Женщины. Страница 7

Женщина так резко подняла голову, что идеально сидящие очки «кошачий глаз» сползли вниз. В ее взгляде сквозило неодобрение.

— А вы у нас…

— Младший лейтенант Фрэнсис Макграт.

Полковник быстро просмотрела бумаги.

— Вы приписаны к Тридцать шестому эвакогоспиталю. Следуйте за мной. — Она резко поднялась и, пройдя мимо Фрэнки, вышла из кабинета.

Фрэнки пыталась держаться бодро и надеялась, что ее не настигнет очередной приступ диареи.

Преодолев толпу служащих, они вышли к круглой белой площадке с красным крестом по центру, там ждал вертолет. Полковник подала знак, и пилот тут же завел двигатель. Огромные лопасти начали медленно вращаться, а затем слились в один большой полупрозрачный диск, разрезающий горячий воздух.

— Полковник… могу я… задать вопрос? — заикаясь, спросила Фрэнки.

— Не мне, лейтенант. Залезайте. Он не будет ждать весь день.

Полковник подтолкнула Фрэнки, и та полезла в дребезжащий вертолет.

Из фюзеляжа высунулся солдат, схватил ее за руку и затащил внутрь, а затем усадил на брезентовое сиденье в задней части кабины.

— Держитесь, мэм, — прокричал солдат.

Вертолет поднялся в воздух, качнулся вперед и полетел над огромной американской базой, а затем и над всем хаосом Сайгона.

У Фрэнки внутри все сжалось. Разве это безопасно? И где их оружие? Как они будут отстреливаться от врагов, если придется? Где-то прозвучал взрыв, вертолет резко ушел в сторону.

Фрэнки зажала рот, сдерживая рвоту.

Еще один взрыв. Грохот выстрелов. Вертолет трясло и мотало, Фрэнки чувствовала себя маленьким болтиком внутри большой металлической коробки.

Весь этот ужасный полет она старалась даже не дышать, чтобы только не сорваться на крик. Но вот наконец они начали снижаться, стала видна вертолетная площадка. Приземлились, и пилот повернулся к Фрэнки:

— Мэм?

— Что? — прокричала она.

— Пора выходить.

— А, да.

Она не могла сдвинуться с места.

Солдат-санитар, который помог ей забраться, теперь поднял ее с сиденья и направил к выходу. Внизу стояла женщина в запачканной форме — старший лейтенант, — в руках она держала холщовую панаму и смотрела на вертолет. Санитар скинул сумку Фрэнки прямо к ногам старшего лейтенанта.

— Мэм? — нетерпеливо сказал он.

Прыгай, Фрэнки.

На каблуки.

Посадка была жесткой, ноги резко подогнулись, сумочка упала на землю. Не обращая внимания на боль в ногах, она глубоко вдохнула, медленно выпрямилась и собралась отдать честь.

— Лейтенант Макграт. Прибыла на службу.

— Не здесь, — сказала старший лейтенант. — Я еще хочу жить. Пэтти Перкинс. Операционная медсестра.

Она придержала Фрэнки, чтобы та не упала, потом развернулась и пошла вперед.

— Добро пожаловать в Тридцать шестой. Это эвакогоспиталь на четыреста коек, мы находимся на побережье примерно в шестидесяти милях от Сайгона. Всего в штате девять медсестер, включая тебя, еще есть медбратья и санитары. Это место держится только на нас, — прокричала старший лейтенант. — Это один из самых безопасных пунктов. ДМЗ севернее, боевых действий тут считай что нет. К нам в основном поступают ОТРы…

Фрэнки старалась все запоминать.

— ОТРы?

— Очень тяжело раненные. У нас тут есть все: от проказы до ампутаций, от крысиных укусов до оторванных конечностей. Большинству ранений требуется позднее наложение швов, это значит, что мы промываем и санируем рану, но не зашиваем ее. Здесь пострадавшие находятся около трех дней. Счастливчики отправляются в Третий полевой госпиталь в Сайгоне для профильного лечения, менее везучие возвращаются в свои части, а те, кому совсем не повезло, едут домой в гробах. Поживее, лейтенант.

Рядом показалось несколько полукруглых ангаров.

