Вишневый сад для изгнанной жены дракона (СИ). Страница 34

— Я не прячусь, — сказал я, медленно вставая со стула. — Я наблюдаю.

— Как жаль, — прошептала она, подходя ближе, — вы могли бы смотреть не только в тень, но и на меня. Я умею быть очень… занимательной. Особенно ночью.

Она провела пальцами по моему плечу — лёгкое касание, как пепел по коже, и всё же внутри поднялась волна отвращения. Я почувствовал что-то странное. Не просто её скользкое очарования — нет, это было глубже. Сила, похожая на ту, что исходила от Эдвины, но с искажением. Там, где у старухи была мудрость и горечь времени, здесь — гниль и жажда власти. Это было… как вкус крови, подмешанный в мёд.

— Вы чувствуете, да? — она прижалась чуть ближе, её дыхание касалось уха. — Я особенная. Я могу дать вам то, чего не даст ни одна из них… Ни Айрис. Ни кто-либо другой. Удовольствие. Силу. Власть.

Я сжал кулаки. Темное наваждение давило, как невидимый шлейф, пытаясь обвиться вокруг разума. Но у меня была защита. И имя ей Айрис. Её лицо — не отступало из моей памяти, как якорь.

— Власть? — я шагнул назад, отрываясь от её прикосновения. — Ты путаешь данные понятия с жадностью, Варина. Я чувствую твой яд. Думаешь, его можно замаскировать запахом ладана и цветов?

Её глаза чуть сузились, но улыбка осталась. И всё же она стала другой — напряжённой, хищной.

— Мой принц, вы ошибаетесь. Мы могли бы править вместе. Дракон и его императрица. Истинная пара — не та, что дана судьбой, а та, что выбрана разумом. Вы же не верите в предначертанность, правда? Тогда выберите меня. Пока не поздно.

— Ты ошиблась дверью, — произнёс я, и мой голос стал резким, как лезвие. — Уходи.

Она медленно выпрямилась. Волна темного наваждения схлынула. В её взгляде мелькнуло что-то ледяное. Настоящее.

— Вы пожалеете, — сказала она, уже без сладости. — Она не сможет спасти вас, когда я стану вашей судьбой. Или приговором. Как не спасла и вашего брата.

Я смотрел, как она уходит, ступая всё так же грациозно, но в каждом её шаге теперь была ярость, заточенная в каблуках. Алый шлейф мелькнул за дверью — и исчез.

Я выдохнул. Только тогда почувствовал, как спина покрыта потом.

Варина не просто фаворитка. Она — угроза. И она не привыкла, чтобы её отвергали.

После ухода Варины я долго не мог успокоиться.

Её слова жгли не хуже её магии. Угроза в голосе, хищная жажда власти, скрытая за маской обольщения, — всё это не давало покоя. Я знал: такие, как она, не приходят просто так. Не ищут близости — ищут лазейки. Я был для неё ступенью к трону, а Айрис — помехой.

Может, мне стоило прогнать её раньше? Может, стоило не недооценивать?

Я не верил в случайности. И уж точно не в визиты, совпадающие с усилением интриг во дворце. Что-то начинало складываться в схему — тёмную, зыбкую, как тень, что следует за тобой даже в солнечный день.

Я приказал усилить охрану у кабинета отца. Проверил, не тронуты ли документы. Велел привести главного лекаря, сославшись на вялость Императора — и не получил ничего, кроме беспомощного пожатия плеч.

Но мысли возвращались к Варине. Её голос всё ещё витал в воздухе, липкий, как паутина, а в груди зудело — ощущение, что за её шелестом прячется удар. Я знал, что не могу больше ждать. Я должен был узнать, с кем она играет.

Ночь опустилась на дворец, тяжёлая и душная. Я двигался по коридорам, прячась в тенях, жаждя узнать то, о чем не говорить при свете дня. Шаги глушил с помощью магии и старался быть предельно незамеченным.

И тогда я стал свидетелей сей гнусной сцены.

Варина стояла у конюшен, её силуэт выделялся на фоне факелов. Она шепталась с двумя гвардейцами в чёрных доспехах — с гербом Империи на груди. Я напряг слух, улавливая обрывки:

— … поместье Виридорн… послезавтра в полдень… сжечь…

Сердце замерло. Виридорн. Айрис.

Я шагнул ближе, тени конюшен дрогнули от моего движения, но Варина резко повернулась, её взгляд — острый, как клинок, — скользнул по полумраку, выискивая невольных свидетелей. Я отступил, прижавшись спиной к холодной каменной стене, чувствуя, как её шершавость впивается сквозь плащ.

