Сердце изнанки 4 (СИ). Страница 34
Гвардеец, простой парень из деревни, которому просто посчастливилось оказаться одарённым и попасть на глаза начальнику гвардии Лисина. Всё больше понимал, что его господин помешался. Однако, он платил жалование, порой даже очень высокое. И любые свои капризы оплачивал сполна.
— И готовься, — добавил граф, — теперь ты будешь везде следовать за мной. Тебе ведь нужно выполнить своё задание. Идём. Мне нужно попасть в кабинет.
Лисин посмотрел на другого гвардейца.
— Пришли ко мне в кабинет начальника караула. Срочно. Стрелой беги, так, чтобы пыль из-под копыт вилась.
— Из под копыт? — удивился солдат.
— А, не важно, беги! — Лисин лишь махнул на него рукой и поднялся в кабинет.
Там он снял с себя пиджак, закатал рукава сорочки, поглядел на глубокий шрам на ладони, оставленный после дачи клятвы кровью. Он погипнотизировал разрез, покивал чему-то своему, а затем взял с полки на столе магический карандаш. Такой, что не стирается неделю, даже если пытаться его отмыть. Он принялся писать на тыльной стороне предплечья: «Я дал клятву крови. Уходи».
— Я ведь никому не обращаюсь, ведь верно? — произнес Лисин, показывая своё предплечье воину.
Тихон посмотрел на сюзерена с недоумением, однако, ничего не сказал, лишь кивнул.
— Да, это просто надпись, — подтвердил он.
— Вот и прекрасно. Ты очень здравомыслящий молодой человек. И если будешь хорошо служить, я тебя награжу, — затем Лисин пошел к мини-бару взял дорогой портвейн, и развалившись на кресле, принялся пить, глядя в пространство. Спустя пару минут появился начальник караула.
— Ваша Светлость, вы меня вызывали? — отдуваясь, спросил он.
— Вызывал. — кивнул лисин. — Значит так — слушай моё распоряжение. Если вдруг к нам явится князь Дибров, мне не докладывай. Никому вообще не докладывай. Сразу веди его ко мне в кабинет. Понял меня?
— Конечно. Но позвонить-то надо, доложить…
— Нет, не звони. В каком бы он ни был в составе, с кем бы он ни прибыл, пускай он хоть с армией приедет, веди его ко мне в кабинет. Сопровождай. Но ничего не говори. Провожаешь, доводишь до моего кабинета, открываешь дверь, запускаешь. Понял меня? И что бы ни произошло, не предпринимай никаких действий. Единственный момент, если Дибров попытается что-то сделать со мной, ваша задача, — Лисин посмотрел сначала на гвардейца, потом на начальника караула, — сохранить мою жизнь и жизнь Акима во что бы то ни стало. Всё ясно?
Гвардейцы, переглянувшись, покивали. Их господин и раньше, бывало, вел себя странно, но на этот раз он превзошел себя. Хотя, что там в голове у князей и графов? Проще подчиняться и получать жалование, чем ломать голову.
Когда-то давно, когда она ещё была маленькой девочкой, её звали Луиза Викентьева. Она была дочкой барона, и ей прочили прекрасное будущее. Дед, когда ещё был жив, надеялся, что она выйдет замуж за внука его старого друга, Дмитрия Пылаева. И всё к этому шло. Это были два сильных рода, которые подавали надежды, крепли, и которые должны были однажды прийти совсем в иное качество.
Император ценил героев и порой давал им возможность стать графами или даже маркизами, ведь их земли находились на границе с потреянными землями.
Потом в жизни Викентьевых появился граф Лисин. В народе давно ходила присказка, что там, где прошел граф Лисин не осталось места надежде. Дед к тому времени уже погиб, а главой рода стал отец, который души не чаял в своём сыне, в Романе Викентьеве, брате Луизы.
Её отец задолжал большую сумму Лисину. Столько, что не мг вернуть. И вот однажды, Лисин пришёл за долгом.
Всё, что барон просил у Лисина, чтобы тот оставил сына в живых и несмотря на их распри не убивал его, а дал возможность жить дальше. Пускай он убьет его, пускай заберет всё имущество, но сын должен остаться в живых. Однако, у Лисина были куда более далеко идущие планы. Его заинтересовала дочь Викентьева.
