Ашер 8 (СИ). Страница 11

— Я вру? — Кларк усмехнулся, обнажив ряд острых зубов. — Я живу в этом городе. Я знаю, как здесь всё устроено. У тебя есть выбор. Ты можешь молчать, и тогда мы просто оставим тебя здесь. Рано или поздно твои дружки тебя найдут. И знаешь, что они сделают? Они будут пытать тебя, чтобы выяснить, что ты нам рассказал. Просто на всякий случай. Они не поверят, что ты молчал.

Он сделал паузу, давая словам впитаться в воспалённый мозг пленника, как яду.

— Или ты можешь рассказать нам всё. Имя заказчика. И тогда, возможно, у тебя появится шанс. Шанс исчезнуть. Мы дадим тебе уйти. А твои бывшие друзья будут искать тебя долго. Очень долго. Но, может, и не найдут.

На лбу убийцы выступил холодный пот. Его защита, его вера в нерушимость «братвы», рассыпалась на глазах. Он был один. Преданный и списанный со счетов. Расходный материал.

— Валериус… — наконец выдавил он из себя, опуская голову. Голос его был сломлен и пуст. — Лорд Валериус.

Кларк кивнул, словно услышал то, что и так знал. Ни тени удивления на лице.

— Я так и думал. Приказ передал Алдан?

— Да… — пленник больше не сопротивлялся. Информация полилась из него, как гной из вскрытого нарыва. — Валериус боится. Боится, что регент очнётся. Что Краскон расскажет… о его сделках. О руде, которую они продавали в обход казны. Обо всём… Он хотел, чтобы регент замолчал навсегда.

В погребе повисла тишина, густая и тяжёлая. Вот и всё. Картина маслом. Благородный лорд, регент города, оказался банальным барыгой и убийцей, который готов устранить собственного брата, чтобы прикрыть свою задницу. А мы стояли по горло в этом дерьме, и оно продолжало прибывать.

Мы вернулись в главный зал. Воздух здесь казался таким же холодным и неподвижным, как в погребе. Пленник был лишь деталью интерьера, запертой внизу. Все наши мысли, как мотыльки на огонь, летели к одному имени.

— Валериус… — наконец выдавил Кларк. Его лицо было пепельным. Он выглядел так, словно постарел на десять лет. — Он пытался убить собственного брата… чтобы скрыть свои махинации с рудой.

— Не просто махинации, — Сет мерил шагами тесное пространство, его лицо было сосредоточенным, как у учёного на пороге великого открытия. — Он не просто продавал контрафакт. Он продавал яд. И он знал об этом. Знал, что от этой дряни люди сходят с ума.

Все смотрели на него. Все, кроме меня. Я смотрел на пыльную винную бочку в углу, но видел совсем другое. Видел гигантскую машину, висящую в пустоте космоса. Видел чёрные, гниющие вены, пронизывающие камень. Слышал крики, которые слышала только Иди. Все эти разрозненные, безумные куски головоломки вдруг начали складываться в одну, чудовищную по своим масштабам картину. Теория, которая казалась бредом сумасшедшего, обретала железную, пугающую логику.

— Ребята, — я прервал их, и мой голос прозвучал в тишине непривычно громко. — Вы все думаете слишком мелко.

Они уставились на меня. В их взглядах читалось недоумение.

— Мы ищем мотив в деньгах, во власти… Это всё правильно, но это лишь симптомы. Побочные эффекты. Мы пытаемся лечить насморк, не замечая, что у пациента рак четвёртой стадии.

Я обвёл их взглядом. Сет, Кларк, Рита, Шелли, Иди. Моя странная, невозможная семья в центре этого безумного мира. Моя ответственность.

— Давайте сложим всё вместе. Древняя, немыслимая технология, которую местные принимают за магию. Кузница, которая работает как… фильтр. Иди, которая слышит «шум» — боль всей этой системы. Летающие в пустоте острова…

Я сделал паузу, собираясь с мыслями, чувствуя, как безумная теория обретает плоть и кровь, становясь единственно возможным объяснением.

— Представьте на секунду, что Ашер — это не мир. Это… корабль. Гигантский, древний космический корабль, застрявший между мирами. Ковчег, если хотите. Корабль поколений.

