой — стрекот и жужжание.

Окулюс.

Никуда не делся.

Крутится, следит. Как стервятник.

Чтоб тебе пусто было, сволочь…

Симба молчит, но я и сам понимаю — если сейчас замедлюсь, мне конец. Вперед, только вперед. Пока преследователи не устанут, или я сам не рухну в изнеможении.

И что-то мне подсказывает, что второй вариант развития событий куда как реалистичнее.

И тут, в просвете между корпусами, я увидел здание.

Невысокое, обшарпанное, с заляпанными окнами. На бетонной стене — выцветшая эмблема: круг, в который вписана шестерёнка и надпись «Мосметрострой».

Под ней — полузасыпанный вход с массивной металлической дверью и валяющимся рядом сигнальным конусом.

— Что за хрень, Симба?

— Технический объект. Предположительно — служебный спуск в инфраструктурный тоннель, — тут же ответил ассистент.

Спуск? В тоннель?

Кажется, мне это подходит.

От слов «служебный спуск» за версту несло теснотой и клаустрофобией. А это значило, что тварям развернуться там будет негде. А вот мне… Интересно, как воспримет геллхаунд заряд дроби в морду?

Кажется, сейчас мне подвернется шанс это проверить.

Я рванул к двери. Дыхание рвалось, грудь сжала петля боли, а в ушах кузнечным молотом грохотал пульс.

Что-то изменилось.

Я скосил взгляд на карту. Красные точки, отмечавшие положение геллхаундов, остановились на солидном удалении от меня. Я не выдержал и обернулся.

Один из геллхаундов совсем по-собачьи сидел в доброй сотне метров, на другой стороне дороги и пристально смотрел на меня. Второй петлял вблизи, нервно, как будто не знал, что делать. Окулюс все так же кружил вверху, но как будто бы тоже в отдалении. Скольпа, чем бы ни была эта штуковина, видно не было.

— Симба, объясни. Почему они остановились?

— У меня нет ответа, — мне показалось, что в обычно бесстрастном голосе ассистента звучат нотки растерянности. — Возможно, территория помечена для Улья, как запретная.

— Запретная? И кто же может что-либо запретить этим тварям?

— Управляющие алгоритмы. Внутренние директивы. Вероятность утраты целостности Улья.

— То есть… Они боятся сюда идти? — я поежился. Это что за неведомая хтонь должна быть, чтобы адские твари отказались от преследования из-за страха?

— Ответ отрицательный. Биомеханоиды не испытывают страха. Прекращение преследования может быть вызвано целесообразностью. Приоритет цели ниже приоритета сохранения целостности. Но это — лишь теория. Точного ответа у меня нет, поведение биомеханоидов аномально.

Прекрасно. Просто отлично. Когда даже искуственный интеллект не знает, что происходит — значит, все точно плохо.

Я уставился на служебный вход.

— И чего же, падлы, вы можете там бояться? — пробормотал я, глядя на темнеющий зев двери.

Ответа не последовало. Только ветер прошелестел по ржавым обломкам где-то в стороне.

— Ну и ладно. Не идете — и хрен с вами.

Я шагнул к двери и потянул за ручку.

Что бы там ни было, других вариантов у меня не было. Или под землю, или назал, в пасть к геллхаундам. Есть там что-то впереди или нету — вопрос дискуссионный, но сзади меня точно ничего хорошего не ждет. А значит — вперед и только вперед.

В конце концов, даже если вас съели, у вас есть, как минимум, два выхода, а меня пока что еще никто не проглотил. Кроме того, я все равно собирался спускаться в метро, а так, получается, еще и срежу.

Главное, не пожалеть о своем выборе. Но, с другой стороны. что может быть хуже, чем оказаться в пасти геллхаунда?

Внутренний голос мне подсказывал, что, продолжая ломиться вперед, я вскоре могу получить ответ на этот вопрос, но я приказал ему заткнуться.

Семь бед — один ответ. Я пока жив, а что там впереди — дело десятое.

Так что, будем решать проблемы по мере их поступления.

Глава 8

Дверь в ангар поддалась со скрипом и стоном, словно испытывала физическую боль от того, что впускает кого-то внутрь. Я проскользнул в ангар, тут же прикрыв за собой тяжелую створку. Внутри пахло сыростью, ржавчиной и застарелой техногенной тоской. Огромное бетонное помещение было забито полуразвалившейся аппаратурой: пульты управления, обесточенные шкафы автоматики. На полу валялись порванные провода, куски облицовки и дохлая крыса, расплющенная так, что от неё осталась только смазанная физиономия.

— Атмосфера — что надо, — пробормотал я, глядя на пыльную табличку: «Объект №32. Контрольный узел дренажной системы №4».

Симба молчал. То ли анализировал помещение, то ли переваривал информацию о прекращении преследования. Впрочем, об этом я не жалел — собеседник из ассистента был так себе.

Нашёл я искомое не сразу — спуск в технический тоннель оказался завален грудой хлама. Старый металлический люк, на котором кто-то маркером приписал «НЕ ВСКРЫВАТЬ!». Угу. Спасибо за предупреждение.

Я растащил обломки и попробовал поднять крышку.

Не вышло.

Металл будто прирос к бетону. Ручка покрыта налетом коррозии, сама крышка вварена в обрамление годами бездействия и грязи. Я выругался, поискал глазами подходящий рычаг, не нашел, и потянул из-за плеча верную арматурину. Проверенный друг, мать его. Вставив прут в прореху под крышкой, я примерился, нажал…