В Тридевятое царство попаданкам вход запрещен! (СИ). Страница 26

— Плохо. Увидит тебя, зачарует и работать заставит.

Работы я не боюсь, но перспектива стать несколько примороженной не радовала.

— А тебя что же не зачаровал? — Напряглась я. Может Змей с Марьей все-таки в сговоре? Рано я ее со счетов сбросила.

— У меня вот с ним связь, — кивнула искусница на лешего. — Невеста я евойная. Поэтому Змей и не смог зачаровать.

— А чего тогда домой не вернёшься?.

— А из я на кого брошу? — Марья кивнула на ничего не замечающих и сосредоточено ткущих работниц. — Вороны невнимательные, могут забыть приказать, чтоб девушки поели.

— Им даже это надо приказывать? — Удивилась я.

— Ага. И чтоб спать шли и чтобы помылись и переоделись. А иначе так и будут ткать. Если в деревне совсем никого, значит и обеда не будет. Готовить в таком состоянии ни у кого не получается, приходится охранникам.

— А надолго вороны эти улетают? — Спросила.

— По-разному. Иногда на пару часов, иногда на пару дней. Но надолго стараются не оставлять нас. Да и не все разом. Может где случилось что, — пожала она плечами.

— Слушай, а давай пока никого нет, я дыру в заборе прожгу и ты велишь им за тобой топать до дому? — предложила я. — Они же тебя тоже слушаются?

— Слушаются-то слушаются, да только дальше что? В лесу нам не пройти толпой, догонят. Тут недалече деревня оборотней есть, они снаружи охраняют и для рукоделия нашего заказы находят и передают сюда нитки и прочее.

— А откуда столько рукодельниц?

То, что Марья никуда не пойдет, и вообще судьбу свою приняла, мне и до этого ясно было, но я надеялась, что угроза прилета Горыныча ее как-то расшевелит. Но нет. И я, вместо того, чтоб спасаться самой, сидела рядом и расспрашивала о житье-бытье. Ну, не верила я, что нет выхода! Должен быть!

— Из разных мест. Где только слух пройдет, что какая девица искусна в деле рукоделия, как ее похищают или выкупают. Меня мачеха чуть ли не первой продала.

— Дурдом какой-то. Но надо же что то делать, бежать, пока есть возможность, — настаивала я на своем.

— Да куда бежать-то? Как мы жить будем, сама подумай. Ни одна из мастериц сама делать ничего не сможет. Вот вернёшь ты ее домой, а она как есть кукла тряпичная. Дома ее родня совсем заездит такую безответную. Не всех же воровали, если по всему царству начнут рукодельницы попадать, слухи поползут и это подозрительно будет.

Поэтому многих просто у родни выкупили.

“Нда, ситуэйшн, — задумалась я, — и не вернуть и не оставлять же их тут!”

— Что же делать, как-то можно это наваждение снять, должен же быть способ?

— Кто заклятие создал, тот его и снять может. Я пыталась, но бесполезно. Оно не простое, трехуровневое. Каждая голова его отдельно накладывает.

— А со змеем поговорить? — не сдавалась я.

— А он не разговаривает, сразу смотрит по-особому, и девушки как сонные становятся. А потом уж вороны смотрят, что и как у них лучше получается. Обычно все разным заняты, и при каждой охранник, сюда нас собирают, если только заказ какой большой.

— Значит без Змея никак. А попросить его вас отпустить или откуп предложить не пробовали?

— Как? Мы же все тут куклы безмолвные.

— Но ты-то нет

— Но я и не дура в этом признаваться. Меня связь с Годимиром уберегла, и то я в себя не сразу пришла. А если Змей поднажмет, то я такой же стану и пикнуть не успею. Или просто спалит, как недоразумение. Он говорит не любит, когда что-то порядок нарушает.

Ой, ойей. У меня полупопия сжались. И чего я сижу тут болтаю? Бежать же надо?

Глава 26. В гостях хорошо?

Ничего я не успела. В сенях снова раздался шум и пока я суетливо оглядывалась, ища место куда спрятаться, Марья мгновенно слиняла за станок. Еще миг и я оказалась лицом к лицу с ожившим кошмаром.

Подумала немного, полюбовалась, как чудовище решительно направляется ко мне, как распахивает пасти… И мягко осела без чувств.

