Вишневый сад для изгнанной жены дракона (СИ). Страница 22

— Ты носишь ребёнка, Айрис, а не мешок картошки, — отрезала она, выхватывая мои вещи из рук. — Тебе нужна нормальная кровать, чистое пространство, а-то дышишь тут плесенью со стен. Это твое поместье, твой дом, даже если я его арендую. Сегодня же перебирайся в любую из свободных комнат! Возражения не принимаются.

Я выбрала спальню родителей. От нее прежней мало, что осталось, но дышалось здесь и правда свободнее.

Впервые за месяцы я проснулась с лёгкостью в груди — дела шли хорошо, лучше, чем смела надеяться. Продажи росли с каждым днем: Лазаро присылал новые заказа, утроив объём, и кладовая уже ломилась от мешков с золотом, что звенели, когда слуги их перекладывали.

Кухня гудела — котлы булькали, наполняя дом ароматом вишнёвого сиропа, а слуги напевали, перетирая ягоды и разливая морс по кувшинам. Даже Эдгар, вечно хмурый, сегодня буркнул что-то похожее на похвалу, уходя во двор с мечом — там он обычно проводил разминочные тренировки.

Сегодня мы ждали бухгалтера — мастера Тобиаса, седого, как старый дуб, но с глазами ястреба, как уверяла Эстер. Я устала тонуть в бумагах — счета, списки, контракты множились, как сорняки, и мысль, что кто-то возьмёт их на себя, грела душу. Эстер нашла его в соседнем городке, а Гаррет, проворчав, что старик «не из тех, кто сбежит с кошельком», дал добро.

Я спустилась в кухню, потирая спину — беременность давала о себе знать всё сильнее, — и улыбнулась, глядя на Эстер, что расправляла скатерть на столе.

— Скоро приедет, — напомнила она, подмигнув. — Причешись, а то подумает, что у нас тут драконьи яйца высиживают, а не бизнес ведут.

— У нас и правда… — начала я, но осеклась, поймав её прищуренный взгляд. — Ладно, надену нарядное платье. Пусть видит, что мы не совсем дикари.

Эстер хихикнула, Гаррет у очага кивнул, натачивая нож с редким намёком на улыбку, и я подумала, что смогу выдохнуть.

Раэль уехал утром — пробормотал что-то про дела, связанные с магией, и его отсутствие оставило лёгкую пустоту в груди. Я скучала по нему — по его тихим шагам в саду, по тёплым взглядам, что будили метку на плече, по словам, что грели душу, как солнце траву.

Но без него было проще притвориться, что всё под контролем, что прошлое не дышит мне в затылок. Мы угостим Тобиаса пирогом с вишнями, он разберётся с бумагами, а я, может, посижу вечером с кружкой чая, глядя на цветущие вишни и думая о том, как скоро вернётся Раэль.

Но этот уют лопнул в один миг.

Крик с улицы пронзил воздух — резкий, высокий, за ним второй, и вот уже дверь кухни распахнулась с такой силой, что горшки на полках задрожали. В проёме появилась Мира, кухарка, чьи руки обычно были в муке. Теперь её лицо было белее этой муки, глаза круглые, как монеты, а передник дрожал в пальцах.

— Леди, у нас беда! — выкрикнула она, голос сорвался на визг, высокий и надтреснутый, как у чайника, что забыли снять с огня.

— Что случилось? — удивленно похлопала глазками Эстер.

Сердце мое уже колотилось, предчувствуя недоброе.

— Нам конец! — простонала она, закатив глаза к потолку, будто моля богов о спасении. — Ох, горе-то какое, леди мои, спасите нас всех, ежели можете!

— Да о чем ты говоришь, Мира? — выдавила я, голос дрогнул, а в груди похолодело.

— Дракон! — выпалила она, махнув рукой в сторону окна так резко, что передник хлопнул её по бедру. — Золотой дракон летит к поместью, огромный, как амбар, сияет, как солнце в полдень! Ох, бабка моя говаривала, коли дракон прилетит, жди конца света, а я-то не верила, старая дура! Видать, накликала беду на наши головы, простите меня, леди, простите!

Кружка выпала из моих рук, ударилась о пол, осколки брызнули в стороны, алый морс растёкся по доскам, словно символизируя надвигающуюся беду. Метка на плече — бледная, давно спящая — вспыхнула тёплым зудом, а затем жгучей болью, будто к ней прижали раскалённый уголь.

