Гусар (СИ). Страница 22

— Да как же так… Петр Алексеевич. Вы же единственный сынок у Алексея Кирилловича. Наследник. Родились слабеньким, болящим…

— Ну так все, Захар. Я вырос. Выпорхнул из гнезда отцова.

Последнюю фразу сказал мягко, дабы не обидеть деда. Он, конечно, та еще заноза, но к Петруше реально привязан. Старается вон. Беспокоится, даже приятно.Обо мне родители так не беспокоились. Все о младшем брате пеклись.

Захар, тяжело вздохнув, кивнул.

— Вот и чу́дненько. Идем. — Я обнял старика и махнул рукой в сторону конюшни. — А то нас уже Гром и Вьюн заждался.

День пошел по привычному сценарию. Сначала были кони и их чистка. В этот раз я даже справился с задачей гораздо лучше. Физически, кстати, оказалось не настолько тяжело, как прежде. Видимо, начала вырабатываться привычка.

Закончив с процедурой, мы вывели лошадей из стойл и направились на площадку, чтоб снова приступить к тренировкам.

Однако стоило мне увидеть нашего поручика, я понял, это утро не принесет ничего хорошего. Дурное настроение Чаадаева чувствовалось в воздухе, в том, как хмурились небеса, в холодном, отстраненном взгляде, которым поручик изучал весь наш полуэскадрон.

Причём бросаться обвинениями он не спешил, хотя судя по выражению лица, ему точно было что сказать. Чаадаев просто стоял и пялился на нас с таким видом, что невольно хотелось поиграть в опоссума. Упасть, притвориться мёртвым и надеяться, что пронесет.

— Господа гусары, — начал, наконец, Чаадаев ровным, бесцветным голосом, в котором, однако, звенел лед. — Командование обеспокоено состоянием вверенного нам имущества. В частности, пороховых складов в пяти верстах к северу. Посему, нашему полуэскадрону сегодня выпадает особая честь…

Он сделал паузу, и я почувствовал, как напряглись стоящие рядом со мной офицеры. Похоже, сейчас будет что-то крайне неприятное.

— Вам поручено провести полную инспекцию и выставить караул возле упомянутых складов, — продолжил Чаадаев, в уголках его тонких губ промелькнула едва заметная язвительная усмешка. — Полагаю, сидеть на месте и скрупулёзно считать пыльные ящики — прекрасное упражнение для тех, кто слишком много о себе возомнил и утомился от ратных подвигов.

Ситуация стала предельно ясна. Это был прямой выпад в мою сторону. Все прекрасно поняли. Похоже, слух о ночном происшествии дошел до Чаадаева и он решил что снова я виноват. Типа корнет Бестужев зазнался и в конец охренел от славы, которую хапнул после маневров.

Рядом со мной зло выругался Ржевский. А вот Орлов, которого я заметил в другой шеренге, самодовольно ухмыльнулся. Он явно был в курсе случившегося и наслаждался моментом. Кстати… Надо ему напомнить, что за ним еще должок остался — половина дня с песнями и восхвалением моей персоны.

— Ответственным за проведение инспекции назначается… — Снова повисла пауза, — Назначается корнет Бестужев-Рюмин, — закончил Чаадаев, в упор глядя на меня. — Так же ему помогут… — Поручик назвал еще с десяток имен, включая Ржевского. — Исполнять, господа.

Это была идеально подстроенная месть. Не придерешься. Чисто внешне — важное государственное задание, а по сути — почетная ссылка. Наказание скукой и бессмысленностью. Похоже, Чаадаев решил указать кое-кому, где его место.

Пока мы готовились к выезду, я столкнулся с Антониной Мирофановной у крыльца. Она вышла проводить нас, кутаясь в шаль.

— Слышала про ваш новый приказ, — тихо сказала вдова, в ее глазах не было насмешки, только серьезное внимание. — Послушайте, граф… Вы человек молодой, много не знаете. Так вот… Должна вас предупредить. Поручик Чаадаев из тех людей, кто не прощает чужих успехов. Особенно, если по чину не положено быть успешнее его. Вы понимаете, о чем я?

— Уже понял. Но знаете, Антонина Митрофановна, волков бояться — в лес не ходить. Не для того меня судьба сюда привела, чтоб я переживал за раненое самолюбие кого-либо.

