Пожиратель Богов. Часть 4 (СИ). Страница 3

Умса бросился бежать первым. Его тело, обычно состоящее из чистейшей тьмы, теперь выглядело блеклым и рваным. Тени, из которых он был соткан, расползались, как чернила в воде, оставляя за собой клубящийся след.

Циарин превзошел его в этом позорном отступлении. Его истинная форма — гигантский крылатый муравей с панцирем цвета окисленной меди — уже начала складываться, уменьшаясь для быстрого побега.

Его крылья дрожали, рассылая в пространство золотистую пыльцу. Эта пыльца, обычно способная подчинять волю слабых существ, теперь просто беспомощно кружила в воздухе, бесполезная, как и его угрозы минуту назад.

Но Золотая Челюсть и Бенингируда… Они стояли.

— Остановись! — его голос гремел, но уже без былого напора и уверенности, — Каждый Байгу, которого ты уничтожишь — это потерянная линия обороны! Великие Души уже стучатся в наши границы. Если Содружество падет…

Я чувствовал, как мои собственные аспекты отвечают на его слова. Аспект понимания анализировал каждое слово, взвешивал, оценивал. Аспект льва требовал действия. Повешенный подобрался, готовый среагировать на любое мое решение. А чревоугодие… Оно просто жаждало.

— Последнего, кого действительно волновала Маала, вы убили. Алистер мертв. Его пламя погасло. Не пытайтесь сделать вид, что вам вдруг стало не плевать на ее вторжение в Земли Небесного Грома. И отсиживаться в «идеальной крепости», как называют Содружество, я точно не собираюсь. Так зачем мне тебя слушать?

Золотая Челюсть взревел, и этот звук разорвал Пустоту надвое. Из его пасти вырвался вихрь сконцентрированной энергии — чистый Закон охоты, способный преследовать цель через миры и измерения. Но я был уже не тем, кем был раньше.

Аспект льва сжал пространство вокруг меня, и я сделал шаг — всего один шаг — но этого хватило, чтобы оказаться перед ним. Его когти пронеслись в сантиметрах от меня, оставляя после себя рваные шрамы в реальности.

Я чувствовал, как Законы охоты пытаются найти во мне слабое место, но четыре завершенных аспекта сделали меня чем-то… другим. Не то, чтобы у меня больше не было слабых мест. Но даже Закон Байгу, высшая власть мирового скопления, больше не был надо мной властен.

Мои руки впились в его нижнюю челюсть. Кость под моими пальцами была тверже алмаза и горячее лавы. Я чувствовал, как по ней бегут импульсы энергии, как пульсирует мощь Байгу.

Но без поддержки союзников он был бессилен.

— Ты… не понимаешь… — он захрипел, когда мои пальцы начали сжиматься.

Хруст раздался не сразу. Сначала появились трещины — тонкие, как паутина, светящиеся изнутри.

Потом они расширились, заполнившись золотым светом. Его кровь — не жидкость, а сгущенная энергия тысячелетий — хлынула мне на руки, обжигая и исцеляя одновременно.

Когда челюсть наконец оторвалась с мокрым чавкающим звуком, весь мир будто замер. Даже частицы энергии в Пустоте перестали двигаться.

Золотая Челюсть не закричал. Но его глаза… В них впервые появилось что-то человеческое. Страх.

Я сжал трофей в руке, чувствуя, как аспект Чревоугодия начинает свою работу. Кость рассыпалась в золотую пыль, которая впиталась в мою кожу, добавив еще одну каплю к океану моей силы.

— А понимаешь ли ты? — я бросил остатки его челюсти ему под ноги.

Он посмотрел на меня, затем прикрыл глаза. А когда открыл веки вновь, в них уже не было жажды битвы. Он осознал, что баланс сил изменился навсегда. Что времена, когда Байгу были вершиной пищевой цепочки Содружества, закончились.

Я повернулся спиной к поверженному богу — высшее проявление презрения — и шагнул туда, где еще дрожали следы Умсы и Циарина. Мои аспекты уже выслеживали их, как гончие — след тьмы и кисловатый аромат обосравшейся муравьиной жопы.

Охота продолжалась.

Умса двигался неестественно быстро, его тело временами распадалось на частицы тьмы, чтобы через мгновение снова собраться на несколько световых минут дальше от смертельной угрозы. Но этого было недостаточно.

