Ашер 8 (СИ). Страница 19

Байрон молчал, глядя в огонь. Тишина становилась невыносимой, она давила, грозя раздавить остатки нашей решимости. Нужно было ее разбить, пока отчаяние не поглотило нас всех. Я шагнул вперед, и скрип моих сапог по паркету прозвучал оглушительно.

— Они рассказали вам, как это случилось, — мой голос прозвучал в тишине кабинета хрипло и чужеродно. — А я расскажу, почему. И боюсь, вам это не понравится.

Я вытащил из-за пазухи два свертка и аккуратно положил их на полированный стол Байрона, стараясь не поцарапать идеальную поверхность. В одном был кусок чистой руды, сияющий спокойным, здоровым голубым светом. В другом, завернутый в несколько слоев ткани, — уродливый, пульсирующий гнилостной чернотой осколок «рудного серебра».

— Мы все это время смотрели не туда. Думали о власти, о деньгах, о заговорах… Это все мелко. Это симптомы, а не болезнь.

Я обвел их взглядом, стараясь, чтобы мой голос звучал убедительно, а не как бред сумасшедшего.

— Представьте, что Ашен — это не мир. Это… тело. Огромное, живое тело. А руда — его кровь, его кровеносная система. А теперь представьте, что в эту кровь попала инфекция. Вирус. То, что вы называете «Первородной Тьмой».

Сет кивнул, подхватывая мою мысль.

— Системная ошибка в коде. Поломка на самом базовом уровне. И она заражает все, к чему прикасается.

— А Забытая Кузница, — продолжил я, указывая на чистый камень, — это не просто кузница. Это иммунная система. Огромный фильтр, который должен был очищать кровь этого мира. Но он сломался. И вместо того, чтобы лечить, он начал производить концентрированный яд. — Я ткнул пальцем во второй, темный камень. — Эту дрянь Валериус и продавал. Он не просто наживался на контрабанде. Он сознательно распространял заразу по венам этого мира.

В глазах Байрона мелькнул огонек понимания. Он наконец оторвался от камина и медленно подошел к столу, глядя на два камня, как на улики в деле о вселенском убийстве.

— Жертва Патриарха… — медленно произнес он, и в его голосе прозвучало потрясение. — Он не просто обрушил шахты. Он выключил сломанный фильтр. Остановил производство яда.

— Именно, — кивнул я. — Он выдернул вилку из розетки. Но вирус уже в системе. И теперь, когда главная опора рухнула, он рвется наружу. Эти трещины в небе… это метастазы. Болезнь распространяется.

Я сделал паузу, давая им осознать весь масштаб картины.

— То, что случилось в Дальнегорске, — я посмотрел прямо в глаза Байрону, — была не просто гражданская война. Это была первая битва в войне за выживание всего этого мира. И мы ее проиграли. Наш враг — не Валериус и не продажные лорды. Наш враг — сама болезнь. И она хочет пожрать всё.

В кабинете воцарилась оглушительная тишина. Мои слова, безумные и чудовищные, повисли в воздухе, как приговор. Кларк поднял голову, его лицо было пепельным от ужаса. Таллос сжал кулаки так, что хрустнули суставы. Даже Сет, казалось, был ошеломлен масштабом катастрофы, которую мы только что осознали.

Тишину разбил спокойный голос Байрона Рамзи.

Он медленно обошел стол и встал во главе его, как и подобает лидеру. На его лице не было ни страха, ни отчаяния. Только холодная, как сталь, решимость.

— Старый Совет мертв, — произнес он, и каждое его слово падало в тишину, как камень в глубокий колодец. — Он сгнил заживо, как и те, кто в нем заседал. Он был реликтом мира, которого больше не существует.

Он обвел нас тяжелым взглядом, задерживаясь на каждом.

— Сегодня мы создадим новый. Я объявляю о создании Альянса Свободных Народов Ашена.

Он посмотрел на Кларка. — Народа Дальнегорска, который потерял свой дом, но не свою честь.

Потом на Таллоса. — Народа шахтеров, чья сила — в их руках и в их ярости.

На Сета. — Народа Воронов, чьи знания — наш щит.

И наконец, на меня. — И народа Земли, чей странный сын принес нам эту горькую правду.

Он оперся костяшками пальцев о стол, и я увидел в его глазах тот же огонь, что и в глазах Патриарха перед смертью. Огонь жертвенности и абсолютной ответственности.

