Музыка нас связала... (СИ). Страница 15

— Здравствуйте, — сказал я, когда мы сблизились до пары шагов.

Она бросила на меня быстрый взгляд, буркнула короткое «Здрасьте» и пошла дальше.

Не узнала? Или я обознался?

Глава 8

Тетя Женя лежала на больничной кровати как королева, и выражение лица соответствовало титулу. Ни крашеные болотной зеленью стены, ни постельное белье, которое явно пережило лучшее время, не могли испортить этого впечатления. Всё здесь выглядело... чистым, но обескураживающе простым.

Я поздоровался с соседками по палате — их было трое — и взял стул у двери, присев рядом с тетиным ложем.

— Привет. Как ты?

Она улыбнулась и махнула рукой, будто отмахивалась от моей заботы:

— А что мне сделается? Готова к труду и обороне!

— Больше не болит?

— Ноет, но терпимо, — пожала плечами она. — Уколы делают. Кусок, слава богу, не отрезали, так что швы снимут, и...

— А мне сказали, что три недели самое малое.

— Как бы не так! Буду я еще здесь валяться! — ответила она с таким возмущением, будто я предложил ей провести в больнице давно ожидаемый отпуск.

Наступила пауза. Ну, такая, как у людей, довольно долго живущих рядом. Они не чувствуют необходимости заполнять тишину словами немедленно. Им и без слов хорошо.

— Слушай, теть Жень, а вот эта женщина, которая передо мной из палаты вышла, она кто?

— Лечащий врач, Ирина Михайловна, — ответила она сухо.

Её голос чуть зашипел ядом — инстинктивно, на уровне привычки. Так она всегда отзывалась о людях, которые ей чем-то не нравились. Почтальонша, постоянно говорящая при выдаче пенсии, что мелочи нет, фельдшер, заподозренный в выманивании мзды... Тон был один и тот же.

. Но я решил дожать ситуацию до конца:

— Знаешь, в детстве я здесь, в больнице, видел женщину, на которую эта Ирина Михайловна очень похожа.

Тетя чуть заметно напряглась, губы её поджались.

— Не помню таких, — бросила она, глядя куда-то мимо меня.

Ставлю все свои деньги против одного рубля: неправда.

Она быстро перевела разговор:

— Ты мне воды принеси, без газа. Простой. Только не минералку, не люблю я ее. Лучше в литровой бутылке. А этот пакет забери, — она кивнула на что-то под кроватью. — Сегодня больше не приходи, я сама справлюсь. Всё, давай.

Тон её не оставлял места для возражений.

Я не в обиде на нее. Возраст плюс болезнь. Ну и весьма вероятное участие в ситуации покойного папаши, упоминание о котором у нас в семье было тем еще табу. Папа-которого-нельзя-называть. И Саша Базилевич в роли мальчика, который выжил. Ничего, я знаю, у кого спросить, и кто точно правду скажет. Ждать недолго осталось.

***

Дни потянулись совершенно одинаковые. Всё то же, что и раньше, но теперь добавились визиты в больницу дважды в день. Вот тут и оценишь удобство жизни, где всё рядом, в пределах короткой пешей прогулки. А всякие супчики и прочее — сущая ерунда. Забросил продукты в кастрюлю, довёл до ума, отнёс, почитал часок вслух, и дальше гуляй себе, не скучай.

Ирину Михайловну я после той странной встречи видел всего один раз, но разглядел как следует. День был ясный, солнце било прямо в окна больницы, освещая её лицо. Я поднимался по лестнице, а она спускалась мне навстречу. Молодая — от силы тридцать лет. Лет на десять младше той Аллы Викторовны, что я помнил из восемьдесят четвёртого. А лицо — один в один.

Если рассуждать логически, то родилась она в начале или середине девяностых, когда заведующей терапией уже полтинник стукнул. Нет, в новостях постоянно мелькают сюжеты о дамах, которые рожают в весьма преклонном возрасте, но это сенсации. Большинство в пятьдесят уже о таком и не думают. Значит, скорее всего — внучка.

Я специально подождал на день больше, чтобы уж точно Федор оказался на месте. Хочется мне про эту семейку Аллы Викторовны узнать подробности. Не то чтобы кушать совсем не мог, но желание не пропадало. Да и к Валере сходить пора уже. Ждет ведь парень. Непонятно, оно всегда пугает и манит. В выборе альбома я утвердился, но на всякий случай и запасные варианты никуда не дел.

