Меч тени и обмана (ЛП). Страница 73

Она напрягается. Я с интересом наблюдаю, как ее руки сжимаются в кулаки. — Я не уверена, что именно Найл рассказал тебе обо мне, но даже если я не очень склонна сажать тебя в тюрьму или наказывать за это вопиющее неуважение, тебе следует знать лучше.

Обидчивая. Полагаю, ей не нравится, когда ее считают слабой. Приятно это знать. — Я не хотела проявить неуважение, — отвечаю я. — Я просто имела в виду, что если вы будете настолько добры, что отпустите меня, то никто больше не узнает.

Нефритово-зеленые глаза Мейрин наблюдают за мной с любопытством, которого, я знаю, мне следует избегать. Даже если она не более чем Смертная Богиня Второго уровня в этой Академии, которая чертовски близка с Террой, мне нравится, что она не уклоняется от того, чтобы поставить кого-то на место. Даже если этот кто-то — я. Такт проходит в тишине, потом еще и еще, пока я не начинаю сомневаться, ответит ли она когда-нибудь.

После того, что кажется вечностью, и, конечно, зная, что я не могу уйти без ее разрешения, она, наконец, наклоняется, чтобы поднять упавший цветок. Мышцы моей спины напрягаются под плащом, когда она снова поднимается, делает шаг ко мне и протягивает его. Нахмурившись, я смотрю вниз на странного вида цветок. Он белый с красными кончиками, но его лепестки тонкие и далеко отстоящие друг от друга, и хотя нити того же цвета, что и лепестки, они торчат еще дальше, словно требуя, чтобы их заметили.

Когда я все еще не успеваю его взять, Мейрин хихикает и наклоняется, хватает меня за руку и поднимает ее. Она вкладывает стебель в мою ладонь и с силой сжимает мои пальцы вокруг него. — Будь осторожна, Кайра, — шепчет она. — Это место так же опасно для Терр, как и для Смертных Богов.

Довольно бурные эмоции захлестывают меня, когда она склоняет голову и скользит вокруг меня. Она больше ничего не говорит — не то чтобы она будет держать в секрете, как я пользуюсь двором, но и не то, чтобы она этого не делала. Я смотрю на цветок, который она мне вручила, пока ее шаги удаляются все дальше и дальше. Эта Академия с каждым днем становится все более и более необычной, и я начинаю задаваться вопросом, не оправдано ли беспокойство Региса больше, чем я мню о своих способностях.

Я быстро беру себя в руки и прячу цветок под плащ, когда заканчиваю перебежку через двор на другую сторону. При этом я поднимаю голову и смотрю на северную башню, которая является местом моего назначения. Широкое арочное окно на самом верху башни освещается, когда солнце опускается за горизонт, окрашивая небо в цвет индиго. Я уверена, что другие Даркхейвены вернулись в свои покои после прошлой ночи. Память о Теосе и обо мне все еще тяжким грузом сидит в моей плоти.

Дрожа, я плотнее закутываюсь в плащ и продолжаю идти. Хоть Регису и удалось выиграть мне немного времени, когда прибудет Карсел, но кто знает, как долго я смогу держаться подальше от этого ублюдка или чего он будет ожидать от меня, когда приедет. Я побывала с ним на более чем изрядной доле заданий, и я не сомневаюсь, что, несмотря на повышенную опасность моей нынешней работы, он будет ожидать от меня больше работы за пределами Академии, если это хотя бы частично осуществимо. Он всегда из тех, кто переходит границы дозволенного.

Проникнуть в северную башню несложно. На самом деле, все слишком просто — в то время как в других резиденциях Смертных Богов есть охрана, эта предназначена исключительно для Даркхейвенов и их Терры. Остальные помещения в нижней части башни используются в основном под складские помещения и жилые помещения на случай непредвиденных обстоятельств. Теперь, когда я знаю правду и о плодородии Смертных Богов, мне кажется почти слишком очевидным меньшее количество учеников, чем ожидалось. Боги ограничивают шанс своих отпрысков произвести собственное потомство. Почему? Что изменилось?

