В Тридевятое царство попаданкам вход запрещен! (СИ). Страница 23

Волк согласно кивнул и я, забывшись, потрепала его между ушами.

— Лучше всего использовать лестницу. Не знаешь, может Годимир уже соорудил ее? Из лиан, например, вырастил? — Видя насмешливый взгляд волка, пояснила, — во всех книжках герои все из лиан выращивают.

Волк качнул головой так, что я поняла, что это безоговорочное “нет”.

— Нет, ну не думал же он, право слово, что я смогу на стену влезть. И потом еще слезть. Значит, есть какой-то план? — спросила серого.

— Есть, — услышала за спиной. Обернулась, это леший все-таки догнал нас. — Ты сядешь на него верхом и вы перепрыгните этот забор.

***

— Чего?! — возмутилась я. — Никуда я не полезу и прыгать через стену не буду! Вы мне ещё полетать предложите, на Змее Горыныче, ага!

Леший вздохнул, глядя на меня как на дитя неразумное, так что мне даже немножко стыдно стало. Но что я поделаю, если высоты боюсь. И волк на меня с опаской покосился и уши прижал. Вот, тоже понимает, что прыгать на нем через стену — плохая идея.

— Как хочешь, — леший говорит. — В конце концов там за стеной твоя кошка, мне-то что до твоих проблем.

— Но ты же сам внутрь как-то планируешь попасть? — прищурилась я. Ну явно же хитири чего-то!

— Я нечисть, могу и ужом проскользнуть, коли щель найду, а вот ты тут тогда нас жди, если прыгать на хочешь.

Конечно не хочу! Но и ждать не могу, я же изведусь вся! Покосилась на волка, хоть бы седло на нем было с ремнями безопасности, так можно ещё зажмуриться посильнее и представить, что это аттракцион такой в парке для экстремалов. А тут как, за шерсть держаться? Так я его лысым оставлю. Если он меня не сожрет раньше. А там Маркизонька моя...

— Ладно, — горестно согласилась я. — Давай будем прыгать. Только можно я глаза закрою? И еще бы приколдовать меня как-нибудь, чтобы не упала. Или лучше привязать?

— Ты садись и руками его за шею обними покрепче, как мужа любимого, — принялся леший инструкции давать. — Глаза если хочешь закрой, только рук не разжимай.

Ага, как мужа. Я моего пропавшего мужа иногда так обнять хочу, что не факт, что он силу моих чувств переживет.

Просто я тут подумала маленько и решила, а чего я одна мучаюсь? Ладно, я понятия не имела, что происходит, но он-то чем думал, а? Как можно с совершенно посторонней и незнакомой девицей обряд какой-то пройти, а потом ещё и ничего не объяснив, тащить в лес со словами: “пойдем, дорогая, теперь ты моя жена, буду тебе супружеский долг отдавать”.

Ладно, чуть преувеличиваю, но по сути верно ведь. Это ж явно не в себе надо быть. Но обидно, симпатичный такой парень, а на голову дурачок совсем оказался. Понятно, что родители не знают, как его с рук сбыть. Но не на ту напали, вот спасу всех, и пойду узнавать, как мне домой вернуться. Кикиморам веры нет, но если тут Марья-искусница есть, то и Василиса Премудрая должна быть. Вот у нее и спросим.

В общем, довольная своим планом, я на волка залезла. Прижиматься к нему я не собиралась, но за шерсть держаться неудобно оказалась, слишком она у него гладкая да шелковистая, выскальзывает.

— Да ты не стесняйся, все свои, прижимайся крепче, — Годимир прикалывается. — Я уж, так и быть, мужу твоему не расскажу, что ты чужих незнакомых оборотней обнимала.

Вот ведь нечисть! Я до этого и думать не думала, что волк, он ещё и человеком может быть, ну зверь и зверь, а этот намекает тут на всякое. Что значит "чужих оборотней обнимала"?

— Он может и не чужой, он может уже свой собственный, — говорю из вредности. — Вот у вас тут обычаи странные, что можно чужую девицу через костер протащить, а потом женой назвать. А у нас тоже обычай такой — сел на оборотня и все, повязаны навек крепко накрепко.

— Интересный, — леший говорит, — обычай, но с этим конкретным оборотнем это не сработает, он женат уже.

— А кто, — говорю, — про женитьбу говорит? Он теперь мне служить обязан до тех пор, пока не отпущу.

