Ашер 8 (СИ). Страница 16

«Шанс на что, Таллос?» — вмешался Сет. Он с брезгливой методичностью пытался оттереть пыль с рукава своего некогда щегольского камзола, но лишь размазывал грязь. «Умереть не здесь, а на улице? Ворота блокированы, порт под контролем остатков гвардии Валериуса. Мы в ловушке. В огромной каменной гробнице, которая вот-вот остынет и превратится в ледяной ад».

Слова Сета, холодные и логичные, ударили по Кларку сильнее, чем грубость Таллоса. Он наконец поднял на нас лицо, мокрое от слёз и серой грязи, и в его глазах плескалась абсолютная, беспросветная безнадежность.

«Сет прав… Куда? Куда нам идти? У нас нет кораблей. Все, что было, Валериус бросил на штурм Цитадели…»

Он умолк. В наступившей тишине я смотрел на их лица, и мозг, работающий на остатках адреналина, раскладывал пасьянс. Отчаяние Кларка. Холодная, бессильная ярость Таллоса. Прагматичный, убийственный пессимизм Сета. Молчаливая, стальная решимость Риты. Все это — готовые ингредиенты для катастрофы. Они были готовы либо умереть здесь, либо перегрызть глотки друг другу внизу. Кто-то должен был выдернуть чеку из этой гранаты отчаяния. И, как всегда, этим кем-то должен был стать я.

И тут в моей голове, уставшей от боя и хаоса, что-то щёлкнуло. Короткое замыкание. Все эти куски головоломки — корабль-мир, рассказы о вирмах в глубине, технологии древних, запертые в недрах горы, — сложились в одну безумную, абсурдную, но единственно верную картину.

«Кораблей нет, — я шагнул вперёд, и скрип моих сапог по щебню заставил всех обернуться. — Значит, построим свой».

Сет уставился на меня как на душевнобольного. «Построим? Из чего, Макс? Из камня и благих намерений?»

Я проигнорировал его сарказм и опустился на корточки перед Кларком, заставляя его посмотреть мне в глаза, поймать мой взгляд.

«Ты говорил, внизу, в самых глубоких шахтах, живут чудовища. Вирмы».

Таллос замер, и в его глазах мелькнул странный огонек — смесь страха, ненависти и… интереса? «Подземные змеи…»

«Да, — кивнул я, не отводя взгляда от Кларка. — Огромные, уродливые, с шкурами, достаточно прочными, чтобы выдержать давление самой горы. Вы веками их боялись. А что, если это не монстры? Что, если это… ресурс? Их шкуры, их кости. Мы не будем строить галеон с резными русалками на носу. Мы построим ковчег. Брутальный, страшный, сшитый из кошмаров, но он вывезет нас из этого ада».

Повисла тишина. Идея была настолько дикой, что её нужно было переварить. Она застряла у них в ушах, отказываясь проникать в мозг.

Первым, на удивление, снова заговорил Таллос. Он хмыкнул, и это был первый звук, не похожий на рычание, который я от него слышал. «Корабль, построенный из крови наших древних врагов… Мне нравится. В этом что-то есть. Символично».

Это был крючок. Теперь нужно было тащить. Я посмотрел прямо в глаза Кларку.

«Твой отец пожертвовал собой, чтобы дать вам будущее. Не ему, не мне, а *вам*. Твоему народу. Сейчас они там, внизу, режут друг друга, потому что у них нет лидера. Нет надежды. Дай им её. Скажи им, что ты поведёшь их к новой жизни, прочь из этой могилы. И они пойдут за тобой. Они пойдут за тобой даже в пасть к вирме».

Наш исход из Цитадели напоминал паническое бегство крыс с тонущего корабля. Улицы внизу, видимые сквозь проломы в стенах, превратились в безумную арену, где каждый был против каждого. Крики, звон стали, сполохи огня. Хаос.

«Туда!» — Таллос, чьё лицо превратилось в непроницаемую маску из сажи и крови, ткнул пальцем в сторону неприметной винтовой лестницы, уходящей во мрак. — «За мной! И не отставать!»

Он вёл нас через лабиринт задворков и технических туннелей, которые знал только он и его «братва». Воздух становился всё холоднее и гуще. Мы были странным, нелепым караваном: я, мои женщины, каждая из которых была начеку, Сет, пытающийся сохранить остатки достоинства в этом аду, сломленный, но обретший новую, мрачную решимость Кларк, и пара десятков выживших — чудом державшиеся вместе гвардейцы и шахтёры, ещё полчаса назад бывшие врагами.

