Измена. Ты пожалеешь... (СИ). Страница 18

Тяжело вздыхаю.

Реакция всех прочих для меня была плюс-минус предсказуемой.

Грязный, громкий скандал перед свадьбой любимой дочери — это как раз то, чего я пытался избежать любыми средствами.

И это именно то, что случилось.

Стеша со всей фанатичностью своей правдолюбивой натуры растрезвонила всем-всем-всем и свято верит, что делает лучше, не замечая при этом, как противно и неловко было при этом ее маме.

Поставить в известность всех.

Ладно, об этом позднее.

— Папа. Не молчи.

— Что тут скажешь?

— Хоть что-нибудь! Это правда?!

Варя садится, обмахиваясь веером.

С корабля на бал. Едва приехала, даже не переоделась. Платье-крестьянка, шляпка…

Так-то она больше на меня похожа, но именно сейчас в этом платьице, которое выглядит нарочито простым, но стоит дохреналион, она напоминает мне Лизу.

Ту Лизу. Мою. Из прошлого.

И я, кажется, что-то перестал понимать или, как сейчас говорят, вкуривать в этой жизни. Потому что искренне недоумеваю, почему дорогое косит под простоту и стоит неимоверно много?

Моя Лиза выглядела на миллион без миллионных вложений…

Без всех этих косметологов, курсов управления внутренними ресурсами, пилатесов, йог и дорогущих абонементов в топовый спортзал… Без всего того, без чего, по мнению сегодняшней молодежи, никак не быть красивым.

Что это? Мы зажрались и разбаловали своих детей?

Или у каждого уровня жизни свое понимание «зажрались»?

Я не знаю. Я устал…

Я ведь всего лишь хотел… Хотел…

Уже даже не понимаю, чего и как, но замотался в этих бесконечных склоках и скандалах, выяснении отношений.

Самое стремное в этой ситуации, что мне не к кому прийти. Тупо не к кому!

Раньше я всегда приходил к Лизе. Бранился, негодовал, делился наболевшим и острым, психовал, что не выходит или выходит не так, как надо, костерил тех, кто оказался слабее, чем я думал, делился надеждами и планами.

Мне даже не нужно было слышать ее ответы, пока пытался объяснить, сам отвечал на свои же вопросы, вот так… Она просто слушала и была моими ушами, иногда давала легкие советы, лежащие на поверхности, вот только как я сам этого не видел в упор?

Уверен, она бы и сейчас могла меня выслушать, если бы проблема была не в нас самих. Если бы не затрагивала и на разбросала по разные стороны баррикад, и перед моим носом теперь только глухая стена.

— Папа, это… правда? — настойчиво спрашивает Варя. — То, что ты… Не с мамой, а с Евой?! — округляет глаза. — А как же беременность? Мама беременна? Или… нет?

— Беременна.

— И ты с Евой?! — переспрашивает. — Стеша орала, как потерпевшая, все только это и обсуждают, что ты собираешься маму в какую-то психушку закрыть, чтобы забрать вашего ребенка и быть с ее сестрой.

Как часто в пылу гнева можно набросать ворох угроз? Просто потому что привык разбазаривать угрозы там, где необходимо, чтобы оппонент не действовал опрометчиво и притормозил?

И в какой-то момент путаешь берега, выплескиваешься…

Я молчу, и Варя принимает это за правду.

— Мне не нужно твое вонючее платье из Милана. Зачем ты вообще его сюда приплел?! Стеша только о нем и говорит! Между прочим, ты заказал мне его тайком от мамы еще три месяца назад! Задолго до всего этого… Но зачем-то выдаешь все так, будто я за это платье встала на твою сторону и… Вот это все…

Такое чувство, что она сейчас разревется.

— Это зашквар, — поднимается и уходит. — Разбирайтесь сами. Не впутывайте меня. И больше не надо тратиться на мою свадьбу!

— Вот уж, действительно, больше не надо, — вылетает из моего рта. — Папочка оплатил все твои хотелки?!

— Не все. Но остальные, так уж и быть, Гриша оплатит. Платье верни. Я его из принципа не надену.

— Ах, из принципа! — взбешенно сжимаю пальцы в кулак.

— Да, из принципа. Я лучше в платье из Садовода выйду замуж.

Ну-ну…

Мы с ней оба знаем, что она лукавит. Ведь у нее на выбор были очень дорогие платья, тоже красивые и из заграницы привезены в местные свадебные салоны...

