Меч тени и обмана (ЛП). Страница 81

Долос не двигается, и у меня отчетливое ощущение, что он наблюдает за мной. Тишина творит чудеса с людьми, которым она неприятна, но я научилась сидеть в ней. Поэтому, закончив говорить, я жду. Секунды складываются в минуты, и минуты постепенно теряют для меня всякий смысл. Только когда я слышу шаги за пределами комнаты, Долос выпрямляется на своем стуле, и дверь позади меня открывается.

Появляется Дофина, снова обходит меня, подходит к Богу и на этот раз опускается на колени со свитком в руке, поднимая его, чтобы Долос взял его. — Камера была подготовлена, как вы приказывали, — говорит она с почтением. — Вот постановление, которое вы запрашивали до прибытия нарушителя.

Прибытие нарушителя, то есть меня. И все же у меня нет ответа. Я вспоминаю тот день, когда я поступила в Академию. Какими были правила? Они были указаны для нас на ориентации.

Правило первое: Боги и их дети являются высшей властью в мире. Их слово — закон.

Правило второе: Для покидания территории Академии требуется разрешение.

Правило третье: После того, как Терре назначают подопечного, никакие изменения не допускаются.

Долос берет свиток у Дофины и разворачивает его перед тем местом, где, как я предполагаю, находится его лицо. — Терра, Кайра Незерак, назначенные подопечные Теос, Каликс и Руэн Даркхейвен из северной башни, получает выговор за нарушение самого священного закона. Она проявила неуважение, неподобающее служительнице Богов, и участвовала в прелюбодеянии с подопечным, находясь у него в услужении. — Долос опускает свиток и смотрит поверх него на меня. — Хотя сексуальные отношения между слугами и подопечными не являются неожиданностью, — заявляет он, — поскольку Терры обязаны предоставлять любые запрашиваемые у них услуги, это было отмечено в полученной нами жалобе.

— Я…

— Молчать! — Рявкает Дофина, поднимая и поворачивая голову в мою сторону, прерывая меня.

— Задолго до этой жалобы была и другая, — продолжает Долос. — Еще раз о чем это было, Дофина?

Дофина возвращается в свое распростертое положение, кланяясь еще ниже, чем раньше. — Сообщалось, что Кайра Незерак ступила в секцию Академии, предназначенную только для Смертных Богов, Ваша Божественность, — отвечает она.

— Ах да, я полагаю, Кэдмон был ответственен за твое наказание в то время, — размышляет Долос. — Я действительно полагаю, что он может быть намного добрее среднего Бога. Похоже, доброта часто приводит к плохому воспитанию.

— Мои глубочайшие извинения, ваша Божественность, — быстро говорит Дофина. — Я позабочусь о том, чтобы, как только ее наказание будет исполнено, я никогда не позволю чему-то подобному случиться снова.

Не нужно быть гением, чтобы понять, кто подал первую жалобу — Рахела. Я определенно совершила большую ошибку, совершив эти действия. Моя бунтарская натура взяла верх, и теперь сожаление бьет меня по лицу. Не потому, что я действительно раскаиваюсь в своих действиях, а из-за текущих обстоятельств. Идиотская ошибка новичка, сказала бы мне Офелия. Я расслабилась и подумала, что время, проведенное с Кэдмоном после того, как я чуть не утонула, положило этому конец. Очевидно, нет.

Узлы начинают образовываться у меня под лопатками по мере того, как напряжение растет внутри меня, пока я жду, чтобы точно узнать, что все это значит для меня и какое наказание мне грозит. Однако слова Долоса ничего не говорят мне о незнакомце в комнате или о том, кто еще мог быть ответственен за эту последнюю жалобу.

За дверью раздаются еще шаги. Мое дыхание учащается. Дверь позади меня открывается. В комнату вливается еще больше Смертных Богов, постарше и одетых как стражники. О каком наказании имеет ввиду Долос? Пока это не смерть, я могу с этим справиться. Боль. Пытки. Даже изгнание, хотя это немного усложнило бы мою миссию. Пока я жива и все еще дышу, всегда есть способ вернуться.

Жесткая рука опускается мне на спину и перемещается к предплечью. Без малейшего намека на нежность меня в одно мгновение отрывают от пола. Мои руки заведены за спину и сцеплены вместе. Я вытягиваю конечности и почти вздыхаю с облегчением, когда понимаю, что наручники на моих запястьях сделаны из чистого железа, а не из серы. Конечно, зачем им использовать что-то, чтобы ограничить Божественность на обычной Терре?

