Император Пограничья 8 (СИ). Страница 27

Поначалу всё шло гладко. Подходил к раздаче, туманил сознание поварихе: «Я уже был, это за семью». Работало два-три раза, пока воевода не ужесточил контроль. Ввёл какие-то магические метки на карточках — теперь без них еду не получишь, а подделать невозможно. Через два дня всех поддельщиков повязали. Предсказуемо.

— Надо менять тактику, — шепнул Иуда Митьке, когда они сидели в своём углу барака. — Будем отбирать карточки у местных.

— А если спалят? — Митька нервно теребил рукав рваной куртки. — Тут дружина, маги…

— Не спалят. Я же не разбойничать буду — просто возьму то, что плохо лежит. Отведу глаза, внушу забыть. Чисто и аккуратно.

Косой хихикнул:

— Хитро. Сами отдадут и не вспомнят. Ротозеи, что с них взять. Жрать им воевода раздаёт задаром, а они ещё и карточки теряют. Может, им вообще еда не нужна?

— Вот именно, — усмехнулся Иуда. — Естественный отбор. Слабые подыхают, сильные выживают. Мы — сильные.

За три дня он обчистил с десяток простофиль. Техника отработана: выслеживает жертву послабее, подходит, просит показать карточку под предлогом сравнить цвет. Берёт в руки, встречается взглядом и внушает: «Забудь». Человек моргает, он исчезает в толпе. Через пару минут бестолочь начинает искать карточку, паникует, бежит домой «искать». Идеально.

Конечно, у них были свои карточки, но дело даже не в жратве. Лишние карточки — это валюта. За них можно выменять самогон у местных умельцев, табак, тёплые вещи, серебряные безделушки или кольца. Вдовушка из соседнего барака за дополнительный паёк готова греть постель. Митька уже присмотрел пару таких голодных дурочек.

Всё эти ценности аккуратно прятались в тайнике — после Гона парочка планировала исчезнуть с приличным капиталом. Пока местные дураки будут отстраивать свои деревеньки, они уже будут далеко, в каком-нибудь большом городе, где никто не знает их лиц. А эти идиоты пусть дальше играют в справедливость и братство.

Однако главное — власть. За лишний паёк можно было купить не только тело, но и преданность. Худой паренёк из их барака уже бегал по поручениям за дополнительную миску каши, своей тот не наедался. Вдова с тремя детьми шептала новости из женского барака за банку тушёнки. Старик-алкоголик готов был сделать что угодно за глоток самогона. Иуда выстраивал свою сеть информаторов и исполнителей, как паук плетёт паутину.

А ещё это было упоение. Адреналин в крови, когда обводишь вокруг пальца очередного простофилю. Чувство превосходства, когда видишь растерянность в глазах жертвы. «Ульян» не мог остановиться, даже если бы захотел. Это было сильнее голода, сильнее страха — древний зов воровской крови, который вёл его с детства. Каждая украденная карточка доказывала, что он умнее, хитрее, сильнее этих овец.

И, конечно, месть. Воевода поселил их, беженцев, в бараки — пусть и с печками, пусть и добротные, но всё равно хуже, чем дома местных. Дал работу на укреплениях — таскать брёвна да рыть рвы. Конечно, платил за это, кормил, но разве это справедливо? Местные небось сидят в тепле, а им, беженцам, достаются объедки.

Иуда видел несправедливость во всём: в том, что местный плотник получил новый инструмент, а ему дали подержанный; в том, что детей местный врач осмотрел первым делом, а беженцам приходится ждать своей очереди. Каждая мелочь раздувалась в его больном воображении до размеров вселенской несправедливости. И каждая украденная карточка была его способом восстановить баланс.

Сегодняшней жертвой стала девчонка лет восьми. Тощая, глазастая, с растрёпанными косичками. Шла с таким важным видом, словно не карточку несла, а княжескую грамоту. Бестолочь. И родители бестолочи, раз такую малявку послали.

— Эй, малая, — окликнул он её около колодца. — Дай-ка глянуть на твою карточку. Хочу проверить, правильную ли мне выдали.

Девчонка посмотрела недоверчиво, но карточку протянула. Наивные дети — лёгкая добыча. Взял в руки, поймал её взгляд своими «хрустальными» глазами, как их называл Митька, и прошептал: «Забудь».

