Исполняющая обязанности жены генерала дракона. Страница 8

Я поспешила к трости, подняла ее и протянула ему.

– Может, не надо так резко вставать? – мягко спросила я, стараясь говорить спокойно, хоть внутри меня чувствовалось, будто я балансирую на тонкой грани. – Если вам больно, можете опереться на меня.

Он взглянул на меня с недоверчивым выражением, словно я сказала что-то совершенно абсурдное.

– На тебя? – произнес он с легкой усмешкой, которая быстро исчезла, уступая место новым волнам боли.

– Да, на меня, – повторила я, внутренне напрягаясь, будто собиралась взять на себя весь этот груз. – Я могу помочь.

Генерал, словно услышав что-то невероятное, усмехнулся сквозь зубы:

– У тебя позвоночник на пол ссыплется, – произнес он, и в его голосе звучала ирония и усталость.

Я почувствовала, как внутри зашевелилось что-то – смесь обиды и решимости.

– Еще чего! – заявила я, подставляя плечо, – я бабушек на себе носила! Средней крупности…

Он посмотрел на меня с недоверием, его глаза были полны боли и ярости, словно он боролся с внутренним штормом.

– Я вешу, как три такие бабушки, – добавил он с легкой улыбкой, – а то и четыре. Так что не ерунди.

– А давайте проверим? – предложила я, делая шаг вперед и снова подставляя плечо.

Он сжался, словно ощутив, что я действительно могу стать его опорой, и резко бросил:

– Еще чего! – и, с трудом собрав силы, встал с кресла, стоящего в коридоре, сделал усилие и повернулся обратно в свою комнату.

Я последовала за ним.

Наконец, он сел, поставив трость на место, словно закончив еще одно сражение.

– Я понимаю, что помощь для вас – это слабость. Но вы не слабый, – тихо сказала я, стараясь донести до него свою искреннюю мысль. – Сила – не в том, чтобы не просить о помощи, а в том, чтобы уметь ее принимать, когда она действительно нужна.

Генерал посмотрел на меня долгим взглядом, в котором читалась вся гамма чувств – от гнева до отчаяния.

– И сколько же вам заплатили за то, чтобы я побыл вашей обузой? – прошептал он, и в его голосе прозвучала горечь, словно он уже давно смирился с этой мыслью.

Пока я думала, что ответить, на стене за его спиной прямо по обоям поползли предупреждающие языки пламени. Позади меня что-то с грохотом упало на пол.

Но как только я протянула руку, чтобы помочь, стены комнаты вдруг затрещали. Люстра на потолке зазвенела, а я резко сделала шаг назад. Но что-то говорило, что уже поздно.

Глава 17. Потерявшие все

Генерал глубоко вздохнул, крепко зажмурился и сжал кулаки.

– Перестань! – прорычал он, а я видела, как лицо стало напряженным.

Сейчас я стояла, застыв в одной позе, словно мир вокруг меня вот-вот рухнет, если я сделаю хоть одно неверное движение.

Словно в замедленной съемке, я увидела, как пламя вдруг исчезает, растворяясь в воздухе, оставляя лишь легкое ощущение недосказанности.

“Ни фейхосебе!” – мелькнуло у меня в голове. Между прочим, за такое, по правилам, сиделкам полагается очень солидная доплата и больничные!

Я сделала шаг вперед, стараясь держать спокойствие, и тихо произнесла:

– Ваша супруга пока еще ничего мне не заплатила, – хотя внутри меня все сжалось от страха и неизвестности. – Я просто хочу помочь вам.

Генерал повернул голову, взглянув на меня с недоверием, и в его глазах я заметила внутреннюю борьбу – между гордостью и нуждой в помощи, которая, кажется, с каждым мгновением разгоралась с новой силой.

– Ты не понимаешь, – произнес он тихо, словно шепотом, в котором таилась решимость. – Я не могу позволить себе быть обузой. Не могу позволить видеть меня таким. Я люблю свою жену, но вижу, как изменилось ее отношение. Я чувствую это… Я вижу, как она отворачивается от меня, как ее взгляд смотрит вроде бы на меня, но как бы сквозь. И я знаю, какую опасность я для нее представляю! Как ее пугает моя внешность!

“О! Пугает – это мягко сказано!”, – подумала я. Но в целом я понимала, что генерал чувствует в верном направлении. И он куда более проницательный, чем я предполагала.

