Меч тени и обмана (ЛП). Страница 54

Когда внезапный свет исчезает, и я возвращаю свое внимание к полю боя, Каликс ловко уворачивается с разрушительного пути Дэвы. На самом деле, он стоит, уперев руки в бедра, и смеется, когда она вскрикивает и снова поворачивается к нему лицом. Как будто он огромный зверь, который поймал крошечную мышку и играет с ней, прежде чем убить. Восторг и жестокость на его лице заставляет меня содрогнуться.

Я хочу отвести взгляд, но не могу. Все остальное размывается вокруг меня, когда я сосредотачиваюсь прямо на мужчине, стоящем в центре всего происходящего. И как будто он чувствует мои мысли, голова Каликса слегка поворачивается, и его зеленые глаза встречаются с моими. Его губы приоткрываются, и когда он улыбается, его двойные клыки вытягиваются вниз так, как я никогда раньше не видела. Чернота его зрачков превратилась в щелочки. Точно так же, как земля под его ногами сдвинулась с места, сдвинулось и что-то под его плотью.

Чешуя блестит на его щеке и спускается по горлу. Предупреждение. Последнее.

На этот раз, когда Дэва ныряет за ним, Каликс не двигается. Он вытягивает руки, обе одновременно. Одной сжимает ее запястье, а другой обхватывает ее толстое горло. Не теряя ни секунды, Каликс резко опускает руку, сжимающую ее запястье, и щелкает ею — звук хруста эхом отражается от каменных стен арены, когда толпа затихает.

Дэва снова кричит, только этот крик наполнен болью, а не яростью битвы. Он призрачно звучит в моих ушах, вибрируя во внутренних стенках моей головы. Он собирается убить ее. Даже если бы у него был выбор не делать этого, выражение его глаз, когда он смотрит на меня, говорит мне, что он все равно сделал бы это.

Почему? Я хочу спросить его. Она такая же, как он. Смертный Бог. Разве они не должны быть на одной стороне? Разве он не должен, по крайней мере, проявить некоторое раскаяние за то, что будет вынужден оборвать чью-то жизнь?

Я научилась прятать свои угрызения совести — или, по крайней мере, прятать их в месте, до которого редко могу дотянуться. Это было необходимо. Однако в Каликсе, этого похоже, вообще не существует.

Его ухмылка остается на месте, когда меч выпадает из руки врага. Он отпускает её, и, пока она прижимает сломанную руку к груди, Каликс наклоняется и поднимает тяжёлый двуручный меч. Одной рукой. Знак силы. Толпа взрывается ревом.

— Черт возьми, — бормочет Теос. — Он собирается покончить с этим слишком рано. Боги будут недовольны.

— Он слишком взволнован, — соглашается Руэн.

— Почему? — Я не могу остановить вопрос, даже если бы захотела. В этом нет смысла. Отрывая взгляд от арены, я поворачиваюсь к ним лицом. — Почему ему это так нравится?

Теос на мгновение поджимает губы. — Почему кому-то что-то нравится? — он огрызается, явно уклоняясь от ответа.

— Это как-то связано с вашим Божественным родителем? — В ту же секунду, как я задаю этот вопрос, я понимаю, что совершила ошибку. Руэн наклоняет голову в сторону и бросает на меня такой мрачный и грозный взгляд, что я чувствую, как у меня сжимается грудь в ответ — почти как если бы он использовал способность, подобную способности Долоса.

Однако, прежде чем он успевает что-либо сказать, Теос протягивает руку и хватает его за руку. — Не устраивай сцен, — предупреждает он.

С рычанием Руэн вырывается из хватки Теоса и резко встает. Он протискивается мимо меня, и я остаюсь пялиться ему вслед со смесью шока и раздражения. Шаг Руэна короткий и резкий, но когда он уходит, я замечаю, что несколько Терр практически спотыкаются друг о друга, чтобы убраться с его пути.

Как только Руэн уходит, Теос вздыхает и жестом приглашает меня сесть рядом с ним. Я моргаю и смотрю на подушку, прежде чем снова поднимаю взгляд и оглядываю всех стоящих Терр. Никто не сидит. Плечи Теоса опускаются, и он устремляет на меня раздраженный взгляд.

— Либо сядь, либо встань на колени, — рявкает он.

