Русский флаг (СИ). Страница 15

Но… Я не раз говорил о том, какие недостатки имеет штуцер. Но то, что сейчас башкирам не дадут спокойно и расслабленно, будто бы на полигоне, пускать стрелы — это факт. Мы достаем их. И штуцеры куда как удобнее оружие, чем лук со стрелками.

— Бах-бах-бах! — начали работать штуцерники.

Я посмотрел в трофейную французскую зрительную трубу. Сделал это чтобы запомнить, кто на нас решился напасть, и чтобы оценить возможности башкирского отряда. Хотя я предполагал, что увижу рядом с собой некоторые лица степняков. Бежать от этого отряда я не собирался.

— Бах-бах! — продолжали отрабатывать штуцерники, передавая свои нарезные ружья за спину, для перезарядки.

В среднем мы смогли добиться перезарядки одного штуцера не более чем за полторы минуты. Порой умельцы укладываются всего в одну минуту. Дело в том, что все пули сейчас смазываются жиром. Может быть, не сильно это помогает, но всё-таки пуля лучше подбивается молотком и уходит в дуло.

Ну и то, что мы так много стреляем из штуцеров, постоянно тренируемся, тоже имеет своё значение. Все действия отточены до такого автоматизма, что заряжающий порой даже и не смотрит на то, какие манипуляции совершают его руки.

— Поручик Данилов, подпоручик Смолин, обходите со своими плутонгами башкир по флангам и прижимаете их к оврагу! — отдавал приказы я. — Штуцерникам продолжать стрелять! Прапорщику Саватееву готовить солдат к атаке.

Нужно не просто отбиться, важно ещё и узнать, что происходит. Как могут нападать на наш сравнительно большой отряд всего-то в пятидесяти верстах юго-восточнее Самары? Кто-то явно знал о моем приезде и посчитал, что за лучшее было бы проредить мой отряд, а при удаче, так и разбить. И кое-что могло у нападавших получиться, если бы все было неожиданным.

— Бах-бах-бах! — продолжали звучать выстрелы.

А вот стрелы всё реже и реже летели в нашу сторону. Между тем у нас уже были раненые. Однако не понять, чего своими действиями хотят добиться башкиры. Явно же мой отряд им не по зубам, и это было понятно ещё до самого столкновения.

Выждав ещё немного времени, пока два наших конных отряда стали заходить с флангов на столпившихся башкир, я отдал приказ:

— Каре!

Штуцерники мигом поднялись со своих лежанок, иные солдаты и офицеры буквально за две минуты сформировали небольшое каре численностью до шестидесяти бойцов.

— Вперёд! — прокричал я, когда конный отряд Данилова, состоящий из двадцати всадников вступил в бой с башкирами.

— Бах! Бах! Бах! — разряжали пистолеты конные под командованием Смолина и Данилова.

Это не была атака холодным оружием. Задача стояла лишь подойти к противнику, разрядить пистолеты и уйти на перезарядку. Главная же цель всего того, что сейчас происходило, — не дать уйти башкирам, «раскачать» их по флангам, пока каре подойдёт и завершит дело.

Получалось, что с одной стороны степняки были подпёрты к оврагу, перейти который означало потерять время и попасть под наш огонь. А так же, как я видел, он был достаточно крут и глубок, чтобы кавалерии было бы опасно туда спускаться.

С двух других сторон степняков подпирали гвардейские конные стрелки. Ну а по фронту шёл я, находясь по центру каре.

Степные воины явно растерялись. Возможно, сыграло свою роль то, что штуцерники в основном старались выбить тех башкир, которых принимали за командиров.

— Штуцерники! Влево на десять часов! — прокричал я, когда увидел, что башкиры всё-таки пошли в прорыв и выбрали своей целью небольшой отряд Данилова.

Теперь я понимал, что невозможно будет полностью разгромить отряд степных воинов. Но мне достаточно будет и десяти пленных, чтобы разобраться, что происходит на этих землях, почему беспрепятственно гуляют такие большие отряды, по сути, бандитов.

— Бах! Бах! Бах! — развязали свои нарезные ружья стрелки.