— Ты думал, я позволю тебе сбежать? — мой голос прозвучал хрипло, но наполнил собой все пространство вокруг.

Я сжал кулаки, чувствуя, как аспект повешенного пробуждается в моей груди. Кожа на руках потемнела, покрылась сетью черных прожилок.

Вихрь начал формироваться не вокруг меня, а внутри — сначала как крошечная точка между ребер, затем расширяясь, заполняя все тело. Когда энергия достигла критической массы, я выпустил ее наружу.

Пространство передо мной искривилось, образовав спираль из сжатой реальности. Пустота завыла, как раненый зверь. Умса обернулся, его глаза — две узких щелочки — расширились в предчувствии опасности. Он поднял руки, и тьма сгустилась перед ним в массивный щит с выгравированными рунами защиты.

Но мой Шквал теперь был не просто атакой — это был принцип разрушения, воплощенный в движении. Я видел, как трещины побежали по поверхности щита, как руны начали гаснуть одна за другой.

— Ты недооцениваешь меня, — прошипел Умса, его голос звучал так, будто доносился из глубины пещеры. — Я есть сама Тьма!

Его плащ взметнулся, и из складок материи вырвались десятки черных шипов, каждый размером с копье. Они неслись ко мне, оставляя за собой следы искаженного пространства.

Я успел заметить, что на кончиках каждого шипа мерцали крошечные черные дыры — Умса вложил в атаку часть своей сущности.

Мое время замедлилось. Я анализировал траектории, рассчитывал углы. Пять шипов летели прямо в грудь, семь — в ноги, остальные окружали, отрезая пути к отступлению. В последний момент я активировал Вихрь. Точнее, штук десять Вихрей разом.

Моя правая рука двигалась так быстро, что оставляла после себя шлейфы. Каждый удар точно соответствовал траектории шипа. Первый — вниз, отклоняя смертоносный наконечник влево. Второй — круговой, создающий волну энергии, сбивающую группу шипов. Третий…

Один из шипов все же прошел, вонзившись мне в плечо. Боль была невероятной — будто кто-то влил в рану жидкий азот. Я почувствовал, как тьма Умсы пытается проникнуть в мое тело, но моя кровь, насыщенная аспектом чревоугодия, тут же начала поглощать вторгшуюся энергию.

— Интересный вкус, — я оскалился, выдергивая шип. — Как пережаренное мясо с привкусом отчаяния.

Умса не собирался драться. Пока я отражал его атаку, он снова удалился на огромное расстояние. В этот момент я собрал всю оставшуюся энергию и выпустил еще один Вихрь, на этот раз наполненный сразу всеми аспектами.

На этот раз техника проявилась не вблизи от меня, а прямо перед Умсой. Он буквально ударился о невидимую стену — его тело на мгновение стало четким, материальным, прежде чем он отлетел назад.

Я не дал ему опомниться. Аспект чревоугодия проснулся во мне с новой силой. Я чувствовал, как мои клетки жаждут энергии, как каждая молекула моего тела кричит о голоде.

— Давай посмотрим, кто здесь настоящий хищник, — выдохнул я, чувствуя, как начинается трансформация.

Мои кости затрещали, суставы вытягивались. Мышцы набухали, рвались и тут же заживали, становясь больше, сильнее.

Та форма, что родилась из моего отчаяния, голода и ярости в прошлом бою, жуткая, неестественная, но при этом идеальная для той цели, для которой создавалась — уничтожения врага, вновь вышла в этот мир. На этот раз еще и огромных размеров под воздействием атрибутов.

Через несколько секунд я уже возвышался над Умсой, как гора, несмотря на то что в истинной форме он тоже был далеко не карликом. И впервые за всю нашу схватку я увидел в его глазах не злость, а страх.

— Это… невозможно, — пробормотал он, отступая. — ТЫ ДОЛЖЕН БЫЛ СДОХНУТЬ!!!..

Я не стал его слушать. Моя рука (теперь больше, чем его тело целиком) двинулась вперед. Умса создал очередной щит, но на этот раз я просто прошел сквозь него, как нож через масло. Мои пальцы сомкнулись вокруг его туловища.

Боль ударила мне в спину — Умса выпустил в меня все оставшиеся шипы тьмы. Они вонзились мне в спину, в шею, в бока. Но теперь, в этой форме, я почти не чувствовал боли. Мой метаболизм работал так быстро, что раны затягивались почти мгновенно.