— Я бы предпочла встать на колени, — говорю я. По крайней мере, так это не будет привлекать такого внимания, как пребывание на том же уровне, что и другие Смертные Боги.

Он указывает в свою сторону, и я опускаюсь на одно колено рядом с каменными скамьями. Теос осторожно наклоняется вперед и понижает голос. — Если ты знаешь, что для тебя лучше, Терра, — говорит он, — ты больше не будешь спрашивать о нашем Божественном родителе.

Мои губы приоткрываются, еще один ответ и вопрос вертятся у меня на языке. Прежде чем он вырвался на свободу, несколько Смертных Богов вскакивают на ноги, крича от ликования, и я тоже резко встаю, мои глаза снова устремлены на арену.

Каликс стоит, покрытый брызгами крови — от шеи до подола туники. В его руке — отрубленная голова Дэвы, которую он держит за волосы; кровь тонкими струйками капает на землю у его ног. Остатки тела его противницы раскинуты по арене, а из начисто отсечённой шеи торчит обломанный конец позвоночника, отчётливо видимый среди мяса и крови.

Я вздыхаю. Звук рвоты Терры достигает моих ушей. Я не смотрю на Найла, но надеюсь, что он отвел глаза от зрелища внизу.

— Это, — говорит Теос, призывая меня снова повернуть к нему голову, — то, чего ты можешь ожидать от Академии. — Взгляд, который он устремляет на своего брата, одновременно потухший и измученный. — Он — жестокое развлечение, и Боги любят его за это.

— Они любят его, потому что он убивает по их приказу?

— Они любят его, потому что думают, что он убьет по их приказу, — поясняет Теос. — И он питается этим.

Гул застревает у меня в горле, когда я снова смотрю вперед, наблюдая, как Каликс несет голову Дэвы в шатер Богов. Он показывает это им, заставляя многих улыбаться и подбадривать. Несколько других, без сомнения, настроенных против убийств, ворчат. Каликс подбрасывает голову вверх, а затем ловит ее, как кошка, играющая с игрушкой.

— Победитель — Каликс Даркхейвен, — объявляет Долос. — Следующие бойцы, займите свои места. Корилло Ирритас и Дариус Моксбейн.

Дариус. Недавно объявленное имя заставляет меня взглянуть на выражение лица Теоса, которое застывает и становится таким, словно его высекли из камня. Он касается линии подбородка, легчайшая дрожь сотрясает его пальцы, когда он откидывается назад и скрещивает ноги. Даже когда Каликс покидает арену — выходит из туннеля под Богами вместо того, чтобы вернуться тем же путем, которым он спустился вниз, — свирепость толпы не уменьшается.

Когда тело Дэвы вытаскивают, чтобы освободить место для следующего боя, арена сотрясается от такого шума, что кажется, будто камень под нами дрожит. Даже если мне не особенно нравятся эти Даркхейвены, я знаю, что я ничем не отличался бы от Теоса, будь я на его месте, и Региса на месте Дариуса.

Нам обоим было бы легче, если бы мы не осознавали так глубоко, насколько легко может постигнуть смерть, когда ты окружен пылом Божественного насилия.

Глава 26

Теос

Крики и одобрительные возгласы толпы стихают для моего слуха, поскольку все мое внимание приковано к мужчине, который выходит из туннеля. Дариус стоит во весь рост, кожаная туника без рукавов пристегнута ремнями к его груди и спине. Мышцы на его руках вздуваются с каждым шагом, и он поднимает голову, поворачивая ее из стороны в сторону, сосредоточив взгляд на трибунах. Он ищет меня.

Я стискиваю зубы и заставляю себя оставаться неподвижным. Я не поднимаю глаз на Богов напротив меня и не привлекаю к себе внимание Дариуса. Находясь рядом, я чувствую любопытство Терры. Черт возьми, лучше бы Каликса не вызывали туда. Земля залита кровью Дэвы, и даже если она быстро высохнет под палящим солнцем, зловоние, без сомнения, уже щекочет обострённые чувства Дариуса.

Я складываю руки перед собой и опускаю их между раздвинутых колен. Маладезия была идеальным судьей, но она была отвлекающим маневром. Я должен был догадаться. Наконец, после того, что кажется целой жизнью, я поднимаю голову и смотрю через арену на шатры, скрывающие Богов, наблюдающих за этим нечестивым представлением.