Вдова молча посмотрела на мне в глаза, покачала головой, но больше ничего не сказала. Думаю, она сочла мой ответ слишком самоуверенным.

Наше прибытие к старым пороховым складам было встречено оглушительной тишиной, нарушаемой лишь скрипом сёдел и недовольным фырканьем лошадей. Для этого нам пришлось трястись около пяти километров в сторону, противоположную от конюшен и тренировочных площадок.

Огороженная высоким забором территория выглядела уныло: два длинных строения и отдельно стоящий, более укрепленный пороховой погреб, вросший в землю.

У ворот нас встретили двое из пехотного полка с постными лицами. Рядом с ними отирался молодой человек, который тут же бросился к нам, подобострастно сгибаясь в поклоне.

— Граф Бестужев-Рюмин! Какая честь! — юноша, представившийся Лейбой, помощником интенданта, всем своим видом демонстрировал огромное желание угодить. — Наслышан о ваших подвигах! Уж будьте покойны, у меня тут полный порядок, комар носа не подточит!

Он был худ, суетлив, его бегающие глазки вызывали инстинктивное недоверие. Пока он рассыпался в комплиментах, я уже понял, что-то с этим парнем не так. Он старался выглядеть настолько честным и порядочным, что сразу появилась четкая, уверенная мысль — брешет, сволочь. И фамилия у него такая… ммм… говорящая.

— А где, позвольте спросить, сам индентант? — поинтересовался Ржевский. — Почему не прибыл?

— Так приболел, господа. Приболел. — Затряс головой Лейба, напоминая своими дёргаными жестами китайского болванчика. — Вы не переживайте. Я все покажу, все проверим.

— Да мы и не переживаем… — Ответил я вместо поручика, внимательно изучая Лейбу.

Странное дело, но он напоминал своими повадками Толика, благодаря которому я оказался замешан в историю с налоговой. Тот с таким же видом уверял меня, что все у нас в порядке. Вот прямо один в один.

Как только наш небольшой отряд прибыл к складам, пехота тут же передала пост и ушла. По-моему, они были очень даже счастливы избавится от чести караулить военный скарб.

Инспекция началась. И… почти сразу закончилась. Желания ковыряться в мешках и ящиках особо ни у кого не было, а Лейба действительно достаточно быстро показал нам все.

В первом складе, пахнущем нафталином и забвением, мы обнаружили бесконечные стеллажи с тюками обмундирования. Во втором — ряды кремневых ружей, выстроенные в идеальном порядке. Наконец, Лейба с гордостью отпер тяжелую дверь порохового погреба. Внутри, в прохладе и сухости, стояли аккуратные ряды бочек. Вот, собственно говоря, и все.

К полудню мои гусары, изнывая от безделья, расположились в тени склада и с азартом принялись играть в кости, громко выкрикивая ругательства, перемежающиеся смехом.

В разгар игры появились Захар и Прошка с корзиной. Сказать честно, я охренел, и на такой поворот не рассчитывал. В моем представлении они благополучно должны были сидеть в доме Антонины Митрофановны, ожидая возвращения барина.

— Вы как сюда попали? — Спросил я, пытаясь понять, чем руководствуется эта парочка. Неужели их любовь к графенку настолько велика?

Мы, так-то, приехали к складам верхом и это не пять минут заняло. А слуги, получается, топали пешком, пёрли сюда корзину ради того, чтоб накормить меня. Черт… Это даже как-то трогательно.

— А как иначе, Петр Алексеевич? — Затараторил Прошка. — Вы же тут живота не жалея служите отчизне. Ну мы вот с Захаром Семеновичем покушать собрали да и пришли. А Захар Семенович меня брать не хотели… Да…Сиди, говорит, Прохор, дома.

— Помолчал бы ты… — Недовольно осек Прошку Захар. — Барину нужно подкрепиться. А от твоих разговоров легко несварение заполучить.

Слуги, тихонько переговариваясь и пререкаясь, принялись накрывать стол. Обед был незамысловатым. Каравай простого хлеба, шмат сала, кусок мяса, сваренного в чем-то пряном и несколько вареных яиц.

Все бы ничего, но еды оказалось — лишь на меня одного. Максимум — еще пару человек накормить. То есть по факту я и Ржевский, например, будем есть, а остальные просто облизываться. Нет… Так не пойдет.

— Захар, — подозвал я слугу, — а что у меня с деньгами? Есть что-нибудь?