Лекарь-палач (СИ). Страница 7

Глава 4. Особый знак

Номер телефона я записал с первой встречи по настоянию майора, чтобы в случае появления новых деталей по делу, сразу звонить лично ему.

– Товарищ майор? – я не смог подобрать лучшего обращения, поняв, что не знаю, как зовут главного в данном расследовании.

– Давно к нам никто так не обращался, – с легкой иронией ответил майор. – Меня зовут Виктор Алексеевич, хотя можно и просто Виктор.

– Срочно проверьте важную деталь! – почти прокричал я в трубку.

– Какую? – сделал стойку майор.

– Передайте патологоанатому, который делает заключение, чтобы проверил, были ли все жертвы девственницами? – командным тоном сказал я.

– Хорошо, – медленно сказал майор. – Вы уверены, что это важно?

– Да, – отреагировал я. – Портрет жертвы должен быть составлен не менее тщательно, чем портрет убийцы.

– Допустим, это прописная истина, – сказал майор. – Вы хотите сказать, что для извлечения органов преступник выбирает только девственниц?

– Стекловидное тело не орган, а жидкость, – уверенно ответил я. – Да и в печени нужно скопление крови и жидкости. Он извлекает необходимые ингредиенты для безумных извращенных экспериментов. Только не спрашивайте, каких именно. Пока не смогу ответить на ваш вопрос.

– Хорошо, – легко согласился Виктор. – Мне честно все равно, какие опыты проводят безумцы. Меня больше интересует личность преступника и возможность его поймать, чтобы предотвратить очередное убийство.

– Да, вот еще что, – с трудом решился я. – Будет еще две жертвы, всего нужно шесть девственниц для окончания… процедуры, так скажем.

– Откуда у вас такая информация? – напрягся майор.

– Сложно все объяснить, – вздохнул я. – Многое нужно еще проверить. Но в количестве жертв я почти уверен, как и в том, что все должны быть девственницами. Правда не знаю, где он найдет следующую жертву.

Отключив телефон, я медленно повернулся и пошел к выходу со двора университета. По сути, в середине дня на кафедре полно работы, да и учебный процесс в самом разгаре. Работать не хотелось от слова совсем.

Никто вслух не говорил о страшном убийстве, почему-то всегда в такой ситуации люди заключают какой-то негласный договор молчания.

Мне было хуже, чем остальным. Во-первых, я знал уже про четвертую жертву. Во-вторых, я был уверен, что сегодня ночью будет пятая.

Как отогнать мысли о надвигающемся извращенном убийстве я не знал, и определить, кто примерно может стать следующей жертвой тоже не мог.

Машину я припарковал далеко от двора и пока шел, раздумывая что же делать, зазвонил телефон. Я точно знал, что звонит майор.

– Вы можете срочно приехать? – голос Виктора был напряженным.

– Могу, – вздохнул я. – Куда?

– В центральное отделение, недалеко от университета.

– Хорошо, скоро буду.

Можно было и не применять научную интуицию, я прекрасно понимал, что спросит майор, и знал, что моя гипотеза подтвердилась.

– Откуда вы знали, что все жертвы – девственницы? – накинулся на меня сразу майор, как я только зашел в отделение.

– Я же сказал, догадался, – медленно сказал я.

– Странные у вас, ученых, догадки, – растягивая слова сказал Виктор.

Мне было настолько плохо, что я даже не расстроился, понимая, что может последовать дальше. Логично же, что тот, кто знает подобные детали убийства чаще всего и является подозреваемым.

– Не теряйте время, я их не убивал, – вздохнул я.

– Знаю, – отвернулся майор, заходя в кабинет и приглашая войти. – Но вы должны все рассказать! Даже если это только домыслы. Откуда вы знаете, что еще будет две жертвы? И что вообще вы можете сказать об убийце?

– Портрет преступника связан с самими убийствами, – ответил я, присаживаясь в старое кожаное кресло. – Хорошо, что вы упомянули про домыслы, потому что доказать то, что я собираюсь сказать, я не могу.