— Служить? — удивляется леший.

— Да, — серьезно киваю. — Так положено, служить верой и правдой.

Я пыталась вспомнить, что там за отношения между Иваном Царевичем и серым волком были, устанавливали они по времени срок или по количеству поручений, но не вспомнила. Хотела сказать, что служить “тридцать лет и три года”, но подумала, что так долго я тут задерживаться не планирую, а скажу и, мало ли, сама на себя ограничения наложу. Всяко может быть, мир-то магический, с вывертами.

— Ну ладно тогда, — согласился леший, став серьезным. — Ну что, серый, принимаешь службу?

Волк вздохнул и кивнул. А мне опять стыдно стало, на этот раз, что что обманываю. Но разубеждать на стала, если они все так серьезно воспринимают, то потом когда вернемся, скажу, что служба окончена, и все. Зато у оборотня хоть стимул будет меня по дороге не уронить. Но на всякий случай предупредила:

— Ты поаккуратнее со мной, понял? Не урони.

Волк серьезно на меня так посмотрел, совсем по-человечески, и я покраснела. Вот ведь блин, ещё и чужого мужика заставила себя возить, совсем совесть потеряла, Линка. А ведь на Земле всегда говорила, что женатые мужчины — ни-ни.

Но неловко обняла волка за шею, для чего прижаться плотно-плотно пришлось, так что его стук сердца под своим почувствовала. Ой, стыдоба-то какая, но буду лучше о нем, как о волке думать. Мало ли, что у него взгляд человеческий.

— Все, — говорю, — я готова. И зажмурилась.

Как не завизжала, не знаю. Может, потому что волк сначала отошёл от стены потом разбег взял, а потом только вверх сиганул. А я так в него вжалась и зубы сцепила, что не то что кричать или визжать, я даже когда поняла, что стоим уже, не сразу глаза смогла открыть и руки разжать. Я бы, наверное, лешего дождалась, чтобы он меня с волка, как с яблони снял, но тут писк услышала.

Ах ты ж, Маркизонька моя! Сразу и забыла, что сидела тут вся такая испуганная. И глаза открыла, и голову подняла, и руки расцепила, и вокруг озираться начала.

А красавица моя снежная и нежная под ногами трется, радуется. Сама не поняла, как с волка скатилась и к себе кошку прижала.

— Хорошая моя, зачем же ты одна сюда пошла, а вдруг бы тебя обидел кто? — Говорю ей и вокруг смотрю, откуда опасность ждать?

А вокруг типа деревеньки, несколько домиков маленьких и изба посередине большущая. Вот только при домах ни оград, ни огородов. И на улицах никого. Ни людей, ни детей, ни даже собак. Только мы втроём. Очень подозрительно.

Глава 24. Ткачихи

Кошка спрыгнула с рук и с деловым видом потрусила к самой большой избе. Мы с волком переглянулись и пошли за ней, в надежде, что она тут наверняка уже что-то разузнала.

И почему я о ней тоже как о разумной думаю? Ну ладно, сказка же. Или что то похожее. Главное чтоб Василиса Премудрая не выдумкой была. Но это потом, а сейчас надо выяснить, что тут происходит.

В избу я постучалась, как приличный человек, но мне никто не ответил. Тогда я сама вошла, сначала в небольшие сени, заваленные всяким рулонами тканями и ковровыми дорожками. Такие у родителей были, да и сама ткала. Выругалась вполголоса, когда на меня завалился натянутый на раме гобелен, прислонила его к стене и прошла в саму избу. И замерла в недоумении.

Это было просторное помещение, полное… работниц?

Как-то в сети я видела фотки с советских фабрик. Вот это было то же самое. Полтора десятка девушек с совершенно безучастными лицами, все в косынках, работали за ткацким станками. На меня ни одна из них даже глаз не подняла, не то чтобы от дела отвлечься. И ладно бы на меня не обратили внимания, но со мной вообще-то волк, он тоже в горницу вошел, огляделся и тут же назад сдал. Логично, а то всех испугает, девицы шум, визг поднимут, а у меня кошка нервная. Я и тоже не в себе, чего уж скрывать, не то, что некоторые с железными нервами. Даже чересчур крепкими, я бы сказала. Помахала рукой у одной из девиц перед лицом. Ноль эмоций, фунт презренья. Отклонилась и продолжила челнок туда-сюда гонять.