Вишневый сад для изгнанной жены дракона (СИ). Страница 2

Никто, кроме Варины, которая стояла в дверях с холодной улыбкой на лице. Я потеряла сознание, а когда очнулась, сказали, что ребёнка больше нет.

Боль, которую чувствовала тогда, невозможно описать. Это было не просто физическое страдание — будто из меня вырвали часть души. Я плакала, кричала, умоляла Богов вернуть моё дитя. Но они молчали. А Сэйвер… Он смотрел с таким отвращением, будто я была чудовищем. Мой муж поверил, что сама избавилась от ребёнка. Что могла сделать такое. Назвал убийцей, предательницей, и его слова резали глубже любого ножа.

Я до сих пор чувствую эту пустоту. Иногда мне кажется, что слышу тихий плач, раздающийся где-то глубоко внутри. Просыпаюсь ночью, обнимаю живот, будто он всё ещё там. Каждый раз, когда вспоминаю, что он никогда не родится, что никогда не увижу его улыбку, не услышу смех, сердце разрывается на части.

Не знаю, смогу ли когда-нибудь простить себя за то, что не смогла защитить его. За то, что доверилась тем, кто предал. За то, что не увидела подвоха. Но знаю одно — эта боль никогда не уйдёт. Останется, как шрам на душе, как вечное напоминание о том, что потеряла.

Через неделю я добралась до небольшого городка, где нашла работу у старой женщины, которая торговала пряностями. Она не спросила о моём прошлом, но её глаза, полные жалости, говорили, что она всё понимала. Я помогала ей сортировать травы, а она кормила меня и разрешала спать в сарае. Это было лучше, чем ничего.

Но даже там я не могла оставаться долго. Слухи о женщине с выжженной меткой распространялись быстро, и вскоре в городке начали шептаться. Я ушла, не прощаясь, снова отправившись в путь.

Последние дни пути были самыми тяжёлыми. Я шла через горы, где ветер выл, как голодный зверь, и дождь бил по лицу, словно хлестал плетью. Ноги были в кровь изранены, а тело дрожало от холода. Но я не останавливалась.

И вот, наконец, увидела его. Заброшенное поместье моих родителей. Вишнёвый сад, который когда-то был гордостью нашей семьи, теперь зарос и одичал. Ветви деревьев сплетались в непроходимые заросли, а трава поднималась до колен. Дом, некогда полный жизни, теперь стоял в тишине, словно призрак.

Я подошла к воротам, которые скрипнули, как будто протестуя против моего возвращения. Внутри всё было покрыто пылью и паутиной. Но это был дом. Мой дом.

Упала на колени посреди зала, где когда-то звучал смех и музыка. Слёзы, которые я так долго сдерживала, наконец хлынули. Но это были не слёзы отчаяния. Это были слёзы облегчения.

Я добралась. Выжила. И теперь, здесь, в этом заброшенном саду, я начну всё заново. Пусть мир считает меня проклятой. Пусть он отвернулся от меня. Я не сломаюсь.

Глава 3

Первый день в поместье начался с рассвета. Я проснулась на полу в одной из комнат, укрытая своим потрёпанным плащом. Воздух был тёплым, но сырым, пропитанным запахом плесени и старого дерева. Я встала, чувствуя, как каждая кость в теле ноет от усталости. Но это был мой дом. Мой и моих родителей. И я не могла позволить себе посрамить их память.

Мои родители были благородными людьми, верными Империи. Отец, граф Элиан, служил трону с честью и достоинством. Мать, леди Илария, была женщиной с добрым сердцем и сильным характером. Они любили друг друга и мечтали о том, чтобы их дочь — я — нашла своё счастье. Но их жизнь оборвалась из-за предательства. Отец был обвинён в заговоре против трона. Ложные улики, подкупленные свидетели — всё было против него. Их имя было опозорено, земли собирались конфисковать, а их самих казнили на дворцовой площади.

Я была их единственной дочерью, и теперь, спустя годы, вернулась туда, где когда-то было моё детство.

