Кореец (СИ). Страница 50

У щербатых ворот, на лавочках, сидели женщины в выцветших байковых халатах и платках, переговаривались о чем-то своем, перемывая косточки соседкам. Увидев нас, двух явно неместных, они проводили нас долгими, изучающими взглядами.

— Кого ищете, парни? Куда путь держите? — крикнула одна, самая бойкая.

— Магазин бы нам, уважаемая! — прокричал я в ответ. Зачем кричал — непонятно, улица была тихая, как в послеобеденный сон. Видимо, местная манера общения.

— А вон, угол видишь? — женщина махнула рукой. — Туда прямо топай! Там дом красный, из кирпича. Самый уродливый на всей улице — не промахнешься! Магазин там!

Мы поблагодарили и двинулись к углу. И точно — у самого поворота, вдоль обочины, сидела на корточках компания. Шестеро молодых парней, лет по восемнадцать-двадцать. Классическая «шпана обыкновенная», вид универсальный для всех окраин Советского Союза. Сидели, лузгали семечки, лениво сплевывали шелуху под ноги. Завидев нас, незнакомцев, группа заметно оживилась. Переглянулись, заухмылялись.

— Ле, салам не бывает, да? Совсем гордые? — окликнул нас один, рыжий, в потертых красных шортах и майке с надписью «СССР». Он даже не встал, говорил лениво, с вызовом.

Мы остановились. Колька посмотрел на них своим немигающим таежным взглядом.

— Чего тебе? — ровно спросил он.

— Денежек дайте, братухи, хлебушка купить, — все так же лениво протянул рыжий. — Голодаем, видишь.

— Да уж, заметно, — хмыкнул Колька, оглядывая их сытые морды. — Денег нет. Сами на мели.

— Вай, за слова отвечаю, есть у него! — встрял другой, долговязый, выгребая из кармана горсть семечек. — Я видел, как он в карман лазил!

— Эээ, ты че там мутишь, маймун? — рыжий наконец соизволил приподняться с корточек. — Сказал, трешку дай! По-хорошему прошу!

— А я сказал — не дам, — усмехнулся я, чувствуя, как внутри начинает закипать адреналин.

— Ле, ты базар фильтруй! Я твоей мамы мир топтал! — взвился рыжий, лицо его побагровело. — Че стало, ле? Совсем страх потерял?

— Ниче не стало, — мирно ответил я, делая шаг вперед. — Иди своей дорогой, джигит.

— Э, Хасанчик, скажи да ему! Пусть не борзеет! — Рыжий повернулся к самому крепкому из их компании — низкорослому, широкоплечему парню с тяжелым подбородком.

— Суету не наводи, да, здесь, — прогудел Хасанчик, угрожающе поднимаясь. Он был в шлепанцах на босу ногу, и это почему-то делало его вид еще более угрожающим. — Че за блатота? Хочешь проблем, да?

И он внезапно сделал угрожающее движение в нашу сторону, выбрасывая вперед руку, будто целясь мне в лицо.

— Ты с ним бакланиться будешь? Или сразу по щщам дашь? — крикнул кто-то из его дружков.

Но Хасанчик не успел «дать по щщам». Колька с молниеносной скоростью провел бросок. Короткое движение — и грозный гопник летит вверх тормашками, неуклюже шлепаясь мордой в пыль.

Остальные пятеро на секунду опешили, а потом, как по команде, с воплями кинулись на нас. И также разлетелись в разные стороны. Я с сожалением отметил, что раньше на отдельного типа мне требовалось секунды три, а сейчас все пять. Надо тренироваться.

Хулиганы поднялись. Смотрят волками.

— У рыжего нож, — предупредил я Кольку.

— Это разве нож? — усмехнулся он. — Точилка для карандашей. Вот нож.

И он откуда-то, словно фокусник, извлек свой японский штык. Длинное, узкое лезвие зловеще блеснуло на солнце. Откуда он его достал? Из-за пояса? Из рукава? Черт его знает! Вспомнился сериал про Горца из моей прошлой жизни — тот тоже свой меч невесть откуда извлекал, даже когда в трусах был. Вид у Кольки с этой хищной железякой был таким зловещим, что шпана явно побледнела.

— Эй, Заур, — сказал кто-то из местных жителей, наблюдающих за стычкой из-за заборов. — Брось ты… Отстань от них… Шли пацаны, никого не трогали… Иди отсюда, а то собак спущу!