– Неважно, – отмахнулся Виктор.

– Проблема в том, что я не могу вспомнить, где я точно читал об этом, – проговорил я. – Память у меня очень плохая. Но после нашей первой встречи я прочитал несколько трактатов, которые мне дал доктор истории и поговорил с главным ученым нашей лаборатории, самой современной, между прочим.

– Да говорите уже, есть хоть какие-то зацепки? – не выдержал майор.

– Речь идет не просто о хирурге, даже гениальном, – тщательно подбирая слова сказал я. – Жидкости, которые изымает преступник, положение жертв, тот факт, что все девушки были девственницами – может иметь общий знаменатель только в одном случае. Преступник интересуется алхимией.

– Вы в своем уме? – посмотрел на меня Виктор.

– В чужом уме находиться по определению невозможно, – на автомате парировал я. – Я же предупреждал, что не могу доказать то, что рассказал.

– Так еще раз, – медленно сказал Виктор. – Вы утверждаете, что преступник убивает молодых девственниц, потому что интересуется алхимией?

– Не просто интересуется, – покачал я головой. – Судя по всему, он неплохо разбирается в рецептах так называемой «черной алхимии».

– Типа подражателя? – перевел на свой язык майор.

– Думаю да, – задумчиво ответил я.

– Почему должны быть именно девственницы и что с положением жертв? – спросил майор. – Ритуальное убийство?

– Похоже на то, – медленно сказал я. – Обездвижить жертву можно не только в полночь, и вовсе не обязательно на земле. Расположить тело жертвы также можно по-другому. И если хирургу нужно изъять стекловидное тело и печень, гораздо удобнее проводить такую сложную операцию в лаборатории. Здесь расположение, время, все играет сакральную роль.

– Вам не кажется, что вы накручиваете? – недоверчиво спросил Виктор.

– Вы хотите сказать, что вам часто встречаются жертвы с высосанной жидкостью стекловидного тела и с вырезанной печенью? – резко спросил я. – Каждую полночь, уже четыре девушки.

Майор замолчал, барабаня напряженно пальцами по столу, прекрасно понимая, что ему нечего ответить на мой вопрос. Процент подобных преступлений составляет максимум один к миллиону, и он это прекрасно знал.

– Ладно, расскажите коротко, что может скрываться за подобными экспериментами, – вздыхая сказал майор. – Только не умничайте. Можете рассказать просто без кучи непонятных медицинских терминов.

– Да нет здесь никаких медицинских терминов, – поморщился я. – Мы говорим явно о сумасшедшем, который начитался древних трактатов по алхимии. Судя по сохранившимся данным об алхимических практиках, стекловидное тело, как прозрачная субстанция, считалось своего рода зеркалом, отражающим свет и содержащим жизненную силу.

– Понятно, почему преступник выбирает девственниц, – я невольно увлекался рассказом. – Чистая субстанция может быть получена только от «чистых» душ, святых, монахов и, конечно, невинных девушек.

– Найти столько монахов или святых было бы проблематично, – черный юмор явно помогал майору справится с ощущением давящего ужаса.

– Верно, – согласился я. – Метод извлечения жидкостей и органов играет большую роль. Для получения необходимых компонентов проводился специальный ритуал с использованием освященных инструментов. Разумеется, в полночь, причем при определенной фазе луны.

– Понятно, – проговорил майор. – Что с печенью?

– Печень добавляется как фильтр, очищающий от смертных изъянов, – я сам удивился насколько спокойно излагал дикие совершенно вещи. – Как я сказал раньше, нужна не сама печень, а кровь и питательные элементы. Вообще у преступника должна быть очень хорошо обставленная лаборатория. Дистилляция стекловидного тела и получение ингредиентов из печени требуют множества точных приборов и инструментов. Вообще получение вещества – это сложный алхимический процесс, для которого нужна четко выверенная температура, давление и другие характеристики.

– Да какого вещества? – не выдержал Виктор.

– Эликсира бессмертия, конечно, – удивился я собственному спокойствию, как будто рассказывал о погоде на завтра.