Сердце изнанки 4 (СИ). Страница 33

— Нет, в город заезжать не буду. Мне нужно увидеть моего старого друга, Гордея Степановича Лисина. И немедленно.

Наконец я вернулся домой. Стоило мне пересесть в свою машину, как передо мной тут же появилась Белка. Она принялась ластиться ко мне и тыкаться мордочкой в лицо. До этого она не появлялась, будто опасалась Злобина, хотя кто знает, может она и права в этом. Злобин не тот человек, которого стоит недооценивать.

Когда я добрался до поместья Пылаевых, нас уже встречали на пороге Дима с Алисой и часть наемников Линдермана, которые были оставлены в поместье для безопасности. На фоне наёмников выжившие гвардейцы Пылаевых и отправленные Злобиным воины выглядели неуклюже.

Виднелись лица деревенских, которых мы сюда привезли, детишек из города и выживших слуг. Даже Динара вышла нас встречать, хоть и еле держалась на ногах, для этого ей нужны были ходунки.

Дима, стоявший впереди, нервно кусал губы, он очень хотел отправиться с нами, но я настоял, чтобы он охранял дом. Алиса, скрестив руки на груди, вглядывалась в машины, будто пытаясь что-то разглядеть, или кого-то.

Я ехал в головной машине. И вместе с Медведевым вышел почти сразу, как только машина остановилась перед воротами. Тут же ко мне бросились люди, наперебой задавая вопросы.

Но Алиса негромко произнесла:

— Тихо. Дайте хоть слово вставить, — и люди тут же подчинились, послушались, притихли.

— Ну что, Костя, рассказывай, как всё прошло, — спросил Дима.

— Прошло всё неплохо, — улыбнулся я. — Лисин вернёт нам наши деревни, завтра пришлёт нотариуса. Всё будет хорошо, и с людьми всё будет хорошо, — добавил я, увидев перепуганные глаза Клина.

— Как же хорошо? Этот Лисин из людей всю душу вытрясет.

— Не вытрясет, — пообещал я. — Это не в его интересах.

— Да быть не может! Неужто ты самого Гордея Лисина к стенке припёр? — Дима посмотрел на меня так, будто бы увидел спустившееся с неба божество.

— Было непросто, — снов улыбнулся я. — Но победа за нами.

И что тут началось! Люди закричали от счастья, зааплодировали. Даже гвардейцы, что стояли рядом приняли участие в общем веселье.

— А я, как знала, — тут же произнесла Елена, мама Анечки, — я под чутким руководством Динары подготовила много еды, можно целый пир устроить.

— Пойдёмте скорее к столу, надо же отпраздновать такое дело, — поддержал идею Дмитрий.

Я улыбнулся.

— Да. Праздновать, дело хорошее.

— Так пойдёмте с нами! — произнёс Зиновий, что присоединился к народу.

— Поместье уже почти вычистили, но такую ораву в себя оно не вместит. А это всеобщий праздник, поэтому столы вынесем прямо на улицу, — произнёс Дима.

И Динара, глядя на него так и зарделась, мол, вон какого хозяина вырастили. На её щеках заблестел румянец. Она будто вовсе и не была больна. По щекам женщины струились слезы радости.

— Я только чуть передохну. Мне нужно подняться в мою комнату. Там насколько всё плохо? — спросил я, указывая на поместье.

— Яд вышел, но думаю ещё день лучше обождать и не ночевать там. Пока будем спать в палатках, как прежде.

Я кивнул. Однако, всё равно направился в сторону главного входа. Я хотел взять кое-что.

Меня не отпускала одна мысль. В подземелье, которое я обнаружил, когда мы с Димой пошли зачищать первую червоточину, находилась картина с сердцем изнанки. И там я нашел небольшое блюдце, явно артефактное.

Я ведь не знал, что это за артефакт. И до сих пор не знаю. А проверить надо бы. Как узнать? Да просто буду носить его с собой. По принципу, как купец Мартынов выяснил воздействие артефакта змейки, что отводит любые удары. Так и я пойму, что это за блюдце. Носить его с собой, конечно, будет неудобно — очень уж массивное, но ничего, потерплю. Куда важнее узнать, что это за артефакт и зачем он был мне послан… А в том, что я неспроста его нашел, я уверен всё больше и больше. Как и то, что не просто так мне было показано сердце изнанки.

У меня стало появляться ощущение, что я вот-вот вспомню что-то о своей прежней жизни. Что-то очень важное, и для этого мне нужно быть во всеоружии.

