Развод с драконом. Служанка в заброшенной усадьбе (СИ). Страница 30

Кориан, когда вернулся из столицы, конечно, не мог не заметить птичку, весьма громкую, от которой я старалась не отходить.

«Ты занимаешься ерундой, — заявил он тогда. — То, чему суждено умереть, — должно умереть».

Мне тогда стало стыдно под его холодным взгдядом, но Кориан не заставил меня выбросить птенца, так что я считала, что все прошло хорошо.

А через месяц случилось то, что случилось, и мне пришлось уйти из места, которое я за год привыкла считать домом.

О том, что стало с птенцом, которого я не смогла забрать, я старалась не думать. Должно быть, его Кориан тоже выгнал.

— Марк, ты же видишь, он не нападает, — пояснила я, отталкивая занесенную кочергу.

— Это пока! — воинственно откликнулся Марк, и колпак на его голове затрясся. — Кто его знает, что… Девочка, чужая ты ему, не Амбер! Он же на их семью натаскан, отошла бы ты! Он же…

Зверь, подтверждая его слова, глухо зарычал и плотнее ко мне придвинулся.

Ах, вот оно что… Ну, может, я все-таки Амбер, немного. По крайней мере, недавно родила одного из них, и это стоило мне здоровья и магии.

— Мне кажется, он просто пришел в знакомое место, — выкрутилась я, поглаживая зверюгу по мохнатой шее. У тебя, Марк, свои секреты, и у меня тоже. — Ну, давай посмотрим, что там у тебя, бедолага.

Зверюга с готовностью протянула раненую лапу. Первым делом я ее ощупала и попыталась оценить, есть ли вывих или перелом. В приюте нас учили обращать внимание на деформацию или на припухлость, но здесь, кажется, все было в порядке, хотя рана выглядела глубокой и страшной. Не успела я обрадоваться, как зверюга завалилась на спину и ткнула мне в нос еще и заднюю лапу.

— Что за манеры! — возмутилась я, отмахиваясь от сухой лесной трухи, которая полетела мне в лицо.

Здесь рана была еще серьезнее, огромная, на половину пушистого бедра, как будто от него отхватили кусок. Но двигалась зверюга, в целом, бодро, так что скорее всего, ничего не сломано.

Успокоив дыхание, я принялась за дело.

Нагреть воды, найти старые тряпки, намочить и обработать порезы хотя бы горячей водой — поможет от инфекции, а потом, днем, в городе куплю что-нибудь посерьезнее. А пока… О!

Я вскочила, и зверюга тут же попыталась рвануть за мной следом, но в ее положении это было проблематично.

— Лежи, я сейчас вернусь. Лежи-лежи!

Сейчас-то мне и пригодится то, что я ответственно относилась к своим обязанностям и приглядывала за садом: успела рассмотреть, где именно растет крапива. Отвар из нее мне сейчас и понадобится, чтобы обработать рану: уменьшит кровотечение.

Зверюга, к моему удивлению, терпеливо сносила все манипуляции, только смотрела на меня умными желтыми глазами и время от времени пыталась лизнуть то руку, то щеку.

Я обработала раны отваром из крапивы, а потом — драгоценной мазью за три золотых. Понадобилась почти вся, но ничего, я куплю еще. Деньги есть, все хорошо.

— Что ты… Не надо пытаться меня лизать!

Когда рассвело окончательно, зверюга оказалась еще более косматой и огромной, чем показалось поначалу. Она буквально занимала собой всю комнату, которая сейчас была еще и заляпана подсохшей кровью. Впрочем, как и я сама. Угрожающее зрелище, и я бы даже испугалась, если бы зверюга не ластилась ко мне, как котенок.

— Все! — Я аккруатно сжала перебинтованную лапу размером больше моей руки. — На кухне тебе оставаться нельзя, пойдем поищем для тебя комнату. А потом… потом я попробую тебя покормить.

Я вздохнула, предвкушая новые расходы.

К моему удивлению, уговаривать зверюгу уйти из кухни не пришлось: она сама была готова за мной бежать, только две из четырех лапы болели. Кое-как нам вдвоем удалось приноровиться (я держала зверюгу за талию), и мы вышли в столовую, а оттуда в холл.

Оглядевшись, я решила временно устроить зверюгу со всей роскошью: в гостиной. Как раз там, где Кори нашел шкатулку с фигуркой волка. Теперь все становилось на свои места: леди Амбер, должно быть, в самом деле любила питомца. Что же с ней случилось? Вспомнив пятно крови и портрет женщины с закрашенным черной краской лицом, я поежилась.

А вообще отлично, конечно. На первом этаже в гостиной — зверюга, на третьем — горлица.

Сколько правил Кориана я уже нарушила? Привела сюда мужчину — это раз. Завела питомца, даже двух, — это два.

— Только попробуй здесь что-то сломать! — строго предупредила я зверюгу.

Та состроила самую невинную морду и всех возможных и осталась лежать там же, где я ее оставила: видимо, встать просто не хватало сил. А теперь — в город, и побыстрее! Только хорошо бы смыть сначала с себя кровь, меня там и так… побаивались.

В городе я купила все довольно быстро: новую мазь для Марка и для зверюги, мясные обрезки для нее же (десять серебряных!), даже стекольщика я встретила — а он как раз созрел наконец, чтобы наконец поставить в кухне окно.

— Кровь, — оторопело проговорил стекольщик, огромный плечистый мужик, и попятился, как только вошел на кухню. — Кровь! Боже, храни меня и прости проступки мои… Темное место, темное, проклятое!

Пришлось подхватывать его, чтобы не уронил драгоценное стекло, и объяснять, что просто разделывала… мясо на заготовки. Ага. Вот так вот неаккуратно.

А что у нас слышен какой-то скулеж за дверью гостиной — так это сквозняк, вам кажется. Честно. И на моей щеке след крови (вот же пропустила!) именно поэтому.

Может, мне бы и удалось убедить стекольщика в том, что ничего странного в поместье не происходит, если бы Кори, которого Марк вынес на крыльцо подышать воздухом, не устроил небольшой ураган, от которого опавшие сосновые иголки взлетели в воздух.

Стекольщик почему-то принял это за дурной знак и сбежал за ворота, как только я отдала ему его грабительский золотой.

— Ведьма! — заявил он. — Только ведьма может в таком проклятом месте прижиться! Не зря тебя в городе странной считают!

Меня в городе считают странной? Вот это новость. С другой стороны — я здесь чужая, к тому же — не замужем, с маленьким ребенком, юная и живу в проклятом поместье. Еще бы меня не считали странной. Ничего хорошего в этом нет, конечно, но что поделать.

Вернувшись домой, я принялась готовить ужин. Сварила бульон из мясных обрезков на костях, выловила их и сложила в тарелку: отнесу зверюге позже, и каши добавлю для сытости.

Нам с Марком я решила приготовить хлебный суп. Все считали его едой бедняков, но вообще-то он очень вкусный, если знать, как готовить.

Подвесив котелок повыше над огнем, чтобы уменьшить жар, я бросила в бульон немного сухарей и принялась разминать их деревянной ложкой. По кухне тут же поплыл насыщенный кисловатый аромат ржаной муки, и я наслаждением зажмурилась.

Когда в котелке начала побулькивать густая масса, я добавила соли, немного масла, сухих трав, которые нашла в подвале, и соленого мяса. Все-таки новый питомец в доме, нужно это отметить.

Накрыв суп крышкой, я пошла кормить зверюгу, звать к ужину Марка и наконец взять на руки моего Кори.

Когда я выходила из кухни, голова снова закружилась, и я едва успела схватиться о дверной косяк, чтобы не упасть. Колени стали мягкими, перед глазами потемнело, и на некоторое время я испугалась, что сейчас снова упаду в обморок.

Чтоб его.

Все ведь… хорошо. Да, Марк ворчит, что я ничего не ем, но сейчас у меня еды даже больше, чем нужно, я-то знаю.

Почему тогда противная слабость никак не желает проходить?..

На глаза навернулись злые слезы, и я упрямо дернула головой. Ничего.

Вот как… как получу жалование, как раскошелюсь на… мед! Целую унцию! Устрою для нас с Марком пир, да и Кори уже можно будет попробовать.

Набравшись сил, я наконец вышла из кухни.

Остаток день прошел за хлопотами. Купая перед сном Кори, я прикидывала, чем нужно будет заняться завтра. Сначала, конечно, поменять повязки зверюге, а потом — может, в самом деле заняться садом? Когда-то он был красивым, с лабиринтами из живой изгороди, каменными статуями и фонтанами, клумбами, которые сейчас заросли густой высокой травой и были почти неразличимы.