Просто Варя… Тоже своего рода бунт объявила. В своих реалиях и установках, разумеется.

Для нее не надеть то самое платье, заказанное мной, уже подвиг.

Глава 22. Виктор, брат Лизы и Евы.

— Не вмешивайся, — шепчет жена, прильнув к груди. — Пусть Лизка сама разгребает!

Полная грудь Кати, влажная после секса, приятно расплющена о мою. Ее волосы вкусно пахнут. Минуты такие кайфовые, хочется просто лежать и молчать, остывать после того, как, наконец, получилось растолкать по своим комнатам детишек, состыковаться по времени и просто отдохнуть по-взрослому.

Просто ни о чем не думать.

Если сказать что-то, то приятное, хотя бы «я тебя люблю» или «мы сегодня в ударе», но… явно не портить эти минуты продолжением бессмысленного спора, начатого ранее.

Словно поставить точку собственного мнения важнее, чем провести эти минуты друг с другом, кайфуя.

— Кать…

— Ну, что? — смотрит на меня с претензией. — Или ты с моим мнением не считаешься? Я же сказала, что против! Не вмешивайся, и все! Пусть сами разгребают!

— Ты не могла бы… Тшшш, — показываю, мол, рот на замок.

Однако жена не унимается и привстает, обиженно шлепнув по груди ладонью.

— Ты мне сейчас рот на замок закрыл, что ли? Обалдеть, и для кого я тут скакала, потела?!

— Для удовольствия. Для нас… Для того, чтобы отдохнуть, м? — предполагаю. — Или, что? Ты мне два дня мозги сушила, а до этого неделю игнорировала, чтобы потом сексом продавить?

Увы, но стоит признать очевидное.

В нашей семейной жизни секс стал редким явлением и средством манипуляции. Когда мужики в сервисе о таком толковали, мол, баба может за яйца потом сексом взять, я думал, шутят. Ан нет, смотрю… Реально на опыте говорят. Моя Катька эту тему просекла и ловко ввернула. Теперь, чуть что… Обиды, поджатые губы, не дает, мурыжит… И ладно бы по серьезным поводам мы с ней ссорились! Но нет, в последнее время все чаще неделями на сухом пайке держит, а потом дает… с королевским видом, выбивая за это желаемые подарки или поступки.

Когда секс в браке стал валютой?

Теперь вот два дня мы на ножах были. Из-за ситуации, сложившейся в семье сестры.

Я решил поехать, но Катюха твердо уверена, что вмешиваться не стоит.

— Ты идиот, если вмешаешься. Вот ты кто! — хлопает дверью, убегая в душ.

Стерва.

Все настроение после секса запоганила. Дала, но… Лучше бы не давала! И, наверное, правы те, кто завел себе на стороне бабенку, не обремененную ничем. Ту, которой дал секса и немного денег на ход ноги, и она уже рада. И волки сыты, и овцы целы, и не чувствуешь себя бараном, которого на веревке раз за разом упорно возвращают и привязывают в стойле.

Вернувшись после душа, жена всем своим видом показывает недовольство. Переодевается и начинает намазывать на себя какую-то слизь из баночек, гремит склянками.

— Вляпаешься в проблемы сестричек. Встрянешь! Оно тебе надо? Вить… Одной почти сорок пять, другой сорок один. Мужика не поделили… Тебе самому не стремно встревать в их разборки? Младший братишка не должен лезть в девочковые разборки.

— Речь не о том, что Ева… — морщусь. — В семью влезла. И не о том, есть у нее интрижка с мужем Лизы или нет. О другом. Кто-то должен поставить на место Влада. Вот и все. Чтобы он руки не распускал и связи свои не подключал. По-мужски поговорить надо!

— Вот именно, Вить! Руки у него длинные! И связи есть! А ты… что… Да, у нас ты кое-что значишь, бизнес есть. Да, мы не бедствуем. Но уровень не тот! А еще ты расширять свой автосервис хотел, купить дополнительное место… И у кого, напомни, ты хотел попросить денег?

— Значит, не буду расширяться в этом году. И все. Или буду…

— Угу.

— Из заначки возьму.

Жену аж всколыхнуло.

— Не трогай заначку! Мы в отпуск хотели. Наконец-то не в Турцию и не в Египет. Я мечтала о шопинге в Дубаи-молл… И ты обещал мне!