— Наша цель — не защитить границы или вернуть старые порядки. Наша цель — спасти наш мир от полного уничтожения. Вылечить его или умереть вместе с ним. Другого выбора у нас нет.

Он выпрямился, и его голос загремел под сводами кабинета, наполняясь силой.

— Я, Байрон Рамзи, последний из Воронов, клянусь отдать свою жизнь за эту цель. Кто со мной?

Первым, шатаясь, поднялся Кларк. Он вытер слезы и посмотрел на Байрона взглядом, в котором не осталось ничего, кроме решимости.

— Я, Кларк, сын Тибериуса, клянусь жизнью моего отца.

Следом за ним, скрежеща зубами, поднялся Таллос. Его огромное тело излучало первобытную мощь.

— Я, Таллос, клянусь молотом моего деда и кровью моих братьев.

Сет и я встали одновременно.

Байрон кивнул, принимая наши молчаливые клятвы.

— Тогда готовьтесь. Война за Ашен началась.

Глава 11

Слова Байрона Рамзи — «Альянс Свободных Народов» — повисли в густом, пропитанном запахом старых книг и остывающего чая воздухе. Звучало красиво. Пафосно, как предвыборный лозунг на Земле. И совершенно бессмысленно, если в это не поверит тот, кто привык доверять только мозолям на собственных руках и крепости кайла. Я перевёл взгляд на Таллоса. Шахтёр стоял, скрестив на могучей груди руки, его широкое лицо было похоже на высеченную из необработанного камня маску глухого недоверия. Он терпеливо, как ждут окончания смены в забое, пережидал, пока аплодисменты аристократов отзвучат в их головах.

«И чем этот ваш… Альянс… отличается от Совета, который сгнил заживо?» — его голос был низким, рокочущим, как камнепад в дальнем штреке. В нём не было вызова, только въевшаяся в плоть усталость от пустых обещаний. Только требование фактов. «Опять лорды будут решать, как нам умирать? Просто вывеску сменили?»

Байрон не дрогнул, не обиделся. Он спокойно встретил взгляд Таллоса, и в его глазах было неподдельное уважение к этому человеку-скале. «Тем, что в нём не будет лордов, Таллос. Будут представители. Голос каждого народа будет равен голосу другого».

Снова красивые слова. Я и сам мог бы толкнуть такую речь, нахватавшись вершков по политологии. Но Таллос не верил словам. Он верил делам. И дело сделал не Байрон. А Кларк.

Он стоял, опустив голову, и слушал этот диалог. Весь его вид кричал о горе. А потом он медленно, словно каждый жест причинял ему физическую боль, поднял руку. Его пальцы нащупали на безымянном пальце тяжелый перстень с гербом его рода — тот самый, что давал ему право заседать в старом Совете, право быть кем-то большим, чем просто террианец. Символ власти, за которую его отец заплатил жизнью, а брат — душой. Он с видимым усилием стянул его. Мгновение он смотрел на потускневшее серебро, прощаясь с целым миром, который рухнул вместе с Дальнегорском. А потом шагнул к столу и просто положил перстень на полированное дерево. Звук был тихим, почти невесомым, но в оглушительной тишине кабинета он прозвучал, как удар молота по наковальне.

«Тем, что в нём больше нет лорда Кларка, — тихо, но твёрдо сказал он, поднимая на Таллоса глаза, красные от слёз, но абсолютно ясные. — Есть только солдат. Солдат Кларк из Дальнегорска. И он будет сражаться рядом с тобой. Не над тобой».

Вот это уже был аргумент. Не обещание. Не клятва. А поступок. Настоящий, весомый, оплаченный кровью и потерей всего, что у него было. Я видел, как дрогнул кадык Таллоса, как напряглась жила на его шее. Он долго смотрел на перстень, потом на Кларка. В его суровых глазах промелькнуло что-то похожее на понимание. Он не произнёс ни слова. Просто коротко, почти незаметно кивнул.

И я понял, что прямо сейчас, на моих глазах, был заложен первый камень в фундамент этого безумного предприятия. Не пафосными речами. А маленьким кусочком серебра, брошенным на стол, и молчаливым кивком двух людей, которые ещё вчера были готовы перегрызть друг другу глотки. М-да. А ведь иногда, чтобы построить новый мир, нужно просто вовремя отказаться от старого. Кто бы мог подумать.