Тень правды (СИ). Страница 13

Кровь.

Мы положили Балашова на кровать, а я всё ещё продолжал тратить свою ману. Её осталось совсем немного. Запаса хватит буквально на одно заклятье.

— Что будем делать, господин Мечников? — спросил Кастрицын.

— Выбора нет, Роман Васильевич. Мы можем спасти пациента, но мне понадобится ваша помощь. Именно ваша. Кроме нас с вами уже никто не сможет исправить ситуацию, — произнёс я. — Сейчас я объясню вам, как работают компоненты системы крови. Нам придётся поднапрячься, иначе…

Мой указательный палец, который всё это время лежал на предплечье Балашова, перестал чувствовать ритмичную пульсацию.

У моего друга остановилось сердце.

Глава 7

Вот теперь ситуация точно достигла апогея. Будет попросту глупо потерять Евгения сейчас после всего, что нам уже удалось пережить вместе.

Первым делом я бросился к его телу и, продолжая поддерживать состояние повреждённого сосуда лекарской магией, принялся выполнять закрытый массаж сердца. Главное сейчас — завести сердце, а уже после этого можно будет провернуть задуманный мной план.

Для человека с гемофилией любое ранение может оказаться последним. Именно от этой болезни в моём мире, между прочим, страдал единственный наследник Николая Второго — Алексей Николаевич. Из-за этого у семьи Романовых возникало много проблем с ребёнком, поскольку он мог получить серьёзное ранение даже от обычного падения. Правда, в итоге его история, как и история всей семьи Романовых, всё равно закончилась плачевно.

Подозреваю, что в этом мире так просто дворян не смогут сместить и лишить власти. Не знаю, будет ли идти здесь история по тому же сценарию или нет, но устроить революцию смогут только те, кто владеет магией.

Или огнестрельным оружием хотя бы по типу того, которое только изобрёл избранник Телесфора.

Именно об этом я думал, пока пытался откачать Евгения Балашова. Старался углубиться в мысли о чём угодно, кроме того, что происходит в данный момент. Продолжал ритмично прожимать его грудную клетку, а сам отстранился от происходящего.

Слишком уж много странных вещей произошло за последние сутки. Сначала вся эта ситуация с судом, потом появление Полкана вместо сознания Евгения, и в завершение всей этой картины — безумная резня, которую затеяли сектанты. Вопросов у меня уйма, но до сих пор нет ни одного ответа.

От мыслей меня отвлёк громкий вдох, сделанный Евгением. Или Полканом. Тут уже чёрт разберёт, кто из них двоих сейчас управляет телом.

— Роман Васильевич! — прокричал я. — Начинаем!

— Что мне нужно делать? — растерянно спросил Кастрицын.

— Поделитесь со мной своей маной, я поддержу поврежденные сосуды и постараюсь быстро объяснить, что от нас требуется, — произнёс я и принялся ещё быстрее останавливать кровотечение, которое, казалось, уже было невозможно замедлить ничем, кроме препаратов-гемостатиков.

Но их я до сих пор не изобрёл. А следовало бы. Теперь я вижу, на что стоит сделать акцент в следующий раз. Гемостатики не только простым лекарям пригодятся, но и военным. Думаю, они с радостью купят у нас эти препараты, поскольку те будут играть на фронте первостепенную роль, как и антибиотики.

Главное правильно разъяснить им, как и в какой дозировке можно использовать этот препарат. Иначе по ошибке военные могут не спасти пациента, а наоборот, убить его.

К примеру, при кровотечении ему введут гемостатик, но сильно превысят дозировку. Тогда это может привести к образованию тромбов. А уж если образуется эмбол — тромб, способный путешествовать по кровеносным сосудам — тогда ситуация запросто может закончиться плачевным исходом. Инсультом или тромбоэмболией лёгочной артерии. А последние два заболевания практически всегда либо делают человека инвалидом, либо убивают его.

— По моей команде, Роман Васильевич, начинайте использовать силу скрытых каналов на повреждённых венах. Просто сконцентрируйтесь на сосудистых стенках. А я то же самое сделаю с кровью, — пояснил я.

