Газлайтер. Том 31 (СИ). Страница 19

А это уже ведёт прямиком к ней.

Габриэлла медленно опускается в кресло, сцепляет пальцы на груди, не спуская взгляда с точки на стене, будто ища там ответы. Она ведь действительно отправила Бельзовула по собственной инициативе, да ещё и ради того, чтобы досталось старшему брату — а теперь эта пакость может обернуться государственной изменой.

Заговор против наследника — это не наивная шалость, а вполне себе смертный приговор, причём по всем законам и прецедентам.

Отец, возможно, и проявит милость — как-никак, дочь, — но ссылка, унижение и изгнание — это минимум, на который она может рассчитывать.

Габриэлла сидит неподвижно, словно статуя, только её блестящие голубые глаза продолжают метаться по комнате, будто выискивая лазейку, и внутри у неё холодно — так, как бывает только в глубоком склепе, где не бывает ни света, ни пощады.

Чёртов Филинов! Почему же ты оказался столь силён! Как вообще человек смог умудриться уничтожить семерых крепких гвардейцев во главе с элитным бойцом?

Надо думать. И быстро. Очень быстро, если она не хочет, чтобы эту историю закрыли вместе с ней.

Габриэлла дёргано размахивает золотыми крыльями, вздымая поток воздуха такой силы, что её длинные волосы взметаются вверх, словно охваченные порывом ветра. В голове кристаллизуется единственный выход: Филинова нужно устранить, причём желательно как можно быстрее, чтобы Дом Луннокрылых не успел выяснить, что Бельзовул вообще летал к этому менталисту.

Но доверять это задание больше некому — вся цепочка, ведущая к провалу, уже исчерпана, а потому остаётся только одно: действовать самостоятельно, своими руками, без посредников и без следов.

Не теряя времени, она входит в смежную спальню, целенаправленно игнорируя шкаф с зачарованными доспехами. Подходит к комоду, тянет ящик, и из глубины медленно выныривает тонкое, кружевное бельё — лёгкое, изысканное, почти вызывающее.

— И в чём бы пойти убивать бескрылого иномирянина?.. — бормочет она себе под нос, примеряя взглядом сочетания цвета, фактуры.

В её левой руке — сигнальный камень, всё такой же мёртвый и холодный, как и Бельзовул.

Габриэлла едва успевает захлопнуть коробочку, как дверь без стука распахивается.

На пороге возникает Ангел в тунике, прячущей отсутствие правого крыла. Лицо его серьёзное, в глазах — плохо спрятанный упрёк.

— Я предупреждаю тебя один раз. Не суйся в это дело, сестра.

Она медленно поворачивает голову.

— О чём ты?

— Я тебя знаю, — говорит он, не двигаясь с места. — Ты хитрая, как драконы. Тебе бы подошли кожаные крылья, а не эти — золочёные, папенькины. Не знаю, что ты конкретно задумала, — но не смей лезть!

Габриэлла отвечает не сразу, лишь улыбается мягкой, сочувствующей улыбкой. А спустя мгновение, смягчив голос до мелодичного и почти трогательного, она произносит:

— А если я просто беспокоюсь за тебя? Чужое крыло тебе не подойдёт, ты сам это знаешь. В битве с Филиновым ты погибнешь. Он слишком опасен.

Она лжёт. Лжёт легко, с отточенной грацией. На деле она вовсе не уверена, что Филинов действительно способен убить её братца, и именно по этой причине и направила к нему Бельзовула, надеясь, что тот решит проблему до того, как Ангел успеет восстановить свою честь и вернуть себе влияние.

Но теперь, когда Бельзовул не вернулся, когда сигнальный камень погас, и когда она сама видит, как быстро рушатся выстроенные комбинации, в ней начинает закрадываться сомнение — а не недооценила ли она Филинова, который, похоже, оказался далеко не таким безобидным, как ей бы казалось.

Ангел фыркает раздражённо:

— Ты помрёшь, дура. Он не простой менталист — Лорд Тень после встречи с ним тоже огрёб.

Габриэлла пожимает плечами.

— Да неужели мне стоит бояться какого-то человечишки?

— Горбатого могила исправит… — Ангел качает головой. — Я пошёл тренироваться, — бросает на прощание и выходит, хлопнув дверью.