— А че я⁈ — заверещал рыжий, пятясь назад и судорожно подтягивая свои шорты. — За родные слова отвечаю, я им плохого не сказал! Двадцать копеек попросил! А он быковать начал! Потом на измены сел! Шайтан узкоглазый! — Он сплюнул в пыль. — Э, пацанчик, слышь, нормально делай — нормально будет, понял, да? Кисляки не мочи тут, хайван! Пошли пацаны! Ещё поговорим…

Он повернулся и, прихрамывая, пошел прочь. Остальные потянулись за ним, оглядываясь и сплевывая, бормоча угрозы себе под нос.

Мы с Колькой переглянулись.

— Ну что, за махоркой? — усмехнулся я. Адреналин еще бурлил в крови.

— Давай быстро, — сказал Колька, клинка в руке уже не было, — чутье подсказывает — эта кодла вернется в расширенном составе. Не отмахаемся, шмалять придется.

Махорки мы купили. Две пачки самой ядреной, «Крупки №3». Пахла она так, что слезы наворачивались. Достаточно было бы и одной, но взяли с запасом. Заодно прихватили пять бутылок прекрасного кизлярского коньяка «Лезгинка» — надо же было как-то отметить удачное завершение первого этапа и снять стресс после встречи с местными джигитами.

Вернулись к Инне. Она уже прихорошилась — надела нарядное крепдешиновое платье, подкрасила губы, от нее пахло духами «Ландыш серебристый». Готова к выходу в свет.

— А пойдемте со мной на свадьбу, мальчики? — неожиданно предложила она, оглядев нас с ног до головы. — Чего вам тут одним куковать? А там — веселье, музыка, кавказская кухня, шашлык, вино рекой!

— Да ты смеешься, Инна! — смутился я. — Неудобно как-то… Мы ж чужие люди, кто нас там ждет?

Она действительно рассмеялась.

— Эх, москвичи! Вы не знаете кавказских свадеб! Там столы накрывают на тысячу человек! Родня, друзья, соседи, знакомые знакомых, просто прохожие… да кто там разбирает, кто свой, кто чужой! Главное, чтоб человек хороший был! Надо только, внести немножко, на счастье молодым. Рублей по двадцать скинемся — и вперед, гулять!

Мы с Колькой переглянулись. А почему бы и нет? Дагестанская свадьба — такое не каждый день увидишь. Экзотика, опять же. И возможность расслабиться перед следующим броском.

— А что, пошли! — решительно сказал Колька, которому идея с шашлыком и музыкой явно пришлась по душе. — Гулять так гулять! Опять же, аборигены станут нас искать, а нас и след простыл.

Кажется, наши приключения в Дагестане только начинались. И кто знает, чем закончится эта свадьба…

До Махачкалы, этого южного Вавилона, нас домчал артефакт советского автопрома — ГАЗ-51, попутный и беспощадный. Инна, девица нарядная, комфортно устроилась в кабине рядом с загорелым пролетарием руля. Нам же с Колькой достался кузов — пыльный и тряский. Водитель, верный производственной дисциплине, до точки назначения нас не доставил, свернув на неведомую «базу». Пришлось десантироваться и совершать пеший марш-бросок километра на два под палящим солнцем. Тень, практически отсутствовала, и мы перебегали от одного жалкого ее клочка к другому, как партизаны на вражеской территории.

Путь периодически заступали местные матроны — тяжеловесные, разряженные сверх всякой меры, они плыли по раскаленному асфальту с медлительностью линкоров, всем своим видом демонстрируя, что спешка — удел несерьезных людей. Обогнав эту эскадру, мы нырнули в лабиринт узких улочек, старых еврейских кварталов, что жались к порту и холму с трогательным названием Анжи-арка, увенчанному фаллическим символом маяка. Оттуда уже неслись, нарастая, звуки лезгинки. Вот и он, эпицентр торжества — банкетный зал «Халал», с мансардой, на которой уже мельтешили белые рубахи самых нетерпеливых танцоров. Мизансцена была дополнена кавалькадой из двух-трех десятков автомобилей, украшенных лентами. Вокруг этого автопарка с визгом носились стаи смуглой детворы — кадровый резерв республики.

Невесту, очевидно, доставили только что — обряд встречи еще висел в воздухе. Поднявшись по лестнице, мы уперлись в музыкантов — взмокших зурнача и барабанщика, которых какой-то сердобольный абориген отпаивал минералкой. А дальше… дальше открывался вид на столы. Столы, ломившиеся под тяжестью разнообразной еды, казалось уходившие к горизонту. Масштаб впечатлял. Вокруг этого пиршественного плацдарма бродили, клубились, перетекали друг в друга толпы гостей — знакомых, полузнакомых, виденных мельком.