Кларк недоверчиво покачал головой, его прагматичный ум террианца отказывался принимать такую фантастику. А Сет, наоборот, замер, и в его глазах вспыхнул огонёк лихорадочного понимания. Он, как алхимик, как учёный, был ближе к истине, чем все они.

— Тогда руда, — продолжил я, чувствуя, как слова сами находят дорогу, — это не просто камень. Это его кровь. Топливо, энергия, система жизнеобеспечения. А то, что вы называете «Первородной Тьмой», «рудным помешательством»… это не проклятие. Это вирус. Системная ошибка, которая заражает кровь корабля.

— А Кузница… — выдохнул Сет, подхватывая мою мысль, его голос дрогнул от догадки.

— … это его иммунная система, — закончил я. — Огромный, сложный механизм, который должен был очищать кровь, фильтровать вирус. Но он сломан. И уже много веков он сливает концентрированный яд прямо в вены этого мира.

Повисла оглушительная тишина. Моя гипотеза, озвученная вслух, больше не казалась безумной. Она объясняла всё. И от этого становилось по-настоящему страшно.

Иди, стоявшая до этого с закрытыми глазами, словно прислушиваясь к чему-то, тихо сказала:

— Вот почему там была тишина. Рядом с чистой рудой. Там нет боли.

— Тогда Валериус… — прошептал Кларк, и его лицо стало ещё бледнее. — Если он знает об этом… он не просто заговорщик. Он не просто продаёт яд, чтобы заработать.

— Именно, — я кивнул, и холод пробежал по моей спине. — Он не пытается починить систему. Наоборот, он использует её поломку. Он намеренно распространяет заразу, потому что эта болезнь даёт ему власть. Контроль. Он не просто коррумпированный чиновник.

Я посмотрел в их потрясённые лица и произнёс то, что стало нашей новой, страшной правдой.

— Наш враг — жрец больного бога. И он делает всё, чтобы его бог никогда не выздоровел.

Глава 7

Зал совета Дальнегорска производил гнетущее впечатление. Он напоминал склеп, в котором по ошибке решили провести съезд директоров похоронного бюро. Тяжелые, вековые гобелены, изображавшие героические победы чешуйчатых предков над кем-то, кого они, судя по всему, успешно истребили, глушили любые звуки, создавая ватную, давящую тишину. Воздух был спертым, застоявшимся, пропитанным запахами пыли, холодного полированного камня и концентрированного лицемерия, которое, казалось, въелось в сами стены.

За длинным столом из черного, как ночь, базальта сидели лорды. Напыщенные, холеные, с лицами, на которых вселенская скука боролась с брезгливым презрением ко всему, что находилось за пределами их мира. Стая старых, жирных грифов, терпеливо ожидающих, когда добыча сама сдохнет от бессилия.

Мы с Сетом стояли у стены, чуть позади Кларка, как два телохранителя из дешевого земного боевика. Нам даже стульев не предложили — жест, говорящий сам за себя. *«Вы здесь не ровня, вы — прислуга».* Что ж, мне так даже удобнее. Из положения стоя проще реагировать. Ноги уже привычно нашли опору, плечи расслаблены, но всё тело — натянутая струна. Готовность.

А во главе стола, в кресле, больше похожем на трон из обсидиана, восседал главный гриф — Валериус. Он не просто сидел, он царил. Его гладко зачесанные назад седеющие волосы блестели в мертвенном свете химических люстр, на тонких, бескровных губах играла снисходительная улыбка. Он был уверен в себе, как фокусник, который знает, что все карты в колоде — крапленые. Его спокойствие раздражало. Оно было неестественным, как затишье перед бурей.

«Я созвал вас по экстренному вопросу, лорды».

Голос Кларка, обычно мягкий и вкрадчивый, звенел, как перетянутая гитарная струна. Он стоял, опираясь костяшками пальцев на холодную поверхность стола, и буравил взглядом одного лишь Валериуса. Вся его поза кричала о вызове.

Один из лордов, толстяк с тройным подбородком и лицом, похожим на недопеченный пирог, лениво хмыкнул, не отрываясь от созерцания своих ухоженных ногтей. «Экстренному, посол? Не припомню, чтобы дела Нижних Ярусов и их… обитателей когда-либо были экстренными. Разве что крысы объявили войну?»

По залу прокатились сдержанные, маслянистые смешки. Звук был таким же неприятным, как скрип пенопласта по стеклу.