Она остаётся одна с кружевным лифом в одной руке и шёлковыми трусиками в другой. Задерживается взглядом на полке с дерзкими платьями.

Пора в командировку в человеческий мир.

Я нахожу Змейку почти сразу. Пробегаю по местности ментальными щупами в поисках конкретной матрицы. Это техника обнаружения. Щупы не простые, а запрограммированные, не требующие моего прямого участия и экономящие мое участие. Как только они цепляют подходящее заложенному образцу, то сразу подают мне сигнал, и я уже пристально смотрю в ту сторону.

Как оказалось, хищница убежала к уехавшему экипажу. Не теряя времени, отдаю рептилоидам короткий мысленный приказ: привезти обратно экипаж с Гюрзой и Гремуческом. Если там, конечно, ещё есть что везти.

Ну Гюрзу Змейка не тронет, а вот сиру Гремуческу в такой ситуации не позавидуешь. Ну и не стоило приставать к Лакомке. Хищница явно запомнила сира-дроу и решила сделать ему привет.

Через пару минут доносится скрип колёс. Экипаж подкатывает, обдав пылью. Из кареты выходит Гюрза, элегантно придерживая вуаль от пыли; несмотря на безупречную осанку, в её лице читается волнение.

— Король Данила, я не знала, что твоя подданная у нас, — произносит она сдержанно, но чувствуется, что ситуация ей не по душе.

— Ничего страшного, леди, — отвечаю спокойно, удерживая ровный тон. — Это мне стоит извиниться за то, что вынуждены были вас вернуть обратно. А теперь, простите.

Жестом указываю вперёд, и рептилоиды, не теряя времени, окружают вторую карету. Внутри ощущаю присутствие Змейки, но ее восприятие кажется мне каким-то изменённым, искажённым — с ней явно что-то произошло. Шторки плотно опущены, дверь заперта изнутри, и вся карета словно дышит напряжением.

Я киваю Бису — крупному рептилоиду, чьё тело покрыто прочными хитиновыми пластинами, выращенными с помощью экспериментальной вакцины. После последнего усиления он, по крайней мере в теории, способен выдержать даже удар медных когтей Змейки, если, конечно, ему повезёт.

Бис подступает к двери и, схватив за ручку, вырывает её наружу.

Изнутри вылетает Гремуческ. Вдруг поседевший, глаза на выкате, орёт на всю округу:

— АААА! ПОМОГИТЕ!

Меридианы у сира-дроу пылают. Сейчас как шарахнет техникой — и будет нехорошо, потом парню опять придётся извиняться передо мной, и одним сундуком золота он уже не отделается.

Решаю оказать ему услугу, избавив от будущих непомерных долгов, и ударяю возникшим в руке пси-хлыстом — и вопль обрывается.

Гремуческ валится на землю, как мешок с картошкой. Гюрза удивлённо смотрит на меня, но без претензии и обиды за родственника.

— Сир с испуга почти активировал источник и мог бы кого-нибудь зацепить, — объясняю леди.

— Да, понимаю, — кивает Гюрза и велит своим подручным позаботиться о сире.

Из глубины кареты доносится нежный и мурлыкающий голос:

— Мазака?..

— Мать выводка, выходи, — велю по мыслеречи.

И вот выходит, пошатываясь, Змейка. Все замирают. Даже Лакомка выдыхает ошеломлённо:

— О боги…

А потом, дрогнувшим голосом, добавляет:

— Какая милашка!

И, как ни странно, она права.

Змейка изменилась сильно. Третья формация преобразила её до неузнаваемости. Рост уменьшился в полтора раза, фигура стала мягче, женственнее. Уже не монстр, а будто бы девушка.

Лицо округлилось, стало почти кукольным и милым, чуть наивным.

Клыки остались, конечно, но уже не такие острые и не такие пугающе акульи.

А главное — исчезла полностью чешуя, и вместо неё — гладкая, шелковистая на вид кожа с голубоватым отливом. Теперь Змейка выглядела как обнажённая голубокожая девушка.

Если не считать хвост. Но хвост нельзя не считать.

Потому что он тоже изменился — вытянулся, обрёл плотную чешую и стал массивным, тяжёлым, как оглобля, а на его конце теперь поблёскивало жало, с которого уже капал яд.

Медные когти при этом никуда не делись.

Змейка покачивается и водит взглядом по сторонам, пока не находит меня.