И так, однажды Луиза Викентьева стала танцующей под черной луной. Это одно из бесконечного количества звеньев ассасинов императорской гильдии убийц. Почему императорской? Это просто плевок в лицо государственному строю. Конечно же, гильдия была под запретом. И главы гильдии нарочно называли свою организацию императорской, чтобы позлить власть.
Больше Луиза не была баронессой, у неё больше не было титула и будущего, было лишь призвание и задание, ставшее новым смыслом жизни.
Старое имя ей сохранили лишь, как насмешку, ведь она была благородных кровей, к тому же обладала сильным даром. Как оказалось, не только это требовалось Лисину, он ещё многие годы тянул жизненные соки из рода Викентьевых. Но, отчего то идея иметь сильного ассасина в своём подчинении будоражила его.
Как ни странно, будто в издевку, после первичного обучения, её определили под видом служанки в семью Пылаевых. Это был её экзамен. А заказчиком, собственно, был всё тот же граф Лисин.
Графом была поставлена задача — в рамках пяти лет привести род Пылаевых к полному запустению, действовать любыми способами, но чтобы всё казалось естественно. Первой мишенью был глава рода Пылаевых, старик, который уже мало что соображал, хоть и обладал чудовищной силой. С ним Луиза справилась легко — посредством яда. Учитывая возраст, никто не стал даже задумываться о том, что причина смерти может быть не естественной.
Дальше же нужно было действовать менее радикально. Ведь у Пылаевых было много имущества, и это имущество Лисин планировал получить себе в полной мере, и без потерь. Шутка ли это, когда у какого-то захудалого баронского рода имущество и богатство не меньше, чем у целого графа? Таким образом, каждый раз перед встречей с графом Лисиным, во время которых они играли в карты Луиза подливала барону Пылаеву одно неприятное зелье. Лисин предлагал азартные игры, а Пылаев не мог отказаться. И остановиться не мог. В итоге, каждый раз проигрывался, всё глубже залезая в долги.
Алису Пылаеву она особо не трогала, однако оставалась с той в хороших отношениях память о возможной судьбе, которая могла её постичь, не оставляла её. Они ведь могли быть сёстрами.
Ну а Дмитрий Пылаев, он должен был стать просто ничтожеством, не обладающим силой слабаком без будущего и без надежд. Это тоже решалось зельями. К слову, девственности Луиза лишилась именно с ним, да и его лишила девственности. Это тоже была этакая ирония в честь несостоявшейся судьбы, которая должна была ждать их двоих. Такого указания не было, но Луиза сделала это назло. Для благородных дам важно хранить свою честь, для убийц нет, у убийцы нет чести, у убийцы есть лишь цель.
Но пока она выполняла свою цель, ей ничего не мешало хоть немножечко пожить в своё удовольствие, пускай она и была лишь служанкой.
Потом появился он…
Луиза не знала, что она способна влюбиться так страстно и безумно. Так, что даже подумывала послать к чертям гильдию, обязательства и печать, наложенную на неё. Позволить себе пожить хоть чуть-чуть. Открыться, рассказать обо всём, попытаться исправить ситуацию.
Но он сам всё испортил. А потом ещё попытался её убить. И не один раз. Как она себя ненавидела. Презирала себя за слабость, за глупость. И единственным способом исправить свою ошибку была месть: кровавая, жестокая.
Она этим грезила, пока лежала скованная в постели. Это жгло её изнутри. Когда Луизу похитили культисты и несли на алтарный камень, она думала лишь об одном, что её мести не суждено сбыться.
Константин Пылаев будет жить, а она нет. И это несправедливо. Она не молилась. Она не просила небо или тьму о том, чтобы её проклятия сбылись. Она просто готовилась к смерти — решительно и без сожалений.
Всё-таки она любила его. И, наверное, хорошо, что он будет жить. Хоть он и сделал ей очень больно. Но сейчас эта боль прекратится. По крайней мере, она этого ждала.
Однако тьма, что была по ту сторону червоточины, открытой младшим жрецом, считала иначе.
Видимо, цели их в каком-то роде сошлись. Всё-таки у тьмы по ту сторону и у Луизы была одна цель — личная цель. Цель, которая была превыше всего: жизни, смерти, долга перед кланом. Эта цель заключалась в Константине Пылаеве.