У меня нет возможности слишком глубоко задуматься над этим, когда я поднимаюсь по винтовой лестнице на этаж, расположенный сразу под верхним. Отперев дверь, я проскальзываю в холодную темноту своей комнаты и запираюсь. В затылке у меня начинается тупая пульсация. Недостаток сна может сделать это с человеком. Мне требуется три широких шага, чтобы добраться до кровати — или, по крайней мере, достаточно близко, чтобы броситься на скрипучую раскладушку. Стон вырывается из моего горла, когда я хватаю жалкое подобие подушки, лежащее поверх нее, утыкаюсь в нее лицом и издаю разочарованный крик.

Я здесь уже несколько недель. Несколько недель я понятия не имею, кто моя цель. О чем, черт возьми, Офелия думает? И после всего этого она, блядь, посылает еще и Карсела. Мое горло разрывает еще один крик, прежде чем я, наконец, перекатываюсь на бок и смотрю на стропила.

Сколько еще мне нужно будет жить на грани разоблачения? Рисковать жизнью ради выплаты денза? Нет, это не из-за денза. Это ради того, что эти деньги дадут мне. Свободу.

Я протягиваю руку назад, прикасаясь к невидимой отметине на затылке. Никто никогда не смог бы найти его, даже если бы они раздели меня, обрили мне голову и провели тщательный обыск. Метка кровавой слуги — это то, что проникает глубже кожи. Это проникает в самые мои кости, привязывая меня к Офелии. Вот почему она всегда чувствовала себя так спокойно, позволяя мне путешествовать одной, потому что с тех пор, как это было наложено на меня, не было никаких сомнений, что она сможет найти меня, куда бы я ни отправилась.

Я — ниже смертной в этом царстве Богов. Я — её кровавый слуга. Если бы она велела мне убить себя, мне пришлось бы сражаться с самой собой, чтобы не схватить клинок и не перерезать себе вены и горло, исполняя её волю. Я уже достаточно пыталась. Спустя десять лет я научилась принимать это. Я смирилась со своей судьбой.

Но здесь. В «Академии Смертных Богов Ривьера». Я всё ещё сражаюсь с надеждой, что это место принесёт мне свободу. Даже если ради этого придётся терпеть Даркхейвенов — всё, что угодно, лишь бы обрести независимость.

Я закрываю глаза и, вместе с ними, отгораживаюсь от комнаты вокруг. В течение нескольких долгих минут, пока температура в комнате падает в ответ на то, что температура снаружи делает то же самое, я просто лежу здесь и парю. Время от времени над моей головой раздается тихий стук. Я просто представляю, как Руэн сидит в своем кресле с книгой в руке, раскачивая то, что должно было бы быть тяжелым предметом мебели на двух ножках, когда он непреднамеренно поворачивает кресло с мягкой спинкой, в котором предпочитает сидеть во время чтения, а затем опускает его обратно на пол.

Я никогда не спрашивала его, что он читает. Я всегда могу понять это сама, когда захожу в их комнаты убираться. Кажется, он предпочитает философскую литературу и даже несколько исторических романов. Это такая дихотомия его внешнего облика. Воин, отмеченный шрамами своей юности снаружи и внутри уютный спокойный Даркхейвен, одержимый книгами отшельник. Мои губы подергиваются. Это было бы еще забавнее, если бы не было такой трагедией.

Весь этот гребаный мир — проклятая трагедия. Моя история. Их история. Неважно, кто в ней играет роль героя или злодея. Мы все марионетки, дергающиеся за ниточки, которыми играют Божественные Существа. Просто так случилось, что я самая невезучая стерва из них всех, которую контролируют не только они, но и сами смертные.

Вот и меч из меня. Столько усилий — всё то закаливание и формование, через которые протащила меня Офелия — и вот я лежу, молясь Богам, что более не слышат, спящим рядом со своими поклонниками, чтобы те, кого я должна убить, не оказались теми, кто покоится надо мной.

Жалкое это мое сочувствие.

Глава 34

Кайра

Я не хочу этого делать. Страх и слова крутятся в моей голове, но теперь я знаю, что лучше не озвучивать их. Мои желания не имеют значения — во всяком случае, для моего владельца. Несмотря на этот факт, Офелия должно быть умеет читать эмоции на моем лице.