— Здесь у нас неотложка, пред- и послеоперационные, блок интенсивной терапии, нейрохирургия и два операционных отделения, — она не сбавляла шаг. — А это столовая. Офицеры слева. Завтра в восемь ноль-ноль доложи о прибытии майору Голдштейн. Она главная медсестра.

Старший лейтенант резко остановилась перед длинным рядом одинаковых деревянных строений, нижняя часть которых была обложена мешками с песком.

— Это твой барак. Душевые и туалеты там. Мыться придется быстро. Пилоты любят подглядывать с воздуха, — улыбнулась Пэтти и достала две баночки с таблетками: — От малярии и диареи. Принимай постоянно. И не пей воду. Только из специальных мешков и канистр. Если хочешь, могу показать…

Не договорив, она наклонила голову и прислушалась. Через мгновение Фрэнки уловила гул вертолетов.

— Вот дерьмо, — отрывисто сказала Пэтти. — Это к нам. Ладно, Макграт, ты справишься и сама. Располагайся.

Она еще раз улыбнулась, похлопала Фрэнки по плечу и убежала. Фрэнки услышала, как десятки тяжелых башмаков застучали по деревянному настилу.

Она почувствовала себя брошенной.

— Выше нос, Макграт, — сказала она вслух и открыла дверь барака.

Темное затхлое помещение приблизительно пятнадцать на тридцать футов было разделено на три секции, каждая со своей зеленой металлической койкой, самодельной тумбочкой и настольной лампой. На кривых фанерных стенах висел оливково-зеленый тюль. Рядом с одной из кроватей были приклеены цветные фотографии: пара на фоне красной конюшни, коротко стриженный мужчина, прислонившийся к капоту «шевроле», и этот же мужчина рядом с рыжеволосой девушкой и большой черной лошадью. Над другой койкой висели плакаты с изображением Малколма Икса, Мухаммеда Али и Мартина Лютера Кинга-младшего. Третья кровать, кажется, была ее — к стене ничего не приклеено, видны только дырки и следы от плакатов, которые кто-то сорвал. На полу лежал ее чемодан.

В углу стоял маленький холодильник, рядом небольшой стеллаж, сколоченный из старых досок, кто-то заполнил его потрепанными книгами в бумажных обложках. В бараке было невыносимо жарко, но ни вентилятора, ни даже окна там не было. На полу слой красной пыли.

Закрыв за собой дверь, Фрэнки села на узкую койку и открыла дорожную сумку. Сверху лежал новенький «Полароид» и аккуратно завернутые рамки с фотографиями. Она взяла верхний снимок, сняла обертку и положила на колени. Это была фотография из Диснейленда. На ней они с Финли стояли перед замком Спящей красавицы, держась за руки. За секунду до того, как хлопнула диафрагма аппарата, Финли забрал у мамы буклет и оторвал самый дорогой билет со словами: «Мы с Фрэнки пойдем на „Ракету“. А потом на „Субмарину“». Мама тогда только тихо сказала: «Надеюсь, здесь найдется что выпить, Коннор».

По щекам потекли слезы. Рядом никого не было, поэтому Фрэнки не стала сдерживаться. Она смотрела на фотографию брата, на его выступающие зубы, блестевшие на солнце волосы, на его веснушчатое лицо. Смотрела и думала: «Что же я наделала?»

Потом она развернула фотографию родителей, которая была сделана на одном из их знаменитых приемов на Четвертое июля, — оба улыбаются, позади стол, украшенный патриотичными флажками.

Папа с мамой были правы. Она понятия не имела, что значит уехать так далеко от дома — на войну — без Финли. Как она протянет здесь целый год?

И тут живот снова скрутило.

Она побежала в туалет.

Глава пятая

Прошло несколько часов, Фрэнки лежала на кровати, сдерживая слезы и рвоту и мечтая поскорее оказаться дома. Тут дверь с грохотом распахнулась. В барак вошли две женщины в окровавленной одежде, одна была чернокожей и коротко стриженной, в шортах, футболке и армейских ботинках, другая — высокая и рыжеволосая, с маленьким хвостиком на затылке, как у Олив Ойл [5] , на ней были зеленые брюки и такого же цвета рубашка. Обе старше Фрэнки, но лишь немного.

— Погляди, Бабс. Свежее мясо, — сказала рыжеволосая девушка, снимая рубашку.

Кровь у нее была даже на лифчике. Совершенно не смущаясь, она подошла к Фрэнки.