Контур забвения (СИ). Страница 13

— Ретранслятор — элемент инфраструктуры Эдема, предназначенный для трансляции управляющего сигнала, — тоном усталого преподавателя, в очередной раз разжевывающего студенту прописные истины, начал Симба. — В нормальных условиях он обеспечивает постоянную синхронизацию между управляющим ядром и удаленными станциями, а также между станциями и их обслуживающими юнитами. Без работающего ретранслятора контроль Эдема над станцией невозможен.

— То есть всё это… — я махнул в сторону станции и риперов за стеной. — Оно отбилось от рук, потому что сигнал пропал?

— Подтверждаю. В условиях отсутствия сигнала станция перешла в автономный режим. Диагностические данные указывают на заражение: ядро станции изолировано, юниты функционируют вне протокола. Восстановление сигнала инициирует процедуру полной синхронизации:

— обновление базы ядра,

— перепрошивка обслуживающих юнитов,

— уничтожение вирусного кода.

Я почесал подбородок, прикидывая.

Все это звучало, конечно, как техномагия, но суть я уловил: стоит заставить ретранслятор снова работать — и станция «вспомнит», кому она подчиняется. Зараженные юниты после лечения сменят статус на «нейтральный» или даже «дружественный», я смогу пройти на станцию и получить, наконец, доступ к медблоку. По крайней мере, так обещает задание. А еще разблокируется некий навигационный блок и я получу доступ к интерактивной карте местности. Что ж. Уже неплохо.

— Скажи мне, Симба, — я прищурился. — Медблок на станции точно будет активен?

— При восстановлении контроля — подтверждаю. Все обслуживающие системы, включая медицинский модуль, перейдут в штатный режим.

Я усмехнулся.

— Ну что ж. Похоже, у нас появился план. Хотелось бы, конечно, чтоб он был попроще, но уж какой есть. И где находится этот ретранслятор?

— Местоположение реранслятора — территория научно-исследовательского института радиосвязи. Отмечаю на карте.

Перед глазами снова развернулась проекция, на которой замерцала новая отметка. Я попытался сориентироваться. Ага. Если я не ошибаюсь, это где-то в районе Тушинской. Так. Не сказать, что далеко, но есть нюанс… Чтобы добраться туда, нужно как-то попасть на тот берег Сходненского канала. По плотине ГЭС я туда, очевидно, не попаду, в целостности мостов — сильно сомневаюсь. Есть, конечно, еще один вариант…

Я задумался.

Если вернуться к Сходненской и спуститься в метро, то под землей можно добраться до следующей станции. Как раз той самой Тушинской. Какова вероятность, что тоннели уцелели? Да довольно высокая, на самом деле. В конце концов, когда-то метро проектировалось, как убежище, с расчетом на бомбардировки… Каких-то серьезных проседаний почвы я по пути не заметил, а значит, тоннели, скорее всего, не пострадали. А еще — под землей гораздо ниже вероятность столкнуться с каким-нибудь раптором или очередным отрядом мутантов. Наверное. В общем, решено. Возаращаюсь. Обидно, конечно, что придется сделать крюк, но какие у меня еще варианты? Пожалуй, что никаких. Ну, или этот выглядит наиболее приемлемым. А столкнусь с завалом… В общем, буду решать проблемы по мере их поступления. А сейчас…

— Внимание, опасность! — раздался вдруг голос Симбы, и я вздрогнул.

— Что еще? — буркнул я, выглядывая из своего укрытия, и замер.

В стремительно темнеющем небе виднелась быстро растущая точка. Оптический имлпант приблизил картинку, и я выругался.

Идентификация объекта: успешно.

Зараженный биомеханоид «Окулюс».

Входит в состав формации Гончий улей.

Статус: враждебный.

Степень опасности: низкая.

— Что это за хрень, Симба? — пробормотал я, разглядывая летающую штуковину, больше всего напоминающую симбиоз разведываительного дрона с летающим падальщиком.

— Разведчик Гончего улья. Носитель замечен и идентифицирован. Рекомендация: немедленное тактическое отступление.

— Что еще за Улей? — я огляделся, прикидывая маршрут «тактического отступления», а если проще — пути для бегства.