Сердце стучало, но я затаил дыхание, и она не заметила меня — её глаза вернулись к гвардейцам, а губы снова сложились в тонкую, ядовитую улыбку. Но слова того, в чёрных доспехах, бились в моей голове, как молот по наковальне: «сжечь».

Указ? Приказ? С каких пор какая-то фаворитка, вроде Варины, смеет распоряжаться судьбами земель и людей? Неужели Сэйвер окончательно выжил из ума, отдав свою канцелярию в её когтистые лапы? Или это её магия — та самая, что я почувствовал в своих покоях, — опутала его разум, как паутина опутывает муху?

Безумие старшего брата сейчас волновало меня меньше всего. Айрис была в опасности — её ребёнок, её дом, её сад, её жизнь под угрозой. А я, стоя здесь, в тени дворцовых интриг, был бессилен отозвать уже действующий указ без вмешательства Императора.

Мои крылья, моя сила, моё имя — всё это ничего не значило против подписи на пергаменте, если Император не скажет своего слова. Я стиснул кулаки и принял решение. Мой путь теперь лежал в покои отца.

Я шёл через коридоры, шаги гулко отдавались в пустоте, факелы бросали дрожащие блики на стены, словно пытались предупредить меня о чём-то. У дверей императорских покоев стояла служанка — юная, с тонкими руками и бледным лицом, что побелело ещё сильнее, когда она увидела меня. Гнев горел в моих глазах, и я знал, как выгляжу — дракон в человеческой шкуре, готовый разорвать всё на своём пути.

— Его Величество уже лёг спать, — заблеяла она, её голос дрожал, как лист на ветру, а руки затрепетали, сжимая подол передника.

— Значит, проснётся, — отрезал я, мой голос был низким, угрожающим, как далёкий гром. — Я по важному и срочному делу.

— Но… — начала она, отступая назад, её глаза расширились от страха.

— Пусть войдёт, — донёсся голос отца из-за двери, усталый и слабый, как шорох опавших листьев.

Я толкнул тяжёлую створку и шагнул внутрь. Покои встретили меня густым ароматом ладана и мёда, что висел в воздухе, тёплый и удушающий, смешиваясь с запахом старого пергамента и воска. Огонь в камине потрескивал, бросая золотые отблески на стены, увешанные гобеленами с драконами и мечами.

Я ожидал увидеть отца в постели, укрытого одеялами, но он сидел в кресле у огня, сгорбленный, в тёмно-синем халате, что висел на нём, как на старом пугале. В руках он держал кубок, пальцы дрожали, когда он подносил его к губам, и я заметил, как алый напиток оставил тёмный след на его бледных губах. Он не собирался спать. Он ждал. Меня? Или чего-то другого?

— Что привело тебя ко мне в столь поздний час, сын мой? — спросил он, его голос был хриплым, но в нём ещё звенела старая сила, приправленная усталостью. Он не поднял глаз, глядя в огонь, словно там была вся его жизнь.

— Отзови приказ, — сказал я, шагнув к нему, мой голос резал воздух, как коготь.

— Какой? — он наконец посмотрел на меня, его брови приподнялись, но в глазах была тень лукавства.

— Связанный с поместьем Виридорн, — я стиснул зубы, сдерживая гнев. — Он не обладает легитимностью. Его пустила в дело одна из фавориток Сэйвера — Варина. Она не имеет права. Наш кронпринц, видимо, окончательно тронулся, раз позволил ей хозяйничать в своей канцелярии.

Габриэль хмыкнул, уголок его рта дрогнул в кривой усмешке. Он отпил из кубка, медленно, будто смакуя, и поставил его на столик рядом.

— Любовь зла, — сказал он, его тон был лёгким, но с горьким привкусом. — Она заставляет нас, мужчин, совершать ошибки. Но на ошибках учатся, Раэль.

— Отзови приказ, — повторил я, мой голос стал тяжелее, как удар молота.

— И почему же я, скажи на милость, должен это сделать? — он откинулся в кресле, скрестив руки, и посмотрел на меня с холодным интересом. — Так же, как ты защищаешь свою женщину, он защищает свою.

— Это не защита, а вредительство, — я шагнул ближе, чувствуя, как жар камина обжигает лицо. — И тебе это прекрасно известно. Варина не просто фаворитка — она яд, что отравляет всё вокруг. Это её рука, а не воля Сэйвера.