Глава 17

Интересы

Злобин и Пылаев уехали, а граф Лисин махал им вслед, будто старым приятелям.

Играй до самого конца. Проигрываешь лишь тогда, когда признаешь поражение. Это было кредо Лисина по жизни.

Он был профессиональным хитрецом, и прекрасно знал, худшее, что можно сделать, это признать: «да, все это был фарс, и я проиграл».

Нет!

Даже перед своими людьми, которые, казалось бы, не имеют никакого значения, нельзя показывать свою слабость. Всё должно выглядеть так, будто идет по твоему плану.

Он оглядел поверх голов свою гвардию, будто пытаясь разглядеть что-то, нависшее над ними.

— Ты, — указал он на одного из бойцов, лет двадцати семи. — Как зовут.

— Тихон, — ответил он.

— Значит так, Тихон, принимай командование над гвардией. Временно, естественно. Собирай всех и возвращаемся домой.

— Благодарю вас за доверие, ваша светлость, — распахнул глаза парень. И тут же вытянулся в струнку. — Будет сделано.

Парня нисколько не заботила судьба бывшего начальника гвардии Лисина.

Лисин посмотрел в сторону удаляющихся культистов, которые в его сторону даже и не глядели. Пришли ведь его убивать, а сейчас попросту развернулись и уходят.

Вот же Злобин — умеет он подчинять людей своей воле. Но Лисин тут же выбросил эти мысли из своей головы. Он не должен был даже и мысли допустить о том, что кто-то может быть лучше или хитрее его. Игра началась. Просто вводные данные куда сложнее, чем могли быть вначале. Но Лисин всегда выходил победителем из любой, даже безнадёжной на первый взгляд ситуации. Главное не переставать играть. Только не переставать играть. Играть и играть. До победного конца. Чтобы все поверили, даже он сам, чтобы поверил в собственную ложь.

Гвардейцы вопросов не задавали, даже виду не подали, что что-то не так. Они понимали, стоит задать один неосторожный вопрос и это может стоить им жизни. Даже между собой они боялись обсуждать дела графа, прекрасно знали, что любой из них может оказаться информатором. И потом, излишне говорливых гвардейцев могут в один прекрасный день не досчитаться.

Лисин, жёлчно улыбнувшись, отправился к своему автомобилю. Там его ждало много приготовлений.

Сын его встретил в холле неожиданной новостью.

— Тебя искал князь Дибров, — произнёс он, — не мог до тебя дозвониться…

— Стоп! — поднял руку Лисин. — Ничего мне не говори!

У Акима брови поползли вверх.

— Что это значит? Он просил тебе передать…

— Тихо! — оборвал его Лисин. — Не говори. Я не должен знать того, что тебе сказал Дибров. Могу только догадаться. Не задавай лишних вопросов. Иди в свою комнату и сделай вид, будто бы меня не видел и ничего мне не передавал. Понял меня?

— Но князь Дибров…

— Тихо, я сказал! — зашипел на сына граф. — Ещё раз говорю, я не должен ничего знать, а теперь, марш в комнату.

Аким, обеспокоенный поведением своего отца, отправился в свою комнату, как и велел батюшка. Однако его лицо было обеспокоено, отец очень уж странно себя вёл.

А Лисин принялся подготавливаться к возможному приезду Диброва, предполагая, к чему может привести появление князя.

Говорить Диброву, против которого была направлена клятва крови было нельзя, это могло быть расценено, как прямое нарушение договора, со всеми вытекающими последствиями. Однако, просто говорить правду ему никто не запрещал. Поэтому Лисин подозвал одного из личных гвардейцев, что были допущены до охраны внутри дома — эти были наиболее расторопны и надёжны.

Стоило гвардейцу подойти, как Лисин стал объяснять суть задачи.

— Ваша светлость, но как же так? — округлил глаза боец. — Если мне придётся против вас применить…

— Просто выполняй приказание.

— А если вы меня после этого…

— Ничего тебе не будет, — оборвал граф. — Ты просто должен выполнить всё, что я тебе говорю. Как только князь Дибров появится, а мы не знаем, когда это произойдёт, может быть, сегодня, а может быть, через год, ты первым делом направишь на меня парализующее заклинание из этого артефакта. Запомнил? Но дождись фразы, «как я рад тебя встретить». Понял? Это будет спусковым крючком. Я разведу руки в стороны — вот так, и ты меня парализуешь, понял?