— Биомеханоидная формация Эдема. Функция — разведка,уничтожение. Состоит из…

В этот момент раздался вой, от которого у меня на загривке зашевелились волосы. Выло сразу несколько глоток, и тональность не оставляла сомнений: самым правильным будет прислушаться к рекомендациям Симбы и убраться отсюда, как можно скорее.

— Потом расскажешь, — буркнул я, вскакивая на ноги. — А сейчас валим отсюда. И желательно побыстрее.

Глава 7

Гравий хрустнул под ногами, я вылетел из укрытия и нырнул в тень ближайшего проломанного фасада. Слева — рухнувшая остановка с изуродованным остовом автобуса, справа — перекошенный корпус детского сада. Сзади нарастало мерзкое жужжание: «Окулюс», чем бы ни была эта хреновина, надежно зафиксировал меня и теперь вел, наверняка сливая координаты… Кому?

— Расчетное время до контакта с боевыми единицами Улья — сорок семь секунд, — сообщил Симба с тем самым бесстрастным тоном, от которого у меня сводило скулы.

— Давай, давай, считай дальше, мать твою… — прошипел я и свернул в переулок.

Здесь обломков и прочего строительного хлама было значительно меньше, и я смог развить приличную скорость. Вот только долбанный наблюдатель, зависший над головой, как приклеенный, был быстрее. Проклятье!

— Симба, что за боевые единицы? — на бегу спросил я. — Чего мне следует опасаться?

— Гончий Улей — биомеханоидная формация. Предназначена для преследования и уничтожения живых целей. Обычно формация состоит из шести юнитов: разведчик «Окулюс», управляющий модуль на базе биотектора «Скольп», четыре боевых юнита класса «Геллхаунд».

— Гелл… что?

— Робопсы. Высокоскоростные штурмовые юниты. Адаптивный интеллект. Тактическая слаженность. Опасность — высокая.

— Прекрасно. Только пушистых терминаторов мне и не хватало… — пробормотал я.

— Корректировка: геллхаундов едва ли можно охарактеризовать, как «пушистые». Наружный покров биороботов состоит из короткой, жесткой шерсти…

— Ой все, — фыркнул я, прерывая Симбу. — Ты правда считаешь, что меня сейчас интересуют подробности?

— Я считаю, что сейчас следует увеличить скорость и найти укрытие, чтобы сбить «Окулюс» со следа.

— Я очень рад, что мы думаем в одинаковом направлении, — пробурчал я на бегу. — Есть мысли на этот счет?

— Анализирую местность…

Я мчался вперед, как на крыльях, но все равно меня не отпускало ощущение, что погоня дышит в затылок. Я обогнул завал, перемахнул через полусгнившую легковушку, поднырнул под завалившийся столб…

Позади раздался вой. Низкий, гортанный, заунывный. И было в нем что-то еще. Необъяснимое и пугающее, вот прямо до дрожи в коленках. Будто выла сама смерть. Стремительная, неотступная и неотвратимая.

Нутро захлестнул страх, первобытный, почти животный, такой, что аж в глазах потемнело. Я сбился с шага, зацепился за торчащую арматурину и кубарем полетел на землю. Перекатился, вскочил, бешено заозирался, пытаясь подавить панику….

— Симба, что это было? — слегка заикаясь, пробормотал я.

— Вой геллхаунда, — невозмутимо ответил ассистент. — Тактический элемент. Используется для когнитивной дестабилизации цели. Эффективность: высокая. Воздействует на эмоциональные центры и двигательную координацию.

— Охренеть, — пробурчал я. Если и дальше так пойдет, им за мной и гоняться особо не придется. Все, чего мне сейчас хотелось — забиться в темный угол и дрожать там, обхватив руками коленки.

— Вой геллхаунда воздействует на нервную систему носителя, заставляет вырабатывать кортизол и адреналин, пробуждает древние поведенческие паттерны, основанные на страхе неизвестного, — продолжал Симба. — Я могу запустить протокол электрохимическрой стабилизации, стимулировать секрецию дофамина и серотонина, чтобы снизить уровень психического воздействия на носителя.

— Я нихрена не понял, что ты тут несешь, но если это поможет — то действуй, — буркнул я.

— Активация протокола электрохимической стабилизации, — отозвался ассистент.