Поместье стояло в отдалении от поселений, на краю леса, где земля была каменистой, а дороги — редкими. Когда-то здесь кипела жизнь: слуги сновали по двору, в конюшнях ржали лошади, а в саду цвели вишни. Но теперь всё было тихо. После смерти родителей поместье разграбили. Мебель, посуду, даже ковры — всё, что можно было унести, исчезло. Слуги разбежались, оставив дом на произвол судьбы. Я, тогда ещё восемнадцатилетняя девушка, пыталась удержать контроль над поместьем, управлять им. Сделать все, чтобы земли не конфисковали. Но сил у меня не хватало.

Тогда-то в моей жизни и появился Сэйвер. По воле отца он прилетел в наши земли, дабы разобраться с единственной наследницей рода Район и лишить ее последнего пристанища. Но не сделал это, поскольку почувствовал во мне истинную пару. Вместо того, чтобы забрать мое последнее пристанище, он предложил руку и сердце, обещая защиту и новую жизнь. Я, наивная и одинокая, согласилась. Тогда мне казалось, что это — счастливый конец, сказка. Но теперь понимаю, что это было началом моего падения.

Первым делом после пробуждения я отправилась в сад. Вишнёвые деревья, которые когда-то были гордостью поместья, теперь стояли, согнувшись под тяжестью сухих веток и запущенных побегов. Я взяла топор, который нашла в сарае, и начала обрезать всё лишнее. Каждый удар отдавался в руках, но я не останавливалась. Это был мой сад, моё наследие. Наследие моих родителей — графа Элиана и леди Иларии. Они любили этот сад. Мать говорила, что вишни здесь цветут так пышно, потому что земля помнит их любовь. Теперь земля помнила только забвение.

К полудню я уже успела расчистить небольшой участок. Солнце поднялось выше, и его лучи начали согревать землю. Я присела на корточки, чтобы перевести дух, и заметила, что в траве что-то шевелится. Это был старый кот, худой и облезлый, но с гордым взглядом. Он подошёл ко мне, осторожно обнюхал мою руку и уселся рядом, будто решил, что я теперь его хозяйка. Я улыбнулась. По крайней мере, кто-то в этом мире был готов принять меня без осуждения.

— Ну что, старик, — сказала я, погладив его по голове, — будем жить вместе?

Кот мурлыкнул в ответ, и я решила, что назову его Тенью. Он напомнил мне о том, что даже в самых тёмных уголках жизни можно найти свет.

После короткого перерыва я вернулась к работе. В сарае нашла старую лейку и решила полить деревья. Вода в колодце была чистой, хоть и холодной. Я наполнила лейку и начала поливать, чувствуя, как земля жадно впитывает влагу. Каждая капля воды казалась шагом к возрождению.

Но когда я подошла к колодцу в третий раз, ведро застряло. Я потянула сильнее, но верёвка оборвалась, и ведро с грохотом упало вниз.

Замерла, чувствуя, как гнев и отчаяние подступают к горлу. Это было последнее ведро. Теперь мне придётся искать другой способ добывать воду.

К вечеру я решила осмотреть дом более внимательно. Комнаты были пусты, но в одной из них, в дальнем углу, я нашла старый сундук. Он был заперт, но ключ торчал в замке. Я открыла его и обнаружила там несколько вещей, которые принадлежали моим родителям: старую шкатулку с украшениями, потрёпанный дневник отца и портрет матери. Шкатулка была пуста — всё, что в ней было, давно разворовали. Я взяла портрет в руки и почувствовала, как слёзы наворачиваются на глаза. Она была такой красивой, такой сильной. Я пообещала себе, что буду достойна её памяти.

Вечером развела небольшой костёр во дворе, чтобы согреться и приготовить ужин. В деревеньке, что была по пути сюда, я успела запастись буханкой хлеба, а в лесу дополнительно набрала горсть ягод. Это было скудное питание, но я была благодарна и за это. Тень устроился рядом, наблюдая за мной с высоты своего кошачьего достоинства. Мою еду он, конечно, не стал бы есть, но его присутствие было утешением.

Я уже собиралась лечь спать, когда услышала стук копыт. Сердце замерло. Кто мог ехать сюда, в это заброшенное место? Я схватила топор и вышла во двор.

Из темноты появился всадник. Высокий, сутулый, с седой бородой и пронзительным взглядом. Он спешился и подошёл ко мне, не говоря ни слова. Его лицо было изрезано морщинами, но в глазах горел огонь, который заставил меня насторожиться.

— Ты не должна была сюда возвращаться, — сказал он, и его голос был низким и хриплым.