Гусар (СИ). Страница 19

— А теперь, — продолжил Уваров, будто ничего не произошло, — я жду вас в своём шатре, корнет. У нас с вами будет серьёзный разговор.

С этими словами генерал развернулся и двинулся в сторону упомянутой палатки. Я спешился и, передав поводья Грома подбежавшему Прошке, направился следом за ним.

Гусары расступались, провожая мою персону взглядами, в которых смешались удивление, зависть и невольное уважение.

Адъютант откинул полог шатра, пропуская меня внутрь.

Внутри все выглядело по-спартански строго. Генерал Уваров стоял у походного стола, на котором была разложена карта местности. Он повернулся ко мне и указал на стул.

— Садитесь, корнет, — его голос был на удивление спокоен. — Вы сегодня показали нечто выдающееся.

Я сел, не зная, чего ожидать.

— Ваш манёвр, — продолжил Уваров, — был не просто дерзким, он был умным. Вы использовали ожидания противника против него самого. Этому не научишь по уставу. Этому учит либо горький опыт, либо врождённое чутьё. Я рад видеть, что у сына Алексея Кирилловича оно есть.

Он сделал паузу.

— А ваш поступок с лошадью… это уже не тактика, это характер. Вы спасли меня от конфуза, а возможно, и от серьёзного увечья. За это — моя личная благодарность.

Я хотел было что-то ответить, но он поднял руку.

— Конечно, пальба, устроенная вашими товарищами — возмутительный бардак. За такое я бы весь эскадрон под арест отправил. Но вы — гусары. И по-другому, видимо, не можете. Ваша сила в необузданном духе и дерзости. Главное, чтобы этот дух был направлен на врага, а не на своих генералов.

Он усмехнулся в усы, и его суровое лицо на миг потеплело.

— Я видел, как на вас смотрят ротмистр Бороздин и поручик Чаадаев, — сказал он уже серьёзнее. — Зависть — дурное чувство, но в армии оно неизбежно, когда кто-то вырывается вперёд. Не берите в голову. Я поговорю с полковником Давыдовым. Талантам нужно давать дорогу, а не душить их интригами. Я сам урегулирую этот вопрос.

Уваров обошёл стол и остановился прямо передо мной, положив руку мне на плечо.

— Продолжайте в том же духе, корнет. Думайте, рискуйте, и не бойтесь тех, кто мыслит лишь по написанным правилам. У вас, если не свернёте с пути, блестящая карьера. Я это вижу. Как видел когда-то в вашем отце. Жаль, что он подал в отставку.

От такой прямой и безоговорочной похвалы у меня перехватило дыхание. Честное слово. Даже захотелось прямо сейчас схватить саблю и бежать бить французов. Они, конечно, сильно удивятся, не напали же еще, но меня реально распирало от какого-то странного восторга, рвущегося из груди наружу.

— А теперь ступайте, корнет, — закончил Уваров. — Отдыхайте. Вы это заслужили.

Я встал, отдал честь и, как во сне, вышел из шатра. Я ожидал чего угодно: разноса, наказания, перевода. Но вместо этого получил покровительство одного из самых влиятельных генералов армии и предсказание блестящего будущего. Отлично! Просто отлично!

Меня тут же окружили гусары во главе с поручиком Ржевским.

— Ну, граф⁈ Что сказал генерал⁈ Не молчите! — взволнованно гудела толпа.

— Сказал, что мы — лучшие, — с ухмылкой ответил я.– Все мы!

Этого было достаточно. Воздух взорвался ликующими криками.

— В кабак! Немедленно в кабак! — ревел Ржевский, подхватывая меня под руку. — Такой успех нужно залить вином, иначе он испарится!

Даже ротмистр Бороздин и поручик Чаадаев, проводив генеральскую свиту, были вынуждены сквозь зубы процедить формальные поздравления. Их взгляды говорили о том, что сегодняшний день они мне не простят, но сейчас был мой час. И я собирался им насладиться.

Глава 9

Кабак, носивший гордое название «Весёлый гусь», гудел как растревоженный улей.

Многие из эскадрона присоединились к нам, чтобы отпраздновать успешное завершение манёвров и посмеяться над униженными елисаветградцами, а потому заведение набилось под завязку. В общем-то, времена не меняются и поговорка «у меня сегодня радость — я соседу сделал гадость» действует, похоже, во все времена. По крайней мере, моих сослуживцев буквально таращило от того, что мы так феерично «нагнули» коллег.