Облегчение длится недолго. — За оскорбление Богов и секций Академии, посвященных только Смертным Богам, ты, Кайра Незерак, приговариваешься к ста ударам плетью, которые должны быть нанесены Богом, Аксланом, на рассвете третьего дня твоего… заключения. — Последняя часть его заявления срывается с его губ в порыве удовлетворения, почти молитвой. Оно легкое, но, кажется, тяжесть от него распространяется по всему телу. Тени все еще извиваются, и хотя я не могу быть полностью уверена, клянусь, они испытывают удовольствие от этого единственного слова.

Мне вообще не нужно спрашивать, почему меня будут держать в темнице. Я практически чувствую запах волн эйфории, исходящих от Долоса, несмотря на сильное давление, которое оказывает его присутствие. Тьма, окружающая его, извивается и скользит по его телу, словно у десятков змей, сотканных из чистой ночи, внезапно началась течка. В конце концов, он Бог Заточения. Я не должна удивляться, что он так радуется собственному приговору. Он обретает собственную власть, заключая в тюрьму других, и я готова поспорить, что для него это все равно что посидеть с вкусным напитком в конце долгого тяжелого дня.

Руки, обвившиеся вокруг меня, тянут меня назад, в спешке снова чуть не сбивая с ног. Мой плащ распахивается, и из складок выбивается знакомый красно-белый цветок. Мои глаза расширяются, когда охранников, державших меня, призывают остановиться. Мое сердцебиение учащается в геометрической прогрессии, когда Долос встает со стула и обходит разделяющий нас стол. Чем ближе он подходит, тем труднее дышать в плотном воздухе.

Долос медленно наклоняется и поднимает цветок. Поворачивая его из стороны в сторону, я скорее чувствую, чем вижу его улыбку. — Похоже, что вторжение в священные дворы, принадлежащие только Смертным Богам, является обычным преступлением, мисс Незерак, — заявляет он тоном, полным веселья.

Я качаю головой, готовая объяснить, как ко мне попал этот цветок, который, без сомнения, является редким и растет только в этом проклятом дворе. Но ему все равно это слышать. Конечно, он не хочет. Тени, цепляющиеся за его фигуру, бросаются на тех, кто стоит позади меня.

— Отведите ее в темницу, — говорит он. — Ее наказание будет приведено в исполнение после трех дней голодания.

Три дня голодания? Чертовы Боги. Мои ноги заплетаются, когда меня тащат назад из кабинета Долоса в коридор. Меня окружают с обеих сторон, а также спереди и сзади. Другая пара рук хватает меня за правую руку, и теперь два массивных Смертных Бога тащат меня вперед. Я смотрю на их стоические лица. Несколько шрамов тут и там, но в остальном воплощенное совершенство. Кто они, в любом случае, не имеет значения, решаю я. Не похоже, что они собираются помочь мне сейчас.

«Наказание» Долоса это практический смертный приговор, и это, черт возьми, было бы таковым… если бы я не была той, кто я есть. Это будет чертовски больно.

Глава 37

Кайра

Шаг.

Кап.

Шаг.

Кап.

Шаг.

Кап.

Даже с закрытыми глазами, когда я наклоняюсь к задней стене камеры, в которую меня бесцеремонно бросили несколько часов назад, я слышу, как незваный гость останавливается перед решеткой, удерживающей меня взаперти. Мой нос дергается от запаха. Это тот же запах, что и у человека-невидимки в кабинете Долоса. Пергамент. Пыль. И что-то еще. Специя, которую я не могу назвать.

Вот он. Этот ублюдок.

Я не открываю глаза. Здесь довольно сыро и холодно, и это чертовски раздражает. Стены сделаны из грубо отесанного камня, плиты в основном из ровного камня, за исключением каждых нескольких футов, где до сих пор остаются старые следы, вероятно, оставленные предыдущими заключенными, пытавшимися вырваться наружу. Я не буду одной из них. Я не собираюсь терять рассудок в этой темной и сырой дыре. Сомневаюсь, что даже мыши забираются сюда, в это холодное забытое место. За те часы, что я здесь, я задавалась вопросом, когда в последний раз они действительно использовали эти темницы. Я не видела других заключенных, не чувствовала запаха их останков. Только пыль, лед и разложение.