– Но вы не обуза, – возразила я, стараясь донести до него свою мысль. – Вы человек, который страдает, и это нормально – нуждаться в помощи.

Я присела возле его ноги, осторожно, чтобы не вызвать еще больше боли.

– Болит? – спросила я, перед тем как прикасаться к ней.

Генерал, с саркастической усмешкой, ответил:

– Догадайся сама.

– Болит, когда вы встаете? Когда опираетесь на нее? – продолжила я. – А когда просто сидите – не болит? Когда к ней прикасаются – болит?

Генерал отвернулся, словно боясь столкнуться с моими словами.

– Отстань, – тихо сказал он.

Я улыбнулась сквозь внутренний трепет. Ну, хотя бы я почти подобралась к ноге.

– В следующий раз говорите: “Отстань, Элана”. Тогда мне будет намного приятней, – мило улыбнулась я.

Генерал поднял брови, чуть удивленный, и спросил:

– Намного приятней что?

– Отстать, – повторила я, спокойно вставая и делая шаг вперед. – Не мешать вам и дальше погружаться в вашу бездну отчаяния, из которой вы никак не хотите выбираться.

Генерал посмотрел на меня с недоумением, и в его глазах мелькнула искра интереса – несмотря на всю его горечь и усталость.

– Ты действительно не понимаешь, что я не могу позволить себе быть таким, – произнес он, голос его звучал как тихий шепот, наполненный усталостью и горечью. – Я был сильным, я был героем, я был драконом. Да я крепости мог по кирпичам разбирать… А теперь…

– Теперь вы просто человек, – перебила я мягко, – и это нормально. Каждый из нас проходит через трудности, и важно уметь признавать слабости.

Он вздохнул, и я заметила, как его плечи немного расслабились.

– Ты не знаешь, что такое быть на моем месте, – произнес генерал, и в его голосе зазвучала горечь. – Ты не знаешь, что значит потерять все.

– О, поверьте! В деле «потерять все» я – непревзойденный мастер! – вдруг в памяти всплыло, как однажды я оказалась в этом мире, где каждое утро – битва за выживание.

Говорят, выносить мусор на ночь – плохая примета. Так говорили мне бабушки, требуя, чтобы заветный пакетик непременно благоухал в прихожей до утра. Видимо, они что-то знали про открытые люки, которые сложно заметить в темноте. Я была уверена, что после тихого писка и падения я очнусь в травматологии, а врачи будут между собой шептаться: «Какашечка». Но я пришла в себя с отбитым копчиком посреди незнакомой улицы, одна, без друзей, без родных, без квартиры – зато в теплой куртке и с ключами в кармане. Ключами от квартиры, которая осталась где-то в другом мире.

– А что ты потеряла? – спросил генерал.

Так, интерес уже хорошо. Потихоньку налаживаем диалог.

Я вздохнула и ответила:

– Дом, близких, родных, друзей и немного нервных клеточек. Однажды мне пришлось начать жизнь с чистого листа, – я улыбнулась.

Старушки любили мою болтовню. А самые словоохотливые делились со мной семейными секретами, от которых у маньяков волосы дыбом вставали, а список фобий расширялся.

– Могу я осмотреть вашу ногу? – спросила я. – Или мы еще не перешли на нужный уровень доверия?

Генерал покачал головой, словно отгоняя навязчивую мысль.

– Какое тебе дело до моей ноги? – буркнул он. – Неужели ты не думаешь, что я не догадываюсь? Что я не знаю, за что тебе платит моя жена?

Глава 18. Тяжелый характер

– Моя жена платит тебе не за то, чтобы на ее месте была ты. Чтобы ты сидела здесь со мной вместо нее. Избавила ее от необходимости проводить здесь со мной дни напролет, – произнес генерал. В его словах чувствовалась горечь. – Так что весь дом – в твоем распоряжении. Делай что хочешь, получай деньги. А меня – не трогай. Договорились? Так вот, мне нужна она, а не ты.

Все сиделки сталкиваются с одной морально-этической проблемой. Нельзя вот так вот спокойно взять и, сидя возле больной бабушки, ткнуть пальцем в портреты своих работодателей и рассказать всю правду об истинном отношении к ней ее любящей семьи: «Вася сегодня предлагал придушить тебя подушкой!», «Лена называла тебя «старой клюшкой» и рылась по шкатулкам в поисках фамильных драгоценностей!». Но иногда так и хочется сказать правду!