— Вы имеете ввиду «перелечивание»⁈ — удивился он. — Но ведь так мы можем его убить!

— Он в любом случае умрёт, если мы ему не поможем, — сказал я. — Придётся рискнуть, господин Кастрицын.

Я уже отметил для себя две полезные функции, на которые способно «перелечивание». Во-первых, с помощью него можно наносить урон в тех ситуациях, когда обратный виток не доступен мне из-за клятвы лекаря. Во-вторых, бывают случаи такие, как сейчас. Когда обычная лекарская магия ничего не может противопоставить болезнетворной силе. В данном случае, когда человека вылечить почти невозможно, «перелечивание» служит в качестве козыря. А если мы вдвоём вместе с Кастрицыным попытаемся дать бой гемофилии, думаю, у нас должно получиться.

Пока Роман Васильевич старательно заращивал сосудистую стенку, останавливая венозное кровотечение, я уже залатал все капилляры и принялся работать над свойствами самой крови.

И тут важно понимание заболевания. Ведь без понимания лекарская магия работать отказывается. Нельзя просто дать ей приказ: «Лечи кровь! Пусть кровотечение остановится!»

Нет. Приказ должен быть максимально конкретным. Главным оружием лекаря является не его магия, а его головной мозг. Его понимание патологических процессов.

Главным принципом гемофилии является отказ всех или некоторых компонентов свёртывающей системы крови образовывать тромб. Люди привыкли думать, будто тромб — это что-то плохое. Но вообще-то именно для этого тромбоциты и существуют, чтобы останавливать кровотечение. А в данном случае активации тромбоцитов не происходит.

К сожалению, наш организм гораздо сложнее, чем может показаться. Конкретно я, обучаясь в медицинском университете, пришёл в шок. Ведь работа нашего тела до ужаса сложна. Я бы сравнил все эти хитросплетения сигнальных веществ, клеток, тканей, органов и их систем с какой-нибудь сложной программой. Никогда не разбирался в компьютерах и программировании, но думаю, люди, которые занимаются этим профессионально, поняли бы моё сравнение.

Чтобы процесс свёртывания крови запустился, нужно чтобы двенадцать веществ провзаимодействовали между собой и привели к активации тромбоцитов. Только у больных гемофилией есть проблема. Некоторые факторы перестают работать из-за генетической поломки. И это, как правило, не излечимо.

В моём мире генная инженерия ещё не дошла до момента, когда появится возможность исправлять с помощью специальной аппаратуры поломки в хромосомах и генетическом материале. Здесь есть лекарская магия, которая способна на большее, но что-то мне подсказывает, будто и магия не сможет забраться в гены. Их уже ничем не исправить. Если человек родился с болезнью или приобрёл болезнь из-за мутации, как Евгений Балашов, вернуть всё на свои места уже не выйдет.

Если мы спасём Евгения, ему придётся внимательно следить за собой. Не допускать никаких ранений. Даже кровотечение из дёсен, геморроидальные узлы или содранный заусенец могут привести к неприятным последствиям.

Пока Кастрицын сдерживал по моему приказу сосудистую стенку, я буквально спаивал края раны, как сварщик, вот только пользовался при этом не паяльником, а клетками крови. Активированные тромбоциты, которые тут же встроились в стенку вены, начали перекрывать рану.

— Я больше не могу, Алексей Александрович, — простонал Кастрицын. — Сил почти не осталось. Ещё немного — и я сдамся.

— А больше и не надо, — сказал я и отступил от Евгения. — Я как раз закончил. Мы справились.

Стоит отметить, магии у нас было по нулям. «Перелечивание» очень прожорливо. Мы с Кастрицыным растратили последние крупицы, которые у нас остались после схватки с последователями Чернобога.

— У нас получилось? Он теперь будет жить? — спросил Кастрицын.

— Да, если будет аккуратен, — ответил я.

— Аккуратен? Ха-ха! — рассмеялся Роман Васильевич. — О какой аккуратности может идти речь? Он — настоящий воин. Израненный, ослабевший, он всё-таки накинулся на одного из сектантов и зубами вырвал нам победу! Вы ведь это видели? Я, если честно, впервые узрел, как человек до смерти загрызает другого человека.