«Смотри, куда прёшь, копатель!» — рыкнул один из гвардейцев, когда его в тесноте толкнул пробегавший мимо шахтёр.

«Заткнись, холуй!» — огрызнулся тот в ответ, и рука его метнулась к рукояти молота.

Я шагнул между ними так резко, что они отшатнулись. Мой голос прозвучал негромко, но в тесном туннеле каждое слово било как удар хлыста. «Ещё один звук — и я лично выкину вас обоих обратно на улицу. Потренируетесь в остроумии там. Вопросы есть?»

Оба тут же заткнулись, сверля друг друга ненавидящими взглядами. *М-да, с такой командой мы далеко не улетим. Своих не бросаю, конечно, но иногда так и тянет сделать исключение.*

Наконец Таллос остановился перед глухой стеной в одном из самых нижних, заброшенных ярусов. Воздух здесь был спёртым, пахнущим ржавчиной, холодной сыростью и забвением. Пахло временем.

«Здесь», — он провёл закопченным пальцем по едва заметному шву в камне.

«Здесь что? Очередной тупик?» — прошипел Сет, с отвращением отряхивая с камзола каменную крошку. «Ты уверен, Таллос? Похоже, эту стену не трогали с тех пор, как придумали письменность».

«Мой дед рассказывал», — глухо ответил шахтёр, не оборачиваясь. Его голос гулко отражался от сводов. — «Говорил, что здесь, за этой стеной, они строили что-то большое. Что-то, чего сами потом испугались. Запечатали и постарались забыть».

Несколько его парней, молча отделившись от группы, приволокли мешок со взрывчаткой. Недолгая, отработанная до автоматизма возня, короткая команда, и оглушительный грохот сотряс подземелье, заставив пыль веков подняться с насиженных мест. Когда едкий дым немного улёгся, перед нами открылся рваный пролом, ведущий в колоссальную, неправдоподобную пещеру.

Это был не просто цех. Это был кафедральный собор мёртвой индустрии. Огромное, гулкое пространство, способное вместить целый городской квартал. И в центре, на гигантских, покрытых ржавчиной стапелях, застыл скелет какого-то недостроенного титанического судна.

«Дом, милый дом», — с благоговейным ужасом пробормотал Сет, глядя на древние, застывшие механизмы, похожие на кости вымерших чудовищ.

Мы завели внутрь всех, кого смогли собрать по пути. Несколько сотен измученных, перепуганных беженцев. Женщины, старики, дети с потухшими от страха глазами. Всё, что осталось от народа Дальнегорска.

«Заваливайте!» — приказал Таллос, когда последний ребёнок, спотыкаясь, вбежал внутрь.

Я бросил прощальный взгляд на горящий, агонизирующий город, который мы покидали. Ещё один взрыв, и тонны камня с грохотом обрушились, наглухо запечатывая проход, отрезая нас от прошлого.

Кларк вздрогнул, глядя на каменный завал, ставший нашей единственной дверью и одновременно надгробием. «Мы в ловушке…»

Я положил руку ему на плечо. Металл его доспеха был холодным. «Нет. Мы в безопасности. Теперь у нас есть только одна дорога — вверх».

Работа закипела с лихорадочной, отчаянной энергией людей, у которых не осталось ничего, кроме надежды. Ангар превратился в гигантский муравейник. Стук молотов, визг пил, скрип лебёдок и хриплые крики слились в единую симфонию выживания.

Сет, с лицом, перепачканным сажей и маслом, ползал по каменному полу, рисуя мелом чертежи. Рядом с ним, скрестив на груди могучие руки, стоял Таллос, похожий на скалу.

«Эта балка не выдержит, — прорычал шахтёр, тыча грязным пальцем в схему. — Шкура вирма тяжёлая. Нужна ещё одна опора. Вот здесь».

«Если мы поставим опору здесь, — Сет даже не поднял головы, его голос был голосом измученного гения, которого выдернули из уютной лаборатории и бросили в преисподнюю, — мы нарушим баланс. Корабль при взлёте завалится на левый борт. Законы физики, Таллос, они работают даже для шкур доисторических тварей».

«Мой молот — вот мой закон физики, — огрызнулся Таллос. — Укрепим здесь, и всё будет держаться».

«Или всё развалится к чертям в самый ответственный момент, — вздохнул Сет. — Ладно. Давай подумаем. Если мы сместим основной узел крепления на тридцать сантиметров…»