Леона. На рубеже иных миров (СИ). Страница 45

Леона украдкой проследила за тем, как они скрылись в соседней повозке, моля Богов, чтобы Словцен послушался и уехал. Только вот она даже не подозревала, что Бальжин и не собирается уговаривать парня, чтобы тот бежал.

Вышли они не скоро. Человек, не знающий Словцена близко, и не заметил бы, что с парнем что-то не так. Он улыбался, продолжая как ни в чем не бывало болтать с Бальжиным, сияя счастливой улыбкой. Но Леона хорошо видела, как он напряжен. Лишь раз он бросил на подругу встревоженный взгляд, но быстро отвел глаза, снова сделавшись спокойным и улыбчивым.

Уезжать, к ее сожалению, он не стал.

Глава 14

Ожидание давалось с трудом. Время вдруг сделалось густым, как смола, и текло так медленно, словно по капле цедилось сквозь клепсидру вечности.

Леона заерзала, плотнее запахивая плащ. За это время, как они с Бальжиным вернулись в лагерь, она успела перебрать в голове сотни вариантов нападений и всевозможных причин по которым кому-то могло понадобиться усыпить обоз. Если хотели усыпить, значит не собирались убивать? Кто-то хотел сделать все тихо и незаметно? Или наоборот, хотели усыпить, чтобы было проще перерезать всем горло — во сне, когда никто не смог бы сопротивляться? Вряд ли… Тогда бы во взвар сразу добавили яд, не ограничиваясь крепким снотворным…

Ливень уже утих, иссякнув до легкого дождя, убаюкивающе накрапывающего по мягкой траве и глухо стучащего по навесу. Последние приготовления ко сну в лагере были сделаны и уставшие путники стали укладываться на свои места. Дождавшись вернувшихся с вечернего обхода дозорных, Богша поднялся со своего места и, накинув на голову капюшон, отправился замыкать обережный круг. Леона, погруженная в свои невеселые мысли, не придала поначалу этому особого внимания. Но, когда он мелькнул в просвете меж двух повозок, взгляд ее невольно зацепился за его движения. Она мельком, бессознательно, мазнула взглядом по работающему чаровнику и сразу же переключилась на что-то другое, толком не вникая в происходящее, когда в голове ее вдруг вспыхнуло осознание — что-то не так.

Стараясь внешне не проявлять любопытства и придать лицу предельно расслабленное выражение, девушка вновь посмотрела на Богшу. Взгляд ее теперь стал цепким. Она внимательно следила за действиями молодого мужчины, а в мыслях уже складывалось неприятное осознание — это пустышка. Наемник лишь имитировал выставление защиты. Ни единой нити силы не лилось из него в очерченный контур.

Лишь только она удостоверилась в своих догадках, как тут же быстро отвела взгляд, проверяя не заметил ли кто ее излишнего внимания в сторону чаровника. Она посмотрела на Ольцика, но он к ее счастью, о чем-то тихо беседовал с Немиром и на девушку не смотрел. Но уже в следующий момент, не иначе как почувствовав ее взгляд, он повернул голову в ее сторону и одарил ее холодной, жесткой усмешкой.

***

Леона лежала в повозке и слушала тихий стук капель по ее крыше. Ни о каком сне она, разумеется, не могла и думать. Первым делом, забравшись внутрь и скрывшись от чужих глаз, она заново проверила все свое оружие — собрала лук, похлопала себя по карманам, проверяя на месте ли яры, проверила легко ли вынимается из голенища купленный у Бальжина стилет, положила руку на висящий на поясе кинжал, немного подумала… и отстегнула ремешок, держащий его в ножнах.

Единственное, что хоть как-то придавало ей уверенности, это то, что прежде чем забраться в повозку, она украдкой завернула за ее корпус и незамеченной пробралась к самому контуру круга. Как она и предполагала — он не был напитан и, будучи пустышкой, играл лишь видимость защиты. Девушка тяжело выдохнула, и обессиленно запрокинув голову к небу, на секунду зажмурилась, словно отказываясь верить в предательство чаровника и не понимая, что теперь с этим делать.

Идея пришла мгновенно. Леона резко распахнула глаза, сама удивляясь своей находчивости. Чувствуя внутри трепетное предвкушение и азарт (удастся ли?), она еще раз осмотрелась, убеждаясь, что никто не увидит ее манипуляций, и взволнованно положила ладони на землю, прямо у самого края линии, моля Богов об удаче. А спустя мгновение ее захлестнуло будоражащей все нутро радостью от осознания оправдавшейся надежды — контур круга засиял тонкой ниточкой влитой ею силы. Ее идея может сработать.