В назначенный самому себе день я с утра сходил к тете Жене, посидел у нее гораздо дольше обычного, чтобы у нее точно не возникло никакого желания вызванивать меня. Потом — Люба, стандартный доклад. Пришел домой, попил чаю, и полез в подвал.

На той стороне снова всё, как и в прошлый раз. Ключ висит на гвоздике. Кстати, я ведь его к себе не таскал. И не буду, потому что до конца еще не выяснил, что с ним может случиться.

Произвел привычный уже ритуал акустической разведки — никого вроде. Хотя по прогнозу сегодня солнечно и плюс семнадцать при небольшом юго-восточном ветре. Вышел на улицу: красота! Всё зеленеет, и душа радуется. И в голове глупая ничем не подкрепленная уверенность, что всё получится.

Где могут сообщить о местонахождении Федора? Наверное, в приемном покое. И правда, знали и сказали. В подвале протечка случилась, и он там с каким-то Володей трубу латает. Уже легче. Где это находится, я с детства знаю.

Но стоило мне спуститься по ступенькам, как я уперся в тугую границу своего пребывания. Вот так нежданчик! Ведь сверху у меня полно свободного места! Я могу это здание вокруг обойти! Вселенная пытается оградить себя от попыток сделать подкоп? Или боится, что я стану шахтером?

Пришлось переходить к «плану Б» — голосовая разведка:

— Фёдор!!! — завопил я так, что эхо разнеслось по коридору.

Через пару секунд гулкие шаги отозвались эхом. На пороге появился Фёдор, вытирая руки о спецовку.

— О, Саня, привет, — ничуть не удивившись, сказал он. — Занят я сейчас, тут у нас... — махнул он рукой. — Час еще провозимся, не меньше. Если что, жди меня... ну там, да... я подойду.

— Хорошо, через час ждать буду.

***

По дороге в студию звукозаписи пришлось огибать очередь, не уместившуюся в гастрономе. Давали курицу. Синюю птицу счастья советской торговли. Те, кто стоял в конце, гадали, хватит ли на всех, а счастливчики выносили добычу, кто в полиэтиленовом пакете, кто просто завернутую в газету. Один такой покупатель чуть не впечатал в меня мёртвую лапу, торчащую из авоськи. Я вовремя увернулся.

Валера, увидев меня, оживился. Быстро принял заказ у каких-то гимназеров, и закрыл за ними дверь, вывесив наружу какую-то табличку. «Учет» или «Обед» — неважно, смысл тот же: готов к труду и обороне. Парень совсем ещё, эмоции подростковые, но горящие глаза выдают — сейчас будет праздник.

— Здравствуйте, дядя Саша! — протянул он руку.

— Привет. Ну что, послушаем свежачка?

— А что у вас?

— Даю тебе возможность выбора. Три позиции, твоя одна. Итак, первый — Whitesnake, «Slip It In». Ты же помнишь Кавердейла, который в Deep Purple после Гиллана пел? Его группа. Но альбом так себе вышел. Крепкий середнячок, не советую.

— Мне кажется, после второго состава у Пёплов всё хуже стало. Недаром от них Ричи ушел.

— Блэкмор ушел, потому что говнюк по жизни, — прервал я рассуждения о временах, когда трава была зеленее. — А «Burn» и вовсе отличный альбом. Но мы не об этом. Вторая позиция — Queen с альбомом «The Works».

— Слышал. Хороший, — кивнул Валера. — Исправились после кошмара с «Hot Space».

— Ну тогда мы сразу переходим к главной бомбе. Поверь, эту музыку и спустя лет сорок слушать будут с удовольствием. Scorpions, «Love at First Sting». Не слышал?

— Скорпов слышал, конечно. Blackout... Сильная вещь. Вокалист у них мощный.

— Мелкий, но голосистый, — улыбнулся я, вспомнив Клауса Майне. — Повыше Дио, конечно, но пониже большинства остальных мужчин. Ну что, включать?

— Да! — Валера схватил наушники, как ребёнок, которому впервые дали поиграть с дорогой игрушкой.

Я достал из рюкзака первый том Вересаева, старое издание в холщовом переплёте, и принялся читать «Записки врача». Странно, что книга вроде известная, но на первый план её не вытаскивают. Может, потому что, почитав, понимаешь: в жизни докторов мало что изменилось со времён проклятого царизма?