Дикое желание (ЛП). Страница 19

Сжав челюсти, Тарген подвинул колени вперед и выпрямился. Вставая, он открыл глаза.

— Если бы ты не обошелся так с этой терранкой, у нас с тобой, возможно, все было бы хорошо. Но теперь ты в гребаном списке.

— Хочешь трахнуть Илджиби? — рассмеялся крен. — Неинтересно, воргал.

Тарген вернулся к Юри и сел рядом с ней. Она снова сидела боком к стене, подтянув ноги к коленям и склонив голову, как будто хотела скрыть улыбку. Тарген не мог винить ее за веселье.

— А-а, эм… все прошло хорошо? — спросила она.

— Ты скажи мне. Ты наблюдала.

Она подняла на него глаза.

— Я не смотрела!

Тарген ухмыльнулся и прислонился плечом к стене.

— Может быть, не все время, но я знаю, что ты наблюдала за тем, как изгибается моя задница. Мы уже знаем, что наш сосед был потрясен этим.

— Он просто мерзкий извращенец. Я пыталась дать тебе немного уединения, — с раскрасневшимися щеками Юри придвинулась ближе к Таргену и поднесла один из батончиков к его рту. — Давай.

— Ты помыла руки? — спросил он, низко опустив брови.

— Да, с модным мылом и все такое. Теперь ешь.

— Похоже, мои дела действительно заняли некоторое время. Ты могла бы освежевать и поджарить целого глехорна, пока я там писал.

Юри засунула конец батончика ему в рот.

Тарген фыркнул и откусил половину. Это было на удивление безвкусно, как кусок пыли. Впрочем, он решил, что это, по крайней мере, не хуже некоторых блюд, которые ему приходилось есть на передовой.

Она отложила остаток батончика и вытянула ноги, терпеливо дожидаясь, пока он прожует. Когда он наконец сглотнул, ему показалось, будто горсть земли проскользнула в горло и осела в желудке. Это только усилило его голод — до чего угодно, только не до остатков этого неопределимого по вкусу батончика. Он послушно приоткрыл рот и наклонил голову в ее сторону.

Юри улыбнулась и снова поднесла еду к его губам. Тарген высунул язык и забрал в рот весь кусочек, уловив слабый вкус соли и сладости с ее пальцев. Этот кусочек оказался лучшим из всего, что он ел после праздничного торта.

— Лучше есть такое дерьмо быстро, — сказал он, прожевывая. — Чем дольше жуешь, тем хуже оно на вкус.

Она бросила разочарованный взгляд на свой батончик, который лежал на полу рядом.

— Думаю, повезло, что нас вообще кормят.

Он подавился едой, которая была у него во рту.

— Это в духе терран. Смотреть на все с хорошей стороны. Еще один положительный момент в том, что ты можешь пялиться на меня столько, сколько захочешь.

Она усмехнулась, взяла кубик воды из другой руки и поднесла к его губам.

— Я бы сказала, что это лучшее, что есть во всем этом.

Тарген опустил глаза, позволяя им задержаться на ее теле, особенно на пирсинге в пупке.

— Второе лучшее.

Он засосал кубик воды в рот. Он был холодным, резиновым и имел очень слабый химический привкус, но он был благодарен за это, поскольку студенистый, медленно тающий внешний слой выделял воду, которая смывала застарелый привкус батончика.

Юри подтянула колени, взяла свой батончик и откусила кусочек. Она поморщилась, пережевывая, и, похоже, ей это далось труднее, чем ему.

— Ты прав. Несмотря на то, что это безвкусно, на вкус как дерьмо.

Тарген раздавил последний кусочек внешнего слоя водяного куба, заставив его раствориться, и рассмеялся.

— В этом нет никакого чертова смысла, не так ли?

Она с тоской посмотрела на свой кубик воды, прежде чем откусить еще один, гораздо больший кусок батончика, брезгливо сморщив нос. Когда она наконец сглотнула, ее гримаса стала еще недовольнее, чем раньше. Она подняла на него глаза, выражение ее лица внезапно стало серьезным.

— Я знаю, мы говорили об этом немного раньше, — сказала она мягким голосом, — но… я должна спросить снова. Как тебя все это не пугает, Тарген?

Его улыбка погасла, и ему больше, чем когда-либо, захотелось обнять ее.