Воодушевленная, она закрыла глаза, нащупывая внутренний источник, и зашептала обережные заговоры, наполняя и укрепляя обережный круг, выстраивая невидимый щит и всем своим существом веря, что у нее получится.

Сейчас, уже будучи в повозке, она лишь надеялась на то, что ее затея оправдается. Увы, она не на столько сильна, чтобы суметь выстроить плотный щит, который станет настоящей преградой и ничего, и никого сквозь себя не пропустит. Да ее такому и не учили, вряд ли вообще есть кто-то сумеющий такое сотворить. Главная же задача тех обережных щитов, которые умела строить она — защита от нечисти. Но если подумать, что есть нечисть? Это скопление разъедающего душу зла, в сто крат помноженного само на себя. Мало кто знает, что любая нечисть в сути своей — изъеденная злобой, непрощенными обидами и болью чья-то душа. Душа, искореженная ядом ненависти, не сумевшая уйти вперед и попасть в чертоги Богини, переродившаяся здесь, в ночной тени, в существо, болью являющееся, болью питающееся и боль же несущее.

А что есть люди, которые приходят в ночи за чужими жизнями или чужим добром? Это заблудшие души. Они порождение пороков, которые однажды могут взрастить в них темную сущность, ведь ее зародыш уже угнездился у них глубоко внутри, словно ржавчиной проев червоточину. Они несут в себе боль. Свою и чужую. И яд ненависти уже начал разъедать их души, оставляя язвы и тягостное чувство, которое они не могут понять, и прячут глубоко внутри ото всех, и в первую очередь от самих себя, делая вид, что его нет и быть не может. Но в моменты, когда они остаются наедине с собой, оно прорывается наружу и медленно сводит их с ума.

Леона не надеялась, что ее щит сможет остановить мерзавцев, но вот задержать… Ведь ржавчина уже проела их душу, и зарождающаяся нечисть уже была внутри них.

Дождь перестал, и ожидание сделалось совсем невыносимым. Глаза слипались, спать хотелось неимоверно, и невольно в голову начинали лезть непрошенные, убаюкивающие ее бдительность мысли… Быть может, ее излишняя подозрительность сыграла с ней злую шутку? Что если она сама надумала себе все эти ужасы? Что если и не было там столь опасного корня сон-травы? Она ведь могла и ошибиться, обознаться… А если даже и был… Подумаешь снотворное… Может кухарка случайно опрокинула сон-траву над чаном со взваром больше положенного, и нет в том никакого злого умысла… Все же хорошо: в повозке тепло и уютно, еловый дух кружит голову, вокруг ночная тишь и спокойствие, а спать хочется все сильнее…

— Не спи, милая, не спи… — шептала мама. — Будь сильной, моя девочка… не спи…

Леона почти уснула, когда вдруг резко ощутила, что сквозь щит пытается кто-то пройти. Ее словно окатили ведром холодной воды. Не теряя ни секунды, она подскочила, мгновенно выпроставшись из плаща, опрокинула заранее заготовленную башню из котелков, ведер и другой жестяной утвари, хранившейся в повозке, и под громкий звон бьющегося друг о друга метала выскочила наружу. И тут же с удовлетворением отметила, что ее затея удалась.

Их было десять. Они вышли со стороны леса и сейчас пытались продраться сквозь обережный круг, который стал для них невидимой вязкой смолой, тормозящей движения. На долго их это не задержит, но этого вполне хватит, чтобы свести на нет так желанный ими эффект неожиданности.

Леона быстро свернула внутрь огороженного кибитками полукруга, с опозданием осознав, что оставила подготовленный лук внутри повозки. Готовая в любой момент вынуть кинжал, она удовлетворённо заметила, что и второй план ее сработал — устроенный ею шум разбудил чутко спящих наемников, до того, как нападавшие преодолели ее защиту. Они уже успели вскочить и, заметив незваных гостей, приготовить оружие к бою. В следующий миг кто-то из наемников метнул в голову одного из нападавших нож, и Леона тут же всем телом ощутила, как разлетается ослабевший щит — покачнувшись, как от сильного толчка, она едва устояла на ногах, словно лопнувшая защита ударила ее взрывной волной.