Они знали, куда нужно бить в такой ситуации. Пробовать попасть в самого всадника — это с большой долей вероятности промазать. А вот стрелять в сторону скопления врага и брать упреждение на тех, кто из башкир вырывается вперёд, — самое верное дело.

Я наблюдал в зрительную трубу, как несколько коней степняков начали заваливаться, создавая толчею и сложности для тех, кто скакал следом.

— Бах-бах-бах! — раздались выстрелы.

Это отряд Данилова разрядил вторые пистолеты.

Мне хотелось во всеуслышание выкрикнуть, что поручик Данилов получит взыскание. Задача была поставлена первоначально — разряжать оба пистолета, после разрывать дистанцию и уходить на перезарядку. Он же решил погеройствовать, подпустил к себе ближе башкир и второй раз выстрелил только сейчас.

Вот только я видел, как несколько степных воинов смогли сходу врубиться в собирающихся отходить даниловских стрелков. Я чётко увидел в зрительную трубу, что у меня есть безвозвратные потери.

Пока этих двоих башкирских смельчаков сумели приголубить, они разменяли свои жизни, или скорее плен, на двоих моих солдат. И этих двух смертей можно было избежать, если бы Данилов действовал так, как я того требовал.

Между тем наше каре продвигалось вперёд и также уже сделало залп в сторону врага. Стреляли мы с метров ста пятидесяти, и пуля весьма вероятно должна была долетать, пусть рассеивание было сумасшедшим.

Вот только был действенным и психологический эффект, который мы создали. Прорваться башкирам не удалось. Они уже потеряли до половины своего отряда, некоторые попробовали сходу уйти через овраг, но там кони, как и люди, заваливались, скатывались вниз, порой ломая ноги. Лошади, падали и погребали под себя всадников.

— Бах! Бах! — когда каре немножко перестроилось, давая возможность ударить и тем солдатам, которые находились по бокам, зазвучали новые выстрелы.

Это была частично переработанная тактика косого строя и маневрирования на поле боя, так удачно используемая Фридрихом Прусским в иной реальности.

По нам уже никто не стрелял. Башкирских воинов охватила паника, и они, даже оставляя своих коней, спрыгивали и бежали по оврагу прочь, спасаясь.

— Живыми брать! — кричал я, замечая, что, часть оставшихся башкир, или кто они там по этносу, стали сдаваться.

Нам действительно оставалось лишь произвести один залп, чтобы уничтожить всех тех, кто ещё не был в овраге. И кто ещё не был ранен или убит.

Отряд Смолина моментально рванул в погоню, а отряд Данилова обогнул овраг и стал с другой его стороны. Получилось так, что степные воины бежали в панике по оврагу, а по обеим его склонам уже были гвардейцы. Они неспешно стреляли в людей сверху вниз, оставляя в живых лишь только тех, которые становились на колени. Чудовищная охота на людей. Но не мы это начали.

Всеми офицерами были выучены некоторые фразы, без которых невозможно воевать с башкирами. Так что приказать на башкирском языке сдаваться и стать на колени — это была одна из основных фраз, которые знал даже каждый солдат в моей роте. И теперь я повсеместно слышал именно эти слова.

Уже через час я пил кипячёную воду с лимоном, разместившись на небольшом покрывале, которое было разложено на пожухлой траве.

Передо мной стояли пятеро башкир, в которых удалось определить знатных воинов. Как стало понятно почти сразу после завершения этого, для степняков нелепого, боя — предводитель отряда был убит практически первым выстрелом из штуцера.

Ну туда ему и дорога. Ещё, может быть, пришлось бы возиться с ним, передавать Кириллову, начальнику Оренбургской экспедиции. А это всё морока. И вообще, я не собирался оставлять ни одного свидетеля того, что здесь произошло.

Сразу сходу ссориться с башкирами и становиться их кровным врагом мне не хотелось. Я действительно лелеял надежду, что смогу каким-нибудь образом остановить это бессмысленное противостояние между, присягнувшим на верность императрице, башкирами и сперва с Оренбургской экспедицией, а потом и со всей Российской империей.

Я знал, что уже в скором времени это противостояние выльется практически в войну, в которой башкиры будут видеть себе союзниками Османскую Империю, ненавидеть русских, убивать даже тех своих соплеменников, которые приняли православие. О таких, как я, знаю уже немало.