Я шагнула к окну, ноги подкосились, но я ухватилась за подоконник. Сквозь стекло я увидела его — золотую тень в небе, что стремительно падала вниз, крылья рассекали воздух с гулом, от которого дрожала земля.

— Раэль? — выдохнула я и нахмурилась, сердце замерло.

Неужели он решил вернуться так — ярко, раскрыв всем свою природу? Но это было слишком даже для него. К тому же… Что-то глубоко внутри меня подсказывало, что цвет его чешуи будет отличным от золотого.

Холод сковал грудь. Золотой дракон. Я знала только одного, чья чешуя сияла, как расплавленное золото, чьи когти рвали мою жизнь на части. Сэйвер. Вместо бухгалтера ко мне явился он.

— Скорее закройте ворота! — крикнула я, голос дрожал, как лист на ветру. Ребёнок толкнулся резко, почти больно, и я сжала живот, пытаясь унять панику. — И не открывайте, пока я не скажу!

Гаррет вскочил, опрокинув стул, и рванулся к двери, гаркнув слугам:

— Держите ворота закрытыми! Все сюда, живо!

Эдгар, тенью стоящий за спиной своей возлюбленной, схватил меч, хотя против дракона он был бесполезен, а Эстер впилась пальцами в мое плечо. Её лицо, обычно оживлённое смехом или лукавой усмешкой, теперь застыло в редкой серьёзности, глаза сузились, всматриваясь в золотую тень за окном. Она наклонилась ко мне, её дыхание пахло мятным настоем, который она любила заваривать по утрам.

— Это он? Тот самый дракон, что не может свое достоинство в штанах контролировать? — спросила она тихо, но в её голосе сквозила сталь.

— Милая, — осек ее Эдгар за неподобающие графине выражения. Я бы поддержала его, но сейчас была вне себя от ужаса.

— Что? Может ты не в курсе, но этот хвостатый венценосный гад — бывший муженек нашей расчудесной Айрис, который выбросил ее беременную из дворца, наградив статусом изгнанницы. Думаешь, я буду стесняться в выражениях?

На это Эдгару было нечего ответить, но по потемневшему взгляду было ясно, что он тоже не одобрял поступков наследного принца.

Я сглотнула ставшую вязкой слюну. Метка на плече полыхала, жгла кожу, и я невольно ссутулилась, пытаясь скрыть округлившийся живот под широкой рубахой. Эстер заметила это — она всегда замечала всё, — и её хватка стала сильнее, почти до синяков.

— Нет, и ведь хватило же совести сюда заявиться! Фаворитки закончились что ли… Айрис, я думаю, тебе нужно спрятаться, — бросила она, понизив голос до резкого шёпота. — Сейчас же. Этот гад не должен увидеть, в каком ты положении, а то мигом решит, что ребёнок — его новый трофей, Тварине этой еще притащит в качестве подарка. Давай, шевелись, или я сама тебя за печку засуну, клянусь своими косами! Он же сюда не за джемом прилетел, уж поверь моему нюху — этот тип только беды несёт, как же Тень шерсть на одеяло!

Я открыла рот, чтобы возразить, но выдавить удалось только слабое:

— Эстер, я…

— Никаких «я»! — оборвала она, её глаза сверкнули, как у кошки перед прыжком. — Ты думаешь, я тут для красоты стою? Бери ноги в руки и дуй наверх, в спальню, пока он своей тушей ворота не вышиб! Если что, я ему скажу, что ты в деревню ушла! Ну же, Айрис, не заставляй меня тебя пинками гнать!

Она уже потянула меня к двери, её рука была твёрдой, как доска, но я упёрлась пятками в пол, цепляясь за подоконник.

Хотела сказать, что бежать поздно, что он уже здесь, но не успела — её слова заглушил рёв, что сотряс поместье. Низкий, глубокий, он прокатился по стенам, заставив их дрожать, а стекло в оконной раме завибрировало, как натянутая струна, готовая лопнуть. Пыль осыпалась с потолочных балок, где-то в углу упала ложка, звякнув о пол, и я замерла, чувствуя, как сердце бьётся в ушах, заглушая всё, даже голос Эстер.

Сэйвер спикировал у ворот — тяжёлый удар лап о землю поднял пыль, крылья ещё полыхали золотом, когда он подался вперёд, нависнув над входом.

В следующий миг сияние чешуи угасло, и там, где был дракон, стоял человек — высокий, в тёмном плаще, что трепетал на ветру, глаза горели драконьим огнём. Он шагнул к воротам, его голос прогремел, как удар молота:

— Открывай ворота, Айрис. Нам нужно поговорить.