— Хочешь вдохновляющий, полный дерьма ответ или настоящий?

— Как бы мне ни хотелось услышать, что все будет хорошо, я… я думаю, мне нужно услышать правду.

Он кивнул и посмотрел вверх, как будто идеальный ответ был нацарапан на металлических панелях потолка.

— Я должен волноваться. Я знаю это. Но я столько раз смотрел смерти в лицо, Юри, что больше не знаю, когда отступать. Я либо слишком сумасшедший, либо слишком глупый, чтобы бояться.

Тарген придвинулся немного ближе к Юри, подтянув ногу к ней и согнув ее, чтобы прижать икру к внешней стороне ее бедра, это было настолько близко к объятию, насколько он мог себе позволить.

— Но на самом деле, страх — это хорошо, и нет такого понятия, как смелость без страха. Нет ничего постыдного в том, чтобы бояться. Это естественно, это умно. И ты должна гордиться тем фактом, что все еще функционируешь, несмотря на этот страх. Ты храбрая, зоани.

Ее глаза встретились с его.

— Я действительно не чувствую себя храброй. Прямо сейчас я безумно напугана. То, что сказал Таэраал… то, что они планируют с нами сделать… — она посмотрела на наполовину съеденный батончик, который держала на коленях. — Как бы то ни было, я рада, что мне хотя бы удалось познакомиться с тобой.

— О, нам с тобой еще многое предстоит сделать, Юри. Чертовски много. Посмотри на меня, — когда она подчинилась, он опустил подбородок и уставился в ее прекрасные зеленые глаза, не желая позволять отвести взгляд. — Мы выберемся из этого вместе, что бы мне ни пришлось сделать.

ШЕСТЬ

Юри сидела, прижавшись спиной к стене, позволяя взгляду блуждать по комнате за неимением другого занятия. Она не знала, сколько времени прошло с тех пор, как проснулась в этой камере. Как бы трудно ни было отслеживать течение времени в Подземном Городе, здесь это оказалось в миллион раз сложнее.

Все было так тихо, так мрачно, и, если не считать грубых комментариев Илджиби в адрес Таргена, другие пленники вели себя относительно тихо.

Ее взгляд переместился на женщину с фиолетовой кожей, кайтал, в соседней камере. Длинные уши кайтал были опущены, и она дрожала. Металлический ошейник на ее шее казался огромным по сравнению с гибким тонким телом.

Это было единственное, за что Юри могла быть благодарна — по крайней мере, на ней не было ошейника. Она видела, для чего они использовались.

Фириос вернулся раньше, чтобы бросить каждому пленнику еще по кубику воды. Женщина-волтурианка снова выступила вперед, выглядя такой же гордой и вызывающей, как и раньше, и устроила ему очередную взбучку языком — или, по крайней мере, начала это делать. На этот раз Фириос достал из кармана маленький пульт управления, направил его на нее и нажал кнопку.

На ошейнике женщины-волтурианки вспыхнул огонек, и она содрогнулась, когда ее ударило сильным электрическим током. Натужные крики прекратились через несколько секунд, когда внезапно обмякшее тело повалилось вперед. Она едва удержалась на четвереньках и оставалась в этом положении, тяжело дыша, пока Фириос спокойно убрал пульт и дал ей воды.

Казалось, что это произошло несколько часов назад.

Юри сжала бедра вместе, откинула голову назад, прислонившись к стене, и закрыла глаза, как будто все это могло облегчить дискомфорт в ее мочевом пузыре. Этот страшный момент настал, как она и предполагала.

Было бы глупо ожидать, что ее тело подчинится желаниям и просто… не будет хотеть в туалет. Это была естественная функция организма, и она сдерживала ее долгое, долгое время. Теперь боль становилась невыносимой. Она отчаянно обхватила свои ноги руками.

Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста, просто… впитайся обратно в мое тело или волшебным образом исчезни, или еще что-нибудь!

Она снова заерзала, скрестив лодыжки и упираясь пальцами ног в металлический пол.

— Просто иди, — сказал Тарген.

Юри подняла голову и открыла глаза, чтобы посмотреть на Таргена, который стоял у входа в камеру. Хотя он стоял к ней спиной, но слегка повернулся, чтобы посмотреть через плечо, открывая ей полный обзор выбритой половины его головы и этих ужасных шрамов.