Прав тот, кто говорит, что все болезни от нервов. Вернусь домой, курс успокоительного пропью. Или на курорт поеду, в Сочи. Хотя, нет, там последнее здоровье потеряешь, лучше в Сибирь куда-нибудь или на Алтай… Боже, я столько всего в мире не видела, да даже в своей стране! На Байкал хотела съездить и на Камчатку когда-нибудь выбраться, почему же меня в это Тридевятое занесло. И что за мир-то, как он хоть называется, даже не спросила ведь!

— Алазар.

Что?! Я распахнула глаза. Все это время, как очнулась я лежала на чем-то мягком, в тепле, уюте и мне совершенно не хотелось возвращаться в реальность. Так приятно было тешить себя надеждой, что открою глаза и окажется, что я уже дома. Ну или в больнице, ладно, согласна и на такой вариант.

Но только не на то, что на меня с интересом будет смотреть чешуйчатая морда то ли дракона, то ли… “Змей Горыныч!” — дошло до меня. Так обратно в беспамятство захотелось, может со второго или третьего, или седьмого раза получиться дома очнуться?

Закрыла глаза обратно. Подумала и зажмурилась. Ну, давай же, хоп и домой!

— Не получится, — услышала я. А голос, кстати, приятный, чуть ироничный, низкий, с хрипотцой.

Ну и как тут обморочной прикидываться, интересно же!

— Здрасьте, — говорю.

— Здоровались уже, — средняя голова отвечает.

А у нее другой тембр немного, но тоже приятный очень, в самую душу проникает. Я бы даже сказала, завораживающий...

Ой!

Он ведь меня не зачарует? А может я уже того, куклой стала?

— И что же нам с тобой такой интересной делать? — спросила левая голова. Ага, значит до этого со мной правая общалась, все-таки отличаются они немного голосами.

— Понять и простить? — спросила умоляюще и даже ручки сложила в молитвенном жесте. Мысленно добавила — “И домой отпустить”.

Горыныч расхохотался всеми тремя головами, да так, что не успевал лапками слезы вытирать.

— Нет, — сказал, отсмеявшись, — ты мне самому нравишься, будешь тут жить.

Он отвернулся и я не сумела понять, какая именно голов участвует в беседе. Хотя какая разница, правда, главное, чтобы к станку не приставил как остальных.

— А тут это где? — спросила, оглядываясь и пытаясь понять, где же я оказалась.

Поняла, что в постели, вокруг не сказать, что радостно, но и унылости интерьер не навевает. Протянула руку, погладив шершавый светлый камень стены и поняла, что он теплый. Потолок скорее свод напоминает, но его не рассмотреть, слишком высокий и к тому же светиться мягким теплым светом. Очень успокаивающе. Мебели не много, помимо кровати, круглый стол на одной ножке, расходящейся внизу лучами, кресло возле камина в углу и этажерка с книгами. На полу шкура. Окон нет, и вообще, похоже, что это слегка облагороженная часть грота, потому что какой-то строгой геометрии не наблюдалось.

— У меня в пещере, — подтвердил Змей, развернулся и потянул глиняную кружку. — Пей, это поможет.

Вцепилась подрагивающими руками в протянутую посуду и втянула ноздрями запах. Одновременно лихорадочно соображала, что делать. Оставаться у Змея я не планировала, у меня столько планов было и все наполеоновские, чуть ли не покорение нового мира, а что теперь? Где-то там Марья с ужом, и волк с ее Снежностью, а вдруг их пленили и в темницу посадили? Надо узнать наверняка.

— А вы только меня из той избушки забрали? — невзначай спросила.

— А кого-то еще надо было? — прищурился Горыныч.

Питье пахло травами, преимущественно душицей и мятой, а еще немного медом, и я сделала небольшой глоток.

— Да нет, наверное, — неопределенно пожала плечами, уткнувшись в теплое питье.

— Друзей твоих я выпустил, нечего им в селение делать, работе мешать только будут.

Выпустил? Как он это сделал, хотела бы я знать, неужели забор спалил? И кого именно выпустил? Марья-то работницей прикинулась сразу, да и не ушла бы она… Спросить, нет? Вдруг неосторожным вопросом подставлю, лучше подождать, пока сам скажет, что захочет.

Снова сделала глоток, бросив короткий взгляд на Змея. Он сидел, откинувшись на спинку кресла и наблюдал за мной.