Морок окутал детское сознание. Девчонка моргнула, растерянно посмотрела на пустые ладошки. Он уже растворился в утренней толпе, сжимая в кармане синюю карточку и три зелёные. На усиленный паёк и три базовых. Повезло.

Митька ждал его у барака, потирая руки:

— Ну что, добыл?

— А то, у пигалицы одной увёл. Синяя попалась, будем есть как бойцы.

— Во дают! — заржал подельник. — Представляю, как эта мелкая сейчас ревёт. Мамка, небось, выпорет за потерю.

— Плевать, — пожал Иуда плечами. — Нечего карточки детям доверять. Сами виноваты.

Вечером они направились к раздаче, сжимая несколько новых зелёных карточек. Очередь была относительно небольшая — основной поток прошёл на рассвете. У котлов стояла знакомая повариха Глафира — дородная тётка с красным лицом. Но рядом с ней маячила незнакомая девушка лет восемнадцати. Худенькая, бледная, с огромными серыми глазами. Смотрела на людей в очереди с какой-то странной сосредоточенностью.

Очередь двигалась медленно. Слишком медленно. Впереди оставалось человек семь. Шесть. Пять. Девушка продолжала вглядываться в лица. Наклонившись к Глафире, она что-то тихо сказала. Повариха кивнула, не отрываясь от работы.

Четыре человека впереди. Карточка жгла карман. Митька за спиной нервно сопел. Девушка повела глазами, осматривая собравшихся…

Я посмотрел на Анфису, которая всё ещё держала за руку всхлипывающую Машу. В глазах девушки-Эмпата читалось понимание серьёзности ситуации.

— Анфиса, мне нужна твоя помощь, — сказал я, обдумывая план. — Воры наверняка придут на раздачу с краденными карточками. Твой дар позволяет чувствовать эмоции людей, а зачатки ментальных способностей помогут распознать тех, кто пытается скрыть злой умысел.

— Но я… я не могу толком контролировать свои способности, — растерянно произнесла девушка. — В лазарете одно дело — там люди страдают открыто. А тут нужно будет выискивать скрытое.

— Просто попробуй. Встанешь рядом с Глафирой на раздаче. Не нужно никого обвинять — просто наблюдай и запоминай подозрительных. Потом расскажешь мне.

Анфиса кивнула, хотя в её серых глазах всё ещё плескалась неуверенность. Я довёл Машу до Захара, помог ей получить новые карточки, проследил, что она забрала еду и отправил домой. Их семья не останется голодной из-за подлости какого-то вора.

Покинув площадь, я направился в лабораторию, где меня уже ждали Александр Зарецкий, Анна Соболева и Максим Арсеньев. По моей просьбе они уже несколько дней исследовали одну неприятную, но важную тему.

Алхимик выглядел встревоженным — перед ним на столе лежали образцы испорченных продуктов.

— Прохор Игнатьевич, ситуация хуже, чем мы думали, — начал Зарецкий без предисловий. — Тёмная энергия, исходящая от Бездушных, не просто портит продукты. Она ускоряет все процессы разложения в геометрической прогрессии.

Соболева подхватила:

— Мясо, которое должно храниться неделю, протухает за сутки. Хлеб покрывается плесенью через день вместо недели. Овощи вянут буквально на глазах.

— Я проводил измерения, — вступил Арсеньев, поправляя очки. — Концентрация тёмной энергии растёт с каждым днём осады. Если так пойдёт дальше, даже консервы начнут портиться.

Я нахмурился. Эту проблему я предвидел ещё в начале Гона, потому и распорядился построить специальные хранилища. Обычные погреба и амбары не годились — нужна была комплексная магическая защита.

— Удалось разработать возможные мер противодействия для продуктов вне защищённых складов? — спросил я. — Не у всех есть доступ к большим амбарам.

Зарецкий оживился:

— Есть несколько вариантов. Первый — создание малых защитных контейнеров с использованием осколков Морозника. Растение естественным образом замедляет процессы гниения.

— Проблема в количестве, — вздохнула Соболева. — Морозника у нас не так уж много, а людей — пять сотен.

— Второй вариант, — продолжил алхимик, — защитные руны на основе Эссенции. Но это требует постоянной подзарядки.