Меня усадили на самое почётное место, как настоящий гвоздь программы, и вино полилось рекой.

Через час, когда все уже были изрядно навеселе, кто-то предложил сыграть в карты. На стол легла засаленная колода. Играли в «Штосс».

'Отлично, просто зашибись."— с тоской подумал я.

Ещё одна наука, в которой ничего не смыслю. Где тут кнопка «Правила игры»? Почему нельзя как-то готовить людей к подобным ситуациям? Закинули в прошлое — выдали бы инструкцию.

Отсидеться в стороне не представлялось возможным, это было бы, как минимум, странно. Поэтому, на свой страх и риск, я решил действовать по старой схеме — изображать простака и ставить наугад. Если уж мне в прежних ситуациях фартило, неужели я облажаюсь в какой-то карточной игре.

Собственно говоря, мой расчет оказался верным, уже как обычно, случилось непредвиденное. Конкретно в данном случае сработала блогерская профдеформация, она сыграла мне на руку.

В своей обычной жизни я привык наблюдать за людьми, подмечать детали, читать язык тела. Медийность имеет некоторые нюансы и без этого никуда. Соответственно, по сравнению с прямолинейными, азартными вояками я был мастером «покерфейса». Я просто внимательно наблюдал за каждым и отмечал детали, имевшие значение.

Например, обратил внимание, как у одного из гусар дёргается ус, когда приходит хорошая карта, а другой слишком сильно сжимает стакан. Я делал вид, что мне просто везёт, громко хохотал каждый раз, когда оказывался в выигрыше, а сам считывал товарищей, как открытую книгу.

К концу второго кона передо мной лежала внушительная горка ассигнаций.

— Дьявол! Да вы везунчик, граф! — рассмеялся Ржевский, проигравший больше всех. — Черт побери! Теперь я понимаю, почему вы прежде не принимали участие в наших развлечениях. Мы бы уже ходили здесь голые и босые.

— Удача должна служить товариществу! — громко объявил я в ответ, сгребая деньги. — Хозяин! Ещё вина всем за мой счёт!

Восторг гусар достиг своего пика. Они орали песни, обнимали меня и клялись в вечной дружбе. Да-а-а-а… Делать красивые жесты я умею. Это, так сказать, мой конек. Тем более, когда подобные действия являются типа вложением в будущее. Сегодня я «выгуливаю» гусар, а завтра они прикроют мне спину. Ну… Надеюсь на это.

А вот дальше… Дальше все снова пошло не так, как планировалось. Это просто какое-то проклятие. Постоянно что-то происходит.

В разгар всеобщего веселья, дверь кабака с грохотом распахнулась, едва не слетев с петель, и на пороге появился молодой корнет из нашего полка. Его мундир был разорван, под глазом наливался синяк, а из разбитой губы текла кровь.

— Господа! — задыхаясь, выкрикнул он. — Беда! В «Золотом Орле» наших бьют!

В кабаке мгновенно воцарилась тишина.

— Кто бьёт? — низким, зловещим голосом спросил Ржевский, медленно поднимаясь со своего стула.

— Елисаветградцы! — ответил корнет. — Они про сегодняшний манёвр насмехаться начали. Слово за слово… Ротмистра Бороздина «стратегом из балки» назвали! Завязалась драка… их там больше!

— Ах ты… сукины сыны…Сабли… к бою, господа! — чеканя каждое слово, произнёс Ржевский, а потом для наглядности, схватил за рукоять свое оружие, которое, естественно, было при нем.

Я тоже встал, чувствуя, как адреналин начинает разгуливаться в крови. Причины для этого было две.

Первая — судя по тому, как складываются обстоятельства, мне сейчас предстоит участвовать в настоящей коллективной драке, которая в этом веке легко могла закончится поножовщиной. Вернее «посаблиновщиной». Да, все они тут пипец какие благородные, не вопрос, но драка есть драка. Это тебе не поединок один на один с правилами и контролем ситуации.

Вторая причина — волшебное сочетание слов «наших бьют». Оно оказало именно то действие, которое и должно оказать. То есть — дикое желание пойти и расхреначить морду в кровь тому, кто прессует сейчас моих товарищей. И по фигу, что я их по сути знать не знаю. Это — свои!