Развод с драконом. Служанка в заброшенной усадьбе (СИ). Страница 20

Снился мне Кориан. То, каким я его увидела на балу и потом, у реки, когда он сделал мне предложение. Только в моем сне он не смотрел ехидно, а мягко щурился, беря меня за руку. А потом вдруг оказался совсем близко, так что я смогла рассмотреть блики солнца в фиалковых глазах. Он наклонялся ниже, и наши губы почти…

Что меня выдернуло из сна, я и сама не понимала. Но чтоб его, как же не вовремя! Хотя, скорее наоборот, как раз в нужный момент.

Я проверила Кори — спит, глубоко и спокойно дышит. Хорошо. Я напряженно вглядывалась в темноту вокруг, и тут раздался странный звук, который, похоже, меня и разбудил.

Тяжелый, похожий на вой и скрежет одновременно. Он прозвучал совсем далеко, а потом затих. Спустя минуту, когда я уже решила, что мне показалось, звук приблизился. Теперь казалось, что кто-то за стеной воет, горестно, тонко.

Но вот в чем сложность: комната за стеной была пуста, я это точно знала. И выть там уж точно было некому.

Пока я размышляла, звук снова затих, а потом раздался совсем рядом, буквально у моей кровати.

Волоски на коже встали дыбом, я прислушалась. Вой нарастал, моего лица коснулся воздух, как будто кто-то, какое-то невидимое ледяное существо, выдохнуло.

Наступила тишина. Я погладила по-прежнему мирно спящего Кори по животику и легла на кровать, закрыв глаза.

Вой повторился, от него стало уютно и спокойно, а ветер, который коротко пробежал по моему телу, напоминал успокаивающее дыхание кого-то огромного и доброго.

Низкий воюще-скрежечущий звук то приближался, то отдалялся, я уже начала под него засыпать, когда дверь моей комнаты рывком открылась.

Я тут же села и испуганно загородила собой Кори.

Кориан! Неужели он все-таки…

Свет от свечи того, кто стоял в дверях, ослепил, а потом я услышала испуганный голос:

— Вставай, девочка, вставай! Бежим отсюда, ну! Бери мальца своего, деньги… Быстрее!

Марк! Он пришел с Корианом?

Огонек свечи приблизился, за запястье меня схватила сухая стариковская рука, и я наконец разглядела, что Марк здесь один.

Кори, разбуженный громким голосом и светом, недовольно заворочался. Ну вот, еще не хватало, чтобы проснулся!

— Марк, что происходит? — спросила я, еле ворочая спросоня языком.

— К-к-как — что⁈ — прозаикался он. — Т-т-тут призраки! Призраки! Они…

Я зевнула и без сил упала на подушку.

— Девочка! Ты в порядке? Ой, бедная, никак сомлела от страха! А ну…

— Ну даже если и призраки, — сонно пробормотала я, — то что с того?

— Как — что с того?

— Им тебя съесть нечем, — пояснила я, зарываясь носом в подушку. — Переварить — тоже нечем. Какие проблемы?

В этот момент вой, затихший было, вдруг прозвучал так громко, что я даже вздрогнула. Нет, с этим, конечно, тоже нужно будет что-то решать. Но, может, завтра? Спать так хочется.

Честно говоря, я впервые за год спала в комнате, где кроме меня и сына никого нет, да еще и на сытый желудок, еще и в тепле, еще и где ни от кого не воняет!

Такими темпами к бывшему мужу можно и симпатией проникнуться, если честно.

— Ну все, — хрипло проговорил Марк, садясь на кровать. — Поздно. Храни нас святой дух, чтоб в посмертии…

— Каком посмертии, Марк? Ты спать вообще собираешься?

«У-у-у!» — вклинился в наш разговор невидимый собеседник. В этот раз сквозняк был таким сильным, что от холода по коже пробежали мурашки — я поправила на Кори одеяло.

Подняв взгляд, я увидела, что Марк сидит, схватившись за сердце. Даже в свете свечи было видно, как он побледнел.

Вздохнув, я неохотно села и с тоской посмотрела на такую уютную кровать.

— Пойдем со мной, — позвала я, нашаривая ступнями на ледяном полу туфли. — Пойдем-пойдем.

— Пойдем, — выдохнул Марк, — молиться, главное — молиться. А ты куда? Дверь не там!

— Да не нужна нам дверь, — отмахнулась я. Она ведь была закрыта, так что дело не в ней. — Дай мне свечу, пожалуйста.

— А? Боже, да это… — не договорив, Марк закричал, когда в коридоре кто-то взывыл.

Ох, ну что ж он так…

Забрав из ледяной трясущейся руки подсвечник, я подошла к стене и принялась водить свечой вдоль нее.

Ничего, ничего, ничего… А, вот оно!

Огонек свечи почти погас от резкого порыва ветра и, присмотревшись, я увидела вверху небольшое окошко вентиляции за витой решеткой.

Вдруг оттуда дохнуло воздухом, воющий звук стал громче.

— Оно близко!

— Марк, это просто вентиляция, — возразила я.

Я снова посмотрела на решетку. Да, наши приютские истории о призраках брались не на пустом месте, там дом иногда выл даже громче. Так что у нас даже была своя байка про Кричащую леди, которая убивает каждую девочку, которая не в кровати после отбоя.

Предполагаю, что эту байку придумали воспитательницы, чтобы мы не шатались по ночам.

— Какая вентиляция? Что я, не знаю, как вентиляция в этом доме… В смысле, в любом доме звучит?

Я решила сделать вид, что не заметила оговорку.

— Раньше, может, все было в порядке, — вслух подумала я. — Но здесь ведь уже лет двадцать никто не живет, да?

— Ну, допустим. И что?

Я пожала плечами.

— Где-то в вентиляционные каналы попал мусор, потому воздух свистит, гуляет и воет, — вслух предположила я. — Может, еще и решетка где-то сломалась, отсюда скрежет и лязганье.

Словно подтверждая мои слова, в комнате прозвучал такой громкий вой, что впору было умереть от страха. Было бы впору, если бы примерно в такой обстановке не прошло все мое детство. Мне, честно говоря, казалось, что этот звук даже уютный, примерно как грохот грозы за окном.

— Так это в обычных домах! — проворчал Марк. — А тут — поместье Амберов. Магией до самых камней напитано! Где это видано, чтобы в вентиляцию всякая ерунда залетала?

— Магия тоже изнашивается, даже такая. Особенно если здесь долго не жил никто из Амберов, на которых замкнута магия поместья.

А никто из них не жил, это я знала точно. Как и об особенностях работы магической вентиляции: архитектор, который строил летнюю резиденцию виконта де Шано, был крайне озабочен этим вопросом, и свои мысли подробно и занудно излагал в дневнике.

Честно говоря, моей любимой частью его записей была клякса, которую он поставил посреди страницы, а ниже стыдливо написал, что это жена отвлекла, которая пришла и поцеловала его в самый неподходящий момент.

Может, я тоже немного мечтала о том, что смогу в самый неподходящий момент целовать Кориана, но…

Тряхнув головой, я обернулась к Марку.

Предыдущие экономки вряд ли имели опыт жизни в старом полуразвалившемся доме, до которого никому нет дела, вот и не знали, что может выть так устрашающе. Пожалуй, я бы тоже испугалась!

— Днем-то не выло, — въедливо сказал Марк, но умирать от страха, кажется, передумал.

— Ночью холодает, получается перепад температуры. Это как-то связано. — Я так и не поняла, как, если честно, но запомнила из того дневника. — Идем.

— Куда?

— Покажу кое-что.

Бросив взгляд на мирно спящего Кори, я подошла к шкафу и вытащила оттуда старое одеяло. Комната, где спал Марк, была абсолютно такой же, как моя, так что я без труда нашла вентиляционное отверстие, а вот добраться до него было проблемой, пришлось тащить из столовой стул.

Голова снова начала кружиться, как и всегда, когда я хоть немного напрягалась, но я все-таки смогла его не уронить.

— Что ты…

Взобравшись на стул — пришлось схватиться за спинку, чтобы не упасть, — я открыла решетку и запихала одеяло прямо в вентиляционный канал. Вой в комнате Марка мгновенно стих, ветер унялся.

— Видишь? Это просто воздух. Спокойной ночи.

Марк смотрел на меня, открыв рот.

— Но это же… тут же… когда-то случилось…

— Что здесь случилось? — прищурилась я.

— Ничего!

Качнув головой, я решила выяснить все утром.

Городок рядом с поместьем носил такое же название: Мглистые Сосны. Он был небольшим, уютным и каким-то сонным. Туманным и мглистым, разумеется. А еще — довольно прохладным, так что я ежилась в своей слишком тонкой одежде. Я без труда раздобыла молока, сыра и, скрепя сердце, купила даже мяса. Вообще-то это было неоправданно большой тратой, аж целых две серебрушки! Но… захотелось вдруг — ужасно, мой живот заурчал так громко, что даже мясник услышал. Стыдно-то как. Еще стыднее стало, когда он по доброте душевной предолжил